С Марком я никогда не кончала. Всё происходило... механически. То ли дело Кирилл. Но обо всём по порядку.
Марк спит. Дышит ровно, повернувшись к стене. А я лежу и смотрю в потолок, и внутри меня – эта странная, липкая смесь вины и оправдания. Нет, я не буду говорить, что не виновата. Виновата. Но я попытаюсь объяснить. Хотя бы самой себе.
С Марком всё было не всегда так. В первые годы я не задумывалась о... технической стороне. Была влюблённость, была нежность, было желание быть рядом. Он – надёжный, стабильный, предсказуемый. Он строил карьеру, я обустраивала наш быт. Секс стал частью этого быта. Приятной, тёплой, но... рутинной. Как воскресный ужин у родителей. Как чистка зубов перед сном. Он получал своё, мягко засыпал, а я лежала, чувствуя лёгкую, смутную неудовлетворённость, которую списывала на усталость, на стресс, на что угодно.
Первые годы я даже не формулировала для себя проблему. Потом начала читать, намекать, пытаться говорить. «Марк, давай попробуем что-нибудь...» Он отмахивался: «Дорогая, мы же не подростки. Главное – близость, душевный контакт». А потом и вовсе: «Ты что, из порно насмотрелась?» В его тоне была не злость, а снисходительное недоумение. Как будто мои желания были чем-то постыдным, инфантильным.
И вот мое оправдание номер один: меня не слышали. Мой дискомфорт, моё молчаливое напряжение годами считали ерундой. Я стала чувствовать себя невидимой в самой интимной сфере. Не женщиной, а функцией.
Появление Кирилла было не запланированным. Это была работа, проект. Он – талантливый, взрывной, замечающий. Он видел, как я морщу лоб, концентрируясь, и приносил кофе именно такой, как я люблю. Он слышал полуслучайно оброненную фразу о любимой книге и на следующий день цитировал оттуда. Он видел меня. И в этом внимании была наркотическая доза признания моей значимости.
Измена началась не с постели. Она началась с этого внимания. С того, что кто-то снова воспринимал меня как интересного человека, а не как часть интерьера под названием «семья».
А потом... потом было тело. Вот он, мой главный грех и моё главное, постыдное оправдание. С Кириллом это было не «супружеской обязанностью». Это было исследованием. Он был одержим моим удовольствием. Для него это была не конечная цель, а процесс, искусство, игра. «Я хочу слышать, как ты поёшь», – говорил он. И я... пела. Впервые в жизни без стыда, без оглядки, без мыслей «ну всё, хватит, он устал».
Да, я кончала. По несколько раз за ночь. До головокружения, до слёз, до состояния полного растворения и воскрешения. Это была не просто физиология. Это было чувство, что моё тело – не сломанный механизм, как я начала тайно думать. Оно живое, отзывчивое, способное на безумие. Это была мощнейшая, в голову бьющая сила, подтверждение моей женственности, которой я уже не верила.
И вот я лежу и оправдываюсь: «Я с Марком не кончала годами. Он даже не замечал этого. А с Кириллом – это было каждый раз. Разве это не показатель? Разве я должна всю жизнь мириться с полумерой в самом интимном?»
Но вот правда, которая прорезается сквозь все эти логические построения: я не ушла. Я не сказала: «Марк, мне плохо, давай что-то менять, или нам конец». Я выбрала трусливый, подлый путь. Я взяла своё «женское подтверждение» на стороне, продолжая пользоваться теплом и стабильностью дома. Я обманывала не потому, что Марк был плох. А потому, что мне было страшно рушить налаженную жизнь, страшно быть одной, страшно оказаться виноватой в разрушении семьи. И я прикрыла этот страх красивой ширмой «неудовлетворённых потребностей».
Кирилл не был любовью. Он был лекарством от низкой самооценки, живым подтверждением, что со мной «не всё потеряно». И в этом — моя главная подлость и по отношению к нему.
Сейчас, глядя на спину спящего Марка, я понимаю самую горькую вещь. Моя измена — не трагедия неразделённого оргазма. Это история трусости. Несчастного брака можно было либо лечить, либо честно завершить. Я выбрала третий путь — путь саморазрушения и обмана. И никакое количество оргазмов на стороне не заткнёт эту дыру внутри, где живёт понимание: я поступила как слабый, жестокий и бесчестный человек. Я обменяла своё самоуважение на несколько часов восторга. И этот восторг теперь пахнет предательством. И этот вкус на губах — самый горький из всех, что я знаю.
Подписывайся на канал - публикуем истории ежедневно