Я мало читаю. Много думаю. Я мало говорю. Много слушаю. Я мало пишу. Много смотрю. Я мало делаю. Много смотрю в зеркало. Я режу лук и думаю: сколько людей сейчас плачут? Но, когда я плачу, никогда не думаю, сколько людей режут лук.
Когда я плачу, не смотрю на остаток средств на карте. Мне становится неловко, когда на кассе высвечивается надпись «недостаточно средств». Мы с продавцом начинаем играть в игру «давайте выкладывать по одному продукту, пока средств не будет достаточно». Некоторых продавцов это веселит, некоторые отказываются со мной играть, хотя я думаю, это самое интересное, что случается с ними за восьмичасовую рабочую ночь. Домой иду без средств для мытья посуды и существования. Домой иду безмерно долго.
Я много думаю о себе. Мало о других. Я много думаю о прошлом. Мало о будущем. Я много думаю о том, что надеть. Мало о том, что снять.
Когда я снимаю себя, стараюсь выглядеть лучше, чем есть. Когда я была в Швеции с отцом, он сказал: «Красота при низких температурах – настоящая». Потом я узнала, что до моего отца так написал Бродский и что мой отец пытается показаться более брутальным, чем есть на самом деле. Потом я узнала, что скальды изобрели кеннинги. Потом дочерь лапы барсовой покинула родной город Псков, чтобы пойти по тропе богини славы соколиной. Потом я узнала, что зима бывает не только северо-западная, красоту при низких температурах можно найти везде, при высоких градусах всё кажется привлекательнее, но это только пьяное наваждение.
Я спрашиваю у людей:
– Какая твоя любимая книга?
Потому что это считается хорошим тоном. Если человек сразу может сказать свою любимую книгу, меня это немного пугает. Я не знаю, какая моя любимая книга. Коллегам по Благотворительному фонду отвечаю: «Идиот». Маленькому племяннику отвечаю: «Сказки народов мира». Девушке лучшего друга отвечаю: «Происхождение видов». Подруге из литинститута отвечаю: «Пиши, сокращай». Себе перед зеркалом признаюсь: «Всё-таки “Идиот”». Я хочу быть отражением. Хочу быть льдом северных морей. Хочу, чтобы люди смотрели на меня и думали: «Это то, что нужно». И думали: «Это то, что я хотел услышать». И: «Это буквально я».
Я спрашиваю у людей:
– О чём ты сейчас думаешь?
Потому что мне интересны мысли людей, когда они молчат рядом. Люди редко признаются в том, что у них на уме. Я часто думаю о всяком разном. На Юпитере ураган, который длится больше четырёх сотен лет. Вчера снова забыла о тренировке. В арабском языке всего три гласных. Пятнадцать лет назад я разбила красивое блюдце. Центр чёрной дыры скорее всего пахнет как малина из-за насыщенных химических реакций.
Я спрашиваю у людей:
– Как оплачивать коммуналку?
Потому что, оказывается, это можно делать по-разному. Мне приходят счета, я прошу помощи у моей мамы. Она бухгалтер. Она смотрит на меня, словно я опять привела в дом своего парня геймера-вейпера-вегана. Моя мама-бухгалтер не верит в успех игровой индустрии, но верит в несовместимость водолеев и львов. У нас дома несколько книжек по астрологии. У нас дома вещи разложены по фэн-шую. Вечерами у нас дома мама перепроверяет стопки важных отчётов, от которых зависит доход полусотни людей.
Я спрашиваю у людей:
– В чём смысл жизни?
Люди мне отвечают:
– Я не знаю.
– Я не знаю.
– Я не знаю.
– Я не знаю.
Люди обёрнуты фольгой, люди сделаны из отражений. Я смотрю, как люди сидят в метро. Тёмной ночью, на открытом перегоне, в окнах вагона отражаются огни стройки, отражаются фары машин, отражаются фонари; люди вскидывают головы, смотрят и отражаются друг в друге. Босоножки дамы с красивыми пальцами ног хорошо подходят к кольцам на руке молодой девушки с чёрными волосами. Они сели рядом не просто так, это мудрая сила всемирного тяготения сложила их. Совершенно в разных концах вагона находятся зевающий мигрант в кепке GUCCI и модница с почти наверняка оригинальной сумкой. Они зашли в одни двери, но сила оттолкнула их в противоположные стороны. Люди обёрнуты отражениями, люди сделаны из фольги.
Я много хожу по городу. Иногда смотрю по сторонам. Я читаю всю рекламу, которая встречается мне на пути. Гоголь писал про город N, полный лавочных вывесок. Сегодня Москва не так похожа на гоголевский город N. В столице оказывается неинтересная реклама, неинтересное её отсутствие. Рекламы на самом деле так мало или её так много, что у меня проявился столичный фильтр? В регионах реклама креативна, намного более китчева и очаровательна. На каникулах я не знаю, чем себя занять в родном городе, много слоняюсь и разглядываю билборды. Я часто слышу о себе: «Ты всамделишный бездельник». Я легла во вторник спать, а сегодня понедельник. Время и пространство родного региона ощущается иначе. Маленький город всегда пытается затормозить жителей и гостей. Тишина, течение реки и времени, подъездная пыль, приглушённая яркость освещения, переполненные автобусы – артефакты, которые я отложу в памяти.
Один из билбордов говорит со мной: «ОБЕРНУЛИ ПОВЫШЕНИЕ ЦЕН ВСПЯТЬ».
Я оборачиваюсь.
На меня смотрит пёс. Он облизывает морду, язык достаёт до глаза. Порода пса мне неизвестна. Смотрит он очень внимательно. Судя по всему, это довольно воспитанный пёс. Он не лает, не скулит, не пристаёт. Такому так и хочется сказать: «Хороший мальчик». Ошейник есть. Я делаю шаг навстречу. Пёс начинает вилять хвостом. Я ищу бирку на ошейнике. Прохладный кругляшок запутался в жёсткой шерсти. Одной рукой я переворачиваю бирку, чтобы прочитать адрес, другой чешу за ухом. Пёс смотрит мне прямо в глаза. В его чёрных широких зрачках я не вижу ничего. Я не могу разобрать надпись с ошейника. Вернее: это какой-то неизвестный мне язык. В глазах пса начинают отражаться звёзды.
Нет, это не звёзды. Это метеориты, летящие в нашу сторону. Нет, это что-то другое. Я смотрю наверх. Надо мной горят несколько кругов. Я смотрю на людей, их немного, они проходят мимо как ни в чём не бывало. Я смотрю на билборд: «СВОИХ НЕ БРОСАЕМ». Держусь за ошейник и чувствую натяжение. Пёс спокойно смотрит мне в глаза и поднимается в воздух. Мы на высоте полутора метров. Люди не оборачиваются, люди сделаны из фольги. Я понимаю: за псом прилетели хозяева. Вот почему я не могла прочитать надпись на бирке. Вот почему я не смогла угадать породу пса.
Во время секундного падения я пытаюсь отследить свои мысли, но довольно сложно уследить выслеживание мысли. Ещё несколько секунд я пытаюсь догнать мысль, но она ускользнула, словно уж по речке. Так быстро меня ещё не покидали. Но зачем-то же всё это было?
Я смотрю под ноги. Вижу корягу интересной формы, точно с другой планеты. Я тащу домой много всяких палок, но эта – самая интересная. Она выглядит как нечто чужеродное нашему миру. Ужас из космоса в моих руках. Я думаю, сделаю из коряги крючок для одежды. Смотрю наверх. Последний отблеск уплывающего дредноута растворился в ночи. Некоторые встречи не стоит воспринимать слишком серьёзно.
Смотрю на билборд. Он говорит:
«ОПТИКА РЯДОМ»
Я представляю, что город – живой организм. Город смеётся надо мной. Рекламные кампании становятся всё более отчаянными. Нужна ли оптика, когда я вижу больше, чем другие? Какая у меня любимая книга? О чём я думаю? Как оплачивать коммуналку? В чём смысл жизни? Можно собирать головоломку бесконечно, но самый короткий и одновременно самый длинный путь к её решению – просто дать течь часам.
Автор: Екатерина Железова
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого!