— Спили мне р.ужье, чтобы обрез стал, — она развернула то, что принесла бережно укутанным как дитя в покрывало. — Вороны повадились к сыроварне летать. Р.ужье охотничье тяжелое для моих рук, отцовское еще.
С каштановых волос женщины капнул подтаявший снег. И вся она, будто сейчас растает, растопиться от горя и невыносимого пекла обиды в груди.
— Маринка, ты меня под статью не подводи! Не то я не знаю, что мужик у тебя загулял в городе. Ты че удумала? Детей сиротами оставить хочешь? — слесарь нахмурил брови, утирая испачканные рабочие руки ветошью.
Слух о том, что Семенов сбежал из семьи быстро распространилась по селу.
— Пусть гуляет. Я с ним... Разведусь, — Марья любовно погладила древко рукояти. — Так поможешь или языком только чесать умеешь? — она полезла в карман и вынула свернутую заготовленную купюру. — Ворон нужно только с.трелять, иначе заклюют.
Митрофана передернуло от ее пустого взгляда. Откажись он сейчас, то Маринка найдет выход… Сразу видно, что найдет. Такую не остановишь, если для себя все решила.
Марья в глаза пожилому слесарю не глядела. Ее занимало только о.ружие, пахнущее металлом и керосином. Пахло давно ушедшим в мир иной отцом, который был против ее брака с Мишкой. Говорил, что размазня твой женишок, как мазут жидкий. Ненадежный.
Еще ранним утром она проводила мужа в город, как обычно провожала по четвергам с готовой продукцией: молодые сыры, домашняя сметана, творог…
Суетилась, боялась чего-то упустить. Но, не забыла поцеловать Михаила в обветренную щеку и пожелать доброго пути.
У Семеновых свое процветающее дело с небольшим цехом по производству сыров и построен холодный склад, где томятся круглые головки лакомства по полочкам. Дом — полная чаша. Три сына — их опора и гордость. Старший Веня уже в армии после одиннадцатого класса пошел. С ними остались два помощника — Ваня и Влад, школьники еще, но парни рослые и ответственные.
После шести вечера, Миша позвонил… Голос, словно чужой, изменившийся за то время, что они не виделись.
— Мариш, я не вернусь. Прости. Давно надо было признаться, что встретил здесь другу женщину. Я остаюсь с ней. С Аделиной. Полюбил ее. Прости.
И все.
Марина чуть не подавилась воздухом. Открывала рот и закрывала, как рыба, выкинутая на берег. Ее будто засасывало в узкую кроличью нору. Дальше и дальше… Схватиться бы за что-то, да не за что.
— Как муж не вернется? Автофургон забрал. А, деньги за товар? Миша несколько раз отмахнулся, что отдал продукты на реализацию… Якобы, потом заплатят заказчики. Выходит, врал? Средства себе присвоил. Чтобы эту с.уку Ангину содержать? О детях подумал? Он оставил нас в долгах, нечем завтра за молоко рассчитаться! — она говорила сама с собой, качаясь на кухонном табурете, еще не веря, что Миша… ее Миша так мог поступить.
Самое ужасное, что рядом были сыновья и все слышали. Предательство отца коснулось их напрямую. Младшенький Влад рванул наверх и хлопнул громко дверью своей комнаты. Ваня присел рядом, растерянно моргая. В больших серых глазах навернулись слезы.
— Мам, ты возьми пока из тех денег, что откладывали Венику на дом. Долги надо отдать, мам… Нам больше молока никто не даст задаром. Ты поплачь, мама. Поплачь. Вот увидишь, отец десять раз пожалеет, что так поступил с тобой… С нами. Еще на коленях приползет от любви своей городской.
Странно слышать от шестнадцатилетнего парня.
Последствия. Дума ли Михаил на что их обрекает? Ладно, ее разлюбил… Но, детям-то это за что?
Марина сунулась в коробку, куда они откладывали деньги для старшего сына. Забралась по лестнице на самую высокую антресоль… Скинула крышку и взвыла, как волчица, попавшая в капкан, почти лишившаяся всех лап, на которых можно стоять.
Пусто! Михаил последнее из семьи выгреб. На карточке только самый минимум, чтобы внести оплату по кредиту.
Думали, вернется Сеня – старшенький и жилье ему справить. Участок присмотрели у речки. Девушка его дожидается, с которой он вместе учился… Милая, светлая, добрая. Честно ждет, не вертит хвостом перед другими парнями.
Марья не поняла, как оказалась на полу.
— Уб.ью, тва.рь! Уничтожу! — скрежетала зубами, мяла края пустой коробки.
Раскинув руки, билась лбом об пол… Звук глухой и страшный.
— Мам, ты чего? — всхлипнул Ванька, и затрясся будто по нему ток пустили.
Он никогда не видел мать в таком состоянии. Даже, когда с дерева упал и ногу повредил. Когда ржавым гвоздем распорол пятку на речке. Когда мать все глаза выплакала на проводах старшего брата в армию.
Она будто вымерзла… Видал Ваня, как соседа нашли пьяного и почти обмороженного с белой кожей и синими губами. Очень похоже.
— Обокрал нас, ир.од, оставил ни с чем, Ваня-а-а! Родной отец, а хуже фаш.иста… Последнее отнял. Как в глаза людям смотре-е-еть? Под честное слово я занимала. Видать, нет у Семеновых больше чести. Нет, — замотала головой.
Взгляд тяжелый, его невозможно вынести. Ванька отвернулся, не понимая, как она вдруг стала такой, словно не своя.
— Мам… Мамуль, да ты… Ты не расстраивайся! Мы с Владом деньги из копилки возьмем. Помнишь нам бабушка дарила на Дни рождения? Я сейчас! Сейчас поищу, мам.
Марина не шелохнулась, так и застыла истуканом, раскорячившись на согнутых коленях. В висках пульсировало и только это был признак того, что еще жива. Все тело ее окоченело и мысли тоже. Она пробовала согнуть пальцы в кулак, но они ее не слушались. Проведя языком по губам, Марья собирала соль, как лосиха, которой не хватало калия.
Слез не было, будто кран перекрыт.
Ползком Марина добиралась до металлического ящика на замке. Где находится ключ от него знала только она. Долго возилась со старым механизмом и наконец победила. Схватилась за отцовское р.ужье, подняв голову вверх, разглядывая мушку. Заст.релиться хотелось… Но, услышать мальчики. Найдут ее с прострелянным горлом в кр.овище. Жаль только сыновей.
Оскалившись в зловещей улыбке, она прикрыла шкафчик. Смогла подняться, держась за поверхности. Глянула на себя в зеркало… Сгорбленная, взлохмаченная, с безуминкой в глазах. Маринку саму передернуло.
Роман "Всегда есть год спустя" Автор Ольга Рог