Она собиралась долго.
Слишком долго — по его меркам. Он сидел на краю дивана, проверяя время, делая вид, что листает новости, хотя экран давно потух.
— Заедешь за мной часов в одиннадцать?
Он кивнул.
Корпоратив — слово привычное. За годы брака он слышал его десятки раз. Офис, бокалы, тосты, шутки, ничего особенного.
Она вышла из спальни в длинном платье. Тёмном, струящемся, с разрезом, который он раньше не замечал.
— Нормально? — спросила она, крутанувшись перед зеркалом.
— Нормально, — ответил он.
Хотя что-то внутри кольнуло. Не ревность даже — тревога. Та самая, без причины.
К одиннадцати он был у ресторана.
Машин много, окна светятся, музыка глухо пробивается даже через закрытые двери. Он написал ей: «Я подъехал».
Ответа не было.
Прошло пять минут. Потом десять.
Он вышел из машины. Не потому что ревновал. Просто хотел найти её, сказать, что ждёт.
В зале было шумно. Смех, громкая музыка, кто-то уже явно перебрал.
И он увидел её почти сразу.
Она была в кругу мужчин. Коллеги. Знакомые лица — он видел их на фотографиях с корпоративов, на экране её телефона.
Она смеялась. Слишком громко.
Танцевала. Слишком раскованно.
Музыка стала быстрее.
И платье — длинное, мешающее — вдруг стало ей неудобно.
Она подняла его.
Сначала чуть-чуть.
Потом выше.
Он замер.
Она уже не обращала внимания ни на кого. Ни на взгляды. Ни на руки, которые то и дело тянулись ближе, чем нужно.
Она танцевала в чулках и трусах.
Свободно.
Как будто забыла, где она.
И — с кем она.
Кто-то присвистнул.
Кто-то засмеялся.
Он развернулся и вышел.
Медленно.
Спокойно.
Злость накрыла уже в машине.
Такая, от которой дрожат руки, но лицо остаётся неподвижным.
Она вышла минут через пятнадцать.
Запыхавшаяся. Весёлая.
Села в машину и захлопнула дверь.
— Ты чего такой серьёзный? — спросила она, пристёгиваясь.
Он молчал.
— Представляешь, бухгалтер опять напилась… — начала она. — А Сашка вообще…
Он завёл двигатель.
Она болтала.
О музыке.
О глупых шутках.
О том, как «все сегодня отрывались».
Она говорила так, будто он не видел.
Или — будто решила, что увиденное не имеет значения.
— Ты что, обиделся? — наконец спросила она.
Он остановился на светофоре. Посмотрел прямо перед собой.
— Ты вообще понимаешь, что делала?
Она пожала плечами.
— Мы просто танцевали. Ты чего?
— Ты танцевала в трусах.
Молчание.
Долгое.
— Я была пьяная, — тихо сказала она. — Это же корпоратив.
— И что? — он повернулся к ней. — Это отменяет всё остальное?
Она отвернулась к окну.
— Ты никогда не умел веселиться.
Эта фраза ударила сильнее, чем сцена в зале.
Дома они легли спать в разных комнатах.
Он долго сидел на кухне. Пил воду. Смотрел в темноту за окном.
В голове крутились вопросы, на которые не хотелось отвечать.
Когда это началось?
Когда он перестал быть тем, перед кем ей было важно выглядеть иначе?
Или она всегда была такой, а он просто не хотел видеть?
Она не извинялась.
Наутро вела себя как обычно.
Готовила кофе.
Собиралась на работу.
— Ты сегодня заедешь за мной? — спросила она.
Он посмотрел на неё.
Долго.
— Нет, — ответил он. — Сегодня — нет.
Она удивилась.
Но ничего не сказала.
Прошли дни.
Неделя.
Они говорили о быте.
О счетах.
О делах.
Но не о том вечере.
И это было хуже всего.
Однажды вечером он всё-таки заговорил.
— Ты понимаешь, что тогда что-то сломала?
Она опустила глаза.
— Я не хотела тебя унизить.
— Но сделала.
Она вздохнула.
— Я просто хотела почувствовать себя другой.
Эта фраза зависла между ними.
Он вдруг понял: дело не в платье.
Не в танце.
Не в мужчинах вокруг неё.
Дело в том, что рядом с ним она перестала чувствовать себя.
Они не расстались.
Но и прежними уже не стали.
Он больше не заезжал за ней на корпоративы.
Она больше не надевала те платья.
Иногда они сидели рядом, молчали и оба понимали:
иногда один вечер может показать то, что годами не хотелось признавать.