— Верочка, нам нужно серьезно поговорить, — голос свекрови, Тамары Павловны, звучал елейно, но глаза смотрели холодно, как два оловянных солдатика.
Вера оторвалась от ноутбука. Она работала удаленно, сводила квартальный отчет, и меньше всего ей сейчас хотелось вести "серьезные разговоры". Тем более, что Тамара Павловна никогда не приходила с добрыми вестями. Обычно ее визиты означали либо проверку чистоты (с белым платком по шкафам), либо очередную лекцию о том, как правильно кормить ее "золотого мальчика" Виталика.
— Да, Тамара Павловна, я слушаю, — Вера сняла очки и потерла переносицу. — Чай будете?
— Не до чая, — отрезала свекровь, проходя в комнату и садясь в кресло. Она села по-хозяйски, расправив складки на юбке. — Дело такое, Вера. Виталик встретил другую женщину.
Вера замерла. Сердце предательски екнуло, но лицо она удержала.
Она подозревала. Конечно, подозревала. Поздние возвращения, пароль на телефоне, новые рубашки, запах чужих духов, который он неумело пытался перебить табаком. Но слышать это от свекрови... это было унизительно вдвойне.
— И что? — спросила Вера спокойно. — Он сам не мог мне это сказать? Прислал маму?
— Виталик — человек деликатный, у него тонкая душевная организация, — поморщилась Тамара Павловна. — Он не хочет скандалов. А ты, Вера, женщина... эмоциональная. В общем, у них там все серьезно. Девушка молодая, перспективная, из хорошей семьи. Ждет ребенка.
Удар под дых. Ребенок. То, чего у них с Виталиком не получалось пять лет.
— Поздравляю, — сухо сказала Вера. — И что вы предлагаете? Развод? Я согласна. Пусть подает заявление.
— Конечно, развод, — кивнула свекровь. — Но вопрос не в этом. Вопрос в жилплощади.
— В каком смысле?
— В прямом. Виталику нужно где-то жить с новой семьей. Ребенок, сами понимаете, требует условий. А эта квартира... — Тамара Павловна обвела взглядом просторную гостиную со свежим ремонтом. — Эта квартира идеально подходит. Две комнаты, рядом парк, поликлиника.
— И? — Вера начала догадываться, к чему идет разговор, и от этой догадки ей стало смешно. Но она сдержалась.
— Что "и"? — удивилась Тамара Павловна. — Собирай вещи, Вера. Даю тебе неделю. Виталик благородный человек, он тебя на улицу сразу не выгонит. Неделя — срок достаточный, чтобы найти съемное жилье или уехать к маме в деревню.
Вера медленно встала из-за стола.
— Тамара Павловна, вы сейчас серьезно? Вы хотите меня выгнать из моей квартиры?
Свекровь рассмеялась. Коротко, лающе.
— Из "твоей"? Верочка, ты ничего не путаешь? Эту квартиру мы покупали, когда вы поженились! Это семейное гнездо! То, что она оформлена... как-то там... это формальности. Виталик вкладывал сюда душу! Он... он обои клеил! И плинтуса прибивал!
— Виталик прибивал плинтуса? — Вера подняла бровь. — Тамара Павловна, Виталик молоток от отвертки не отличает. Плинтуса прибивал мастер, которому я платила.
— Неважно! — отмахнулась свекровь. — Деньги в семье общие! Значит, и ремонт общий. И квартира общая. А поскольку у Виталика теперь ребенок, а у тебя никого... Справедливо будет, если останешься ты. Без квартиры. Ты молодая, заработаешь. А ему семью кормить.
Логика была железная. Железобетонная наглость.
— А Виталик сам в курсе этого плана "Барбаросса"?
— Виталик со всем согласен. Мы с ним обсудили. Он стесняется тебе сказать, но он считает, что так будет по-честному. Ты же женщина, ты должна войти в положение. Не будешь же ты судиться с отцом своего... ну, несостоявшегося ребенка? Не будешь же ты выгонять младенца на улицу?
В прихожей хлопнула дверь. Вернулся "хозяин".
Виталик вошел в комнату, стараясь не смотреть на Веру. Вид у него был виноватый, но решительный. Видимо, мама провела инструктаж.
— О, мама, ты уже здесь? — фальшиво удивился он.
— Здесь, сынок, здесь. Мы с Верой договариваемся.
— Виталик, — Вера посмотрела мужу прямо в глаза. — Твоя мама говорит, что ты хочешь выгнать меня из дома, чтобы поселить здесь свою любовницу. Это правда?
Виталик покраснел, теребя пуговицу на пиджаке.
— Ну зачем так грубо, Вер... Не любовницу, а Лену. И не выгнать... Просто... ну ты же понимаешь. У нас будет малыш. Нам нужно пространство. А ты одна. Ты можешь снять студию. Я даже готов оплатить первый месяц. Или два. Я же не зверь.
— Студию? — переспросила Вера. — Ты предлагаешь мне съехать в съемную студию из моей собственной трехкомнатной квартиры?
— Опять "моей"! — всплеснула руками Тамара Павловна. — Виталик, скажи ей! Ты же мужчина!
— Вера, — голос Виталика окреп. — Хватит цепляться за бумажки. Да, формально квартира записана на тебя. Но мы жили здесь пять лет! Я платил коммуналку! Я покупал продукты! Я... я люстру вешал! Это наш общий дом. И по совести он должен достаться тому, кому он нужнее. Мне он нужнее. У меня наследник.
Глаза Веры сузились.
Вот оно. "По совести". Самое страшное оружие манипуляторов. Когда закон не на их стороне, они достают "совесть".
— Хорошо, — тихо сказала Вера. — Давайте разберемся "по совести".
Она подошла к шкафу, достала папку с документами.
— Виталик, ты помнишь, откуда взялась эта квартира?
— Ну... мы купили... — неуверенно начал он.
— Не "мы", Виталик. А я. Мои родители продали дачу и бабушкину "двушку", добавили свои накопления и купили эту квартиру. За месяц до нашей свадьбы. Чтобы у нас был старт. Ты тогда, помнится, только закончил институт и искал работу. У тебя не было ни копейки. Твоя мама подарила нам на свадьбу комплект постельного белья. А мои родители — ключи от этой квартиры.
— Ну и что! — вмешалась Тамара Павловна. — Подарили — значит, общее! Семья-то одна была!
— Нет, Тамара Павловна. Дарственная оформлена на меня. Договор купли-продажи — на меня. До брака. Это моя добрачная собственность. Виталик к ней не имеет никакого отношения. Ни юридического, ни морального.
— Ты попрекаешь мужа деньгами?! — взвизгнула свекровь. — Меркантильная! Я так и знала! Не любила ты его никогда!
— Любила, — спокойно ответила Вера. — Поэтому и прописала его здесь. Временно. Чтобы ему было проще с работой. И ремонт мы делали... на чьи деньги, Виталик?
Виталик молчал, глядя в пол.
— На мои, — ответила за него Вера. — Потому что ты полгода искал "достойное место", а потом работал за копейки стажером. Я тянула наш быт, я оплачивала материалы, я нанимала бригаду. А ты... да, ты купил этот диван. В кредит. Который мы платили с моей зарплаты.
— Это мелочи! — крикнула Тамара Павловна. — Главное — он потратил на тебя лучшие годы! А теперь, когда у него счастье, ты хочешь все разрушить? Ты хочешь оставить ребенка без крыши над головой?
— У ребенка есть мать и отец. Пусть они и обеспечивают крышу. У Тамары Павловны, кстати, прекрасная "двушка". Почему бы вам не пожить там?
— У меня?! — свекровь аж поперхнулась воздухом. — У меня давление! Мне нужен покой! А там младенец, пеленки, крики... Нет уж! Молодые должны жить отдельно! Это их квартира!
— "Их"? — Вера усмехнулась. — Хорошо. Давайте так. Я даю вам час.
— На что? — не понял Виталик.
— Чтобы собрать свои вещи. Личные вещи. Одежду, бритву, зубную щетку. И покинуть мою квартиру.
— Что?! — Тамара Павловна вскочила с кресла. — Да ты... Да мы... Мы в суд подадим! Мы докажем, что Виталик тут жил! Что он... обои клеил! Суд разделит квартиру! Половину отсудим!
— Попробуйте, — Вера положила папку на стол. — Только учтите, Тамара Павловна. Если вы пойдете в суд, я подам встречный иск. О взыскании с Виталика всех расходов за коммунальные услуги за пять лет, которые, как он утверждает, он "платил", но квитанции-то все с моей карты оплачены. И за порчу имущества — вон, паркет в коридоре вы поцарапали, когда ваш старый шкаф тащили. И за моральный ущерб.
Виталик побледнел. Он знал, что Вера — бухгалтер. И что у нее все ходы записаны.
— Мам, — тихо сказал он. — Пойдем.
— Куда?! — возмутилась Тамара Павловна. — Ты что, сдашься этой... этой горгоне? Это твой дом!
— Мам, это ее дом, — Виталик вдруг сдулся, как проколотый шарик. — Она права. Документы на нее. Суд мы проиграем. Только опозоримся.
— Трус! — плюнула мать. — Тряпка! Я тебя таким не воспитывала!
Она повернулась к Вере. Лицо ее пошло красными пятнами.
— Ты... Ты пожалеешь, Вера! Бог все видит! Ты выгоняешь мужа на улицу! Тебе это вернется! Будешь старая, одинокая, в своей квартире, и никто стакан воды не подаст! А у Виталика будет семья, дети, счастье!
— Я переживу отсутствие стакана воды от Виталика, — сказала Вера. — А насчет счастья... Счастье на чужом несчастье не построишь, Тамара Павловна. И на чужих квадратных метрах — тоже.
— Собирайся! — скомандовала свекровь сыну. — Нечего тут оставаться! Воздух здесь гнилой! Жадностью пахнет!
Виталик пошел в спальню. Вера пошла за ним, встала в дверях, скрестив руки на груди.
Он торопливо кидал вещи в чемодан. Рубашки, носки, джинсы.
Взял с полки свадебную фотографию в рамке. Подержал, посмотрел на Веру.
— Можно? — спросил он. — Как память.
— Забирай, — кивнула Вера. — Мне она не нужна.
Он положил фото. Застегнул чемодан.
— Вер... — он поднял на нее глаза. — Прости. Я не хотел так... Мама просто... она давила. Лена беременна... Я запаниковал.
— Ты не запаниковал, Виталик. Ты просто хотел халявы. Как всегда. Ты думал, что я проглочу, что мне станет стыдно, что я "войду в положение". А я не вошла. Извини.
Он вздохнул, взял чемодан и пошел к выходу.
В прихожей Тамара Павловна уже надевала пальто, бормоча проклятия.
— Ключи, — потребовала Вера.
Виталик молча положил связку ключей на тумбочку. Тамара Павловна свои швырнула на пол.
— Ноги моей здесь больше не будет! — крикнула она.
— Я на это очень надеюсь, — Вера подняла ключи. — Прощайте.
Дверь захлопнулась.
Вера осталась одна в тишине.
Она подошла к окну. Видела, как они вышли из подъезда. Виталик с чемоданом, понурый, и Тамара Павловна, размахивающая руками. Они пошли куда-то в темноту, под моросящий дождь. Наверное, к маме, в ее "двушку", где нужен покой.
"Лена" с ребенком их там, наверное, очень "обрадует".
Вера сползла по стене на пол.
Ей должно было быть страшно. Одиноко. Грустно.
Но ей было... легко.
Словно из квартиры вынесли старый, пыльный хлам, который занимал место и мешал дышать.
Она посмотрела на свою квартиру. Свои стены. Свой пол.
Она независима. У нее есть работа. У нее есть дом.
А предатели... пусть идут своей дорогой.
Вера достала телефон. Набрала номер подруги.
— Ало, Машка? Привет. Ты не спишь? Приезжай. С вином. Есть повод. Я развелась. Нет, не плачу. Праздную. Освобождение дома от паразитов. Жду.
Она пошла на кухню, поставила чайник. Жизнь только начиналась. И это была ЕЕ жизнь. В ЕЕ доме.
**КОНЕЦ**