— Шестьдесят пять рублей за литр? Вы там что, нефть вручную отжимаете?! — я смотрела на табло колонки, и у меня внутри всё закипало.
Заправщик, паренек с веснушками и вечно виноватым видом, только вельнул плечами, вставляя пистолет в бак моего немолодого, но гордого «Равчика». Цифры на счетчике крутились с такой скоростью, будто я заправляла не кроссовер, а космический шаттл.
— Тёть Лен, да не кипятись ты, — с пассажирского сиденья высунулся мой племянник Пашка. — Сейчас на трассе отыграем. Я тебе такую тему покажу — «воздушный мешок» называется. Пристроимся за фурой, и расход будет ноль целых, хрен десятых.
— Я тебе дам «пристроимся», — огрызнулась я, захлопывая лючок бензобака так, что машина качнулась. — Я тебе не каскадер, а мать семейства и бабушка, между прочим.
Я села за руль, чувствуя, как пульсирует висок. В кошельке оставалось пять тысяч до конца месяца, а ехать до дочери еще триста километров. Подарки внуку, продукты... Каждая сотня на счету. Но слушать Пашкины бредни про «экстремальную экономию» я не собиралась. Или собиралась? Дерзай.
Мы выехали на трассу М-4. Дождь моросил, дворники скрипели, размазывая грязь, а в голове крутилась одна мысль: как доехать и не разориться, если этот проклятый кроссовер жрёт бензин, как не в себя?
Вообще-то, я не скряга. Я — Елена Сергеевна, 54 года, главный бухгалтер с двадцатилетним стажем. Я знаю, что скупой платит дважды. Но нынешние цены кого угодно превратят в Плюшкина.
Эту машину, серую «Тойоту», мы покупали еще с мужем, Царствие ему Небесное, пять лет назад. Он тогда говорил: «Лена, это танк. Надежный, японский. Главное — масло меняй и не насилуй». Я и не насиловала.Ездила аккуратно: работа, дом, дача.
Но сейчас ситуация была аховая. Дочь, Анюта, только родила второго, ипотека у них конская, муж её временно без работы. Я везла им всё, что могла: соленья, варенья, мешок картошки с дачи и конверт с деньгами. И вот этот конверт, лежащий в бардачке, жег мне душу. Если я сейчас сожгу весь бензин, придется залезать в «подарочные». А это для меня — как предать свои же принципы.
Пашка, сын сестры, напросился со мной «за компанию». Ему 25, в голове — ветер и ролики с Ютуба про «чип-тюнинг». Он всё порывался перепрошить мне «мозги» в машине, чтобы она летала. Ага, щас. Знаю я этих умельцев. Сдерут пятнадцать тысяч, а потом движок на свалку.
— Тёть Лен, ну ты тошнишь, — заныл Пашка через полчаса. — Мы так до ночи не доедем. Дави на газ! Смотри, вон «Солярис» нас как стоячих сделал.
Я глянула на спидометр. Девяносто. Обороты — две с половиной тысячи., Тише едешь, дальше будешь,— буркнула я, хотя нога предательски тянулась к педали газа. Хотелось быстрее. Хотелось обогнать эту фуру, которая чадила чернотой прямо мне в лобовое.
— Давай, давай! — подначивал Пашка. — Резче! Газ в пол, обходи его!
Я поддалась. Психанула. Вдавила педаль, мотор взревел, автомат сбросил передачу, и мы рванули на обгон. Обороты подскочили до пяти тысяч. Машина натужно завыла, преодолевая сопротивление ветра. Мы обогнали фуру, потом еще одну. Я почувствовала какой-то азарт.
— Во, другое дело! — одобрил племянник. — Сейчас на нейтралочку с горки, и катимся!
— На автомате? На нейтралку? Паша, ты идиот? — я хоть и не механик, но мужа слушала внимательно. — Коробку угробить хочешь? Ремонт сейчас знаешь сколько стоит? Под двести тысяч!
— Ой, да это всё байки сервисные, — отмахнулся он. — Зато экономия!
Мы проехали еще сто километров в рваном режиме: то газ в пол, то резкое торможение перед, камерами. Я смотрела на стрелку уровня топлива и холодела. Она падала на глазах. Компьютер показывал расход 14 литров на сотню! Четырнадцать! Обычно было десять.
— Что-то не то, — пробормотала я. — Паш, почему она так жрёт?
— Бензин паленый, наверное, — авторитетно заявил он. — Или лямбда-зонд накрылся.
И тут машину начало потряхивать. Сначала мелко, потом сильнее. На подъеме мотор вдруг чихнул, потерял тягу, и на панели загорелся зловещий оранжевый значок. «Check Engine».
— Приехали, — у меня внутри всё оборвалось. — Доэкономились.
Мы свернули на обочину у какого-то придорожного сервиса, больше похожего на гараж дяди Васи. Дождь усилился. Я сидела, вцепившись в руль, и считала в уме: эвакуатор — это тысяч десять минимум. Ремонт двигателя — страшно представить. Деньги из конверта улетучивались в моем воображении.
К нам подошел мужик в промасленном комбинезоне. Немолодой, седой, с тяжелым взглядом из-под кустистых бровей. Вытирая руки ветошью, он постучал в стекло.
— Чего встали, красавица? Кипим?
Я опустила стекло. — Не кипим. Загорелся чек, тяга пропала. И бензин улетает в трубу.
Он обошел машину кругом, пнул колесо, хмыкнул, глядя на крышу. — Открой капот.
Пашка выскочил следом: — Слышь, батя, там, наверное, катализатор забился. Вырезать надо, пламегасителем заменить. Мы заплатим, если недорого.
Мастер посмотрел на Пашку как на говорящую табуретку. — Катализатор? Ты, парень, лучше бы в телефоне меньше сидел, а на дорогу смотрел.
Он вытащил щуп, понюхал. Потом, к моему удивлению, полез не в мотор, а к колесам. Достал манометр из кармана. — Полторы атмосферы. В правом переднем вообще один и два. Вы на спущенных едете, гонщики.
Потом он ткнул пальцем на крышу, где у меня с лета стоял пустой багажник-бокс (забыла снять после дачного сезона). — А это что? Парус?
— Ну, багажник... — растерялась я.
— Это не багажник, это тормозной парашют, — отрезал мастер. — Плюс колеса спущены. Плюс фильтр воздушный у тебя, хозяйка, я уверен, мхом порос. Мотору дышать нечем, колеса к асфальту липнут, а вы ему газу поддаете. Вот он и захлебывается.
Он открыл коробку воздушного фильтра. Достал серый, забитый пылью и пухом прямоугольник.
— Восемьсот рублей цена вопроса. А вы на бензин уже тысячи полторы лишних выкинули за сегодня.
В этот момент меня накрыло. Я стояла под дождем, смотрела на этот грязный фильтр и понимала, какая я дура. Я пыталась сэкономить три копейки на качестве, но забыла про базу. Я чувствовала себя беспомощной, обманутой самой собой. Слёзы подступили к горлу. Не из-за машины. Из-за чувства несправедливости: ты стараешься, крутишься, а жизнь всё равно бьет тебя рублем за каждую оплошность.
— Всё, двигателю конец? — тихо спросила я.
Мастер посмотрел на меня, и его взгляд смягчился. — Да какой конец? Сбросим ошибку. Фильтр у меня есть, поменяем. Колеса подкачаем. Багажник этот сними, если пустой. И главное, манера езды. Вы как ехали? Газ-тормоз?
— Ну... торопились.
— Вот и приехали.
Через двадцать минут мы сидели в машине. Мастер, которого звали Михалыч, взял с меня всего тысячу рублей за фильтр и работу. Багажник мы сняли и с трудом запихнули в салон, сложив задние сиденья. Пашка притих.
— Запоминай, хозяйка, — Михалыч оперся локтем о дверь. — Я тебе сейчас сэкономлю тысяч пятьдесят в год, если слушать будешь. Никакой магии, чистая физика.
Он начал загибать свои промасленные пальцы, и каждое его слово врезалось мне в память.
1.: Давление в шинах. — Спущенное колесо увеличивает расход на 3-5%. Плюс резину жует. Проверяй раз в две недели. Бесплатно же. А эффект — моментальный.
2.: Лишний груз и аэродинамика. — Багажник на крыше пустой возишь? Плюс литр расхода на сотню на трассе. В багажнике хлам? Выкинь. Зачем тебе возить воздух и железо?
3.: «Дыхание» мотора. — Фильтр воздушный меняй не когда он черный станет, а каждое ТО. Это копейки. Забитый фильтр — бедная смесь, «мозги» льют больше топлива, чтобы компенсировать.
Четвертое: Плавность — залог кошелька., Каждое торможение, это превращение твоих денег в тепло тормозных колодок. Видишь красный впереди? Отпусти газ заранее, катись накатом (на передаче, не на нейтрали!). Не разгоняйся, если через 200 метров всё равно вставать. Самый экономный режим — 90-100 км/ч. Выше 110 — расход растет в геометрической прогрессии. Сопротивление воздуха, физику не обманешь.
Пятое: Не экономь на качестве. — Хорошее масло и чистые свечи. Если искра слабая, бензин не догорает и вылетает в трубу. Экономишь на свечах 500 рублей — теряешь 5000 на бензине.
— Поняла? — строго спросил он.
— Поняла, Михалыч. Спасибо.
Мы выехали обратно на трассу.
Оставшиеся двести километров я ехала иначе. Я держала ровно 100 км/ч. Я не дергалась на обгонах, прогнозировала ситуацию. Я видела, что впереди затор — и просто убирала ногу с педали газа, позволяя машине плавно замедляться двигателем. В салоне стало тихо (багажник на крыше больше не выл).
Пашка молчал, уткнувшись в телефон, но потом вдруг сказал: — А знаешь, тёть Лен, расход-то упал. Я глянула на бортовой компьютер. 7.8 литра. Семь и восемь! Против четырнадцати!
Мы доехали до Анюты поздно вечером. Я отдала ей конверт. Он остался целым. — Мам, ты чего такая довольная? — удивилась дочь, встречая нас у ворот. — Устала же?
— Устала, — честно сказала я, похлопывая теплую от дороги «Тойоту» по капоту. — Зато поумнела.
С тех пор я не ищу волшебных таблеток и присадок в топливо. Я просто держу колеса накачанными, машину чистой, а голову — холодной. И знаете что? На сэкономленные за полгода деньги я купила себе отличный новый спиннинг. Справедливость — она ведь в мелочах. И в здравом смысле.