Часть 1. Раздутое эго
Олег сидел в своем старом кресле, которое скрипело при каждом его движении, и с раздражением листал страницы интернет-магазина. Экран ноутбука светился холодным синим светом, выхватывая из полумрака комнаты его нахмуренное лицо. Он работал обычным менеджером по закупкам строительных смесей, но в своих фантазиях видел себя великим стратегом, которому просто не хватает мощного «железа», чтобы завоевать виртуальные миры и, возможно, начать вести стримы, приносящие миллионы.
— Инга! — крикнул он, не оборачиваясь.
Жена, находившаяся на шестом месяце беременности, вошла в комнату, придерживая поясницу. Ей было тяжело долго стоять, но Олега это мало волновало. В последнее время он вообще перестал замечать её состояние, воспринимая беременность как досадную помеху его планам.
— Что случилось? — спросила она, тяжело опускаясь на диван.
— Я посчитал. Мне нужно триста тысяч. Ну, может, триста двадцать. Это на полную сборку: системник, монитор, нормальная периферия. И еще резину на «Шкоду» надо поменять, а то лысая совсем.
Инга округлила глаза. У них были сбережения, отложенные на роды и первое время для малыша, но эта сумма составляла почти всё, что удалось накопить.
— Олег, ты шутишь? У нас скоро родится дочь. Нам нужны деньги на кроватку, на коляску, на врачей, в конце концов. Мы не можем потратить всё на игрушки.
Муж резко развернулся. Его лицо исказила гримаса недовольства.
— Это не игрушки, а инвестиция в мой досуг и, возможно, будущее! И вообще, я не собирался тратить наши деньги. Я возьму у матери.
Инга замерла. Марина Петровна, мать Олега, жила одна в двушке, оставшейся от покойного мужа. Она была скромной женщиной, всю жизнь проработавшей в архиве, и сейчас существовала на пенсию, экономя на продуктах.
— У неё нет таких денег, Олег. Откуда? Она зимой в осенних сапогах ходила, потому что на новые не хватало.
— Есть, — уверенно заявил Олег. — Отец ей оставил, плюс она откладывает. Старикам много не надо. Ей эти деньги только пыль собирать, а мне они нужны сейчас. Завтра поедем к ней.
На следующий день они сидели на крохотной кухне Марины Петровны. На столе стояла вазочка с дешёвым печеньем и чашки с чаем, который хозяйка заваривала по второму разу. Олег, не тратя времени на пустые разговоры о здоровье или погоде, сразу перешел к делу. Он выложил перед матерью распечатку с ценами и требовательно постучал по итоговой сумме пальцем.
— С чего я отдам 300 тысяч? Пенсия мизерная, — растерянно спросила мать, поправляя очки в толстой оправе. Её руки слегка тряслись.
— Мам, не прибедняйся, — Олег отмахнулся, словно от назойливой мухи. — Я знаю, что у тебя на вкладе лежат деньги. Ты сама говорила полгода назад, что срок заканчивается.
— Олежа, сынок, так это же «гробовые». На чёрный день. Мало ли что... Зубы вот лечить надо, да и похороны нынче дорогие, не хочу быть обузой.
— Какие похороны?! Тебе шестьдесят пять! Ты еще сто лет проживёшь! — голос Олега набирал обороты. — А мне сейчас жить надо. У меня компьютер тормозит, я нервничаю, а ты знаешь, что стресс вреден. И на машине ездить опасно на лысой резине. Ты хочешь, чтобы мы в аварию попали? С Ингой? С твоей невесткой?
Это был запрещённый прием. Марина Петровна испуганно посмотрела на невестку. Инга, которой стало стыдно за мужа, вмешалась:
— Марина Петровна, не слушайте его. У нас есть средства, мы справимся. Вам не нужно ничего отдавать. Олег просто... преувеличивает необходимость.
Олег покраснел. Он не ожидал удара в спину от собственной жены.
— Ты чего несёшь? — прошипел он, сверля Ингу взглядом. — Наши деньги — это наши. А у неё они просто лежат и обесцениваются! Мать, не будь эгоисткой.
Часть 2. Крысиная логика
Домой они ехали в тяжелой атмосфере. Олег молчал, но это было то самое злобное молчание человека, который считает себя несправедливо обиженным. Инга смотрела на мелькающие за окном дома и чувствовала, как внутри растёт отвращение. Она жила с этим человеком третий год, но сегодня словно увидела его нутро под микроскопом: жадное, мелочное, лишенное сочувствия.
Как только они переступили порог съемной квартиры, Олег сорвался.
— Ты зачем полезла?! — заорал он, швырнув ключи на тумбочку с такой силой, что с неё упала металлическая ложка для обуви. — Я почти её дожал!
— Ты себя слышишь? — Инга повысила голос, чувствуя, как гормоны и обида за свекровь заставляют кровь приливать к лицу. — Ты вымогаешь у матери деньги, которые она копила годами, отказывая себе во всём! Это её подушка безопасности!
— Да какая к чертям подушка?! — Олег ходил по коридору взад-вперед. — Она старая старуха! Ей ничего не надо, кроме телевизора и гречки! А я молодой, мне развиваться надо! У неё эти деньги просто сгорят инфляцией. Я, можно сказать, спасаю семейный капитал!
— Ты омерзителен, — тихо сказала Инга. — Ты хочешь купить игрушки на деньги, которые она отложила на свои похороны.
— ДА ПОШЁЛ ТЫ со своей моралью! — рявкнул Олег, и Инга вздрогнула. — Мертвым деньги не нужны. А живым — нужны. Я завтра же поеду к ней один, без твоих соплей, и заберу то, что мне причитается. Я единственный наследник, всё равно всё мне достанется. Зачем ждать?
Олег был уверен в своем праве. Его эгоизм был настолько бронированным, что никакие доводы разума не могли его пробить. Он искренне считал, что мир вертится вокруг его желаний, а мать — это просто обслуживающий персонал, срок годности которого истекает.
Инга ушла в спальню и закрыла дверь. Ей не хотелось его видеть. Но стены в квартире были тонкими, и она слышала, как он разговаривает сам с собой на кухне, убеждая невидимого собеседника в своей правоте. Алчность застилала ему глаза.
На следующий вечер, когда Олег вернулся с работы, он был странно возбуждён.
— Я звонил ей, — бросил он, не разуваясь проходя в зал. — Сказал, что если она не поможет, то внучку не увидит. Пусть выбирает: или её бумажки, или семья.
— Ты шантажировал мать ребенком? — Инга почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, и это было не от беременности.
— Я поставил условия. Нечего из себя жертву строить. Завтра она приедет.
Часть 3. Точка кипения
Марина Петровна приехала в субботу утром. Она выглядела еще меньше и старее, чем обычно. В руках она держала потрепанную сумку. Олег встретил её с хищной улыбкой, уже предвкушая победу.
— Ну что, мам, надумала? — спросил он, даже не предложив ей чаю.
Женщина села на край дивана, не снимая плаща.
— Олежек, я... я посмотрела счета. Если я сниму сейчас, я потеряю проценты... Может, частями? Или хотя бы половину?
Лицо Олега мгновенно изменилось. Улыбка сползла, уступив место холодной ярости.
— Какие, к дьяволу, проценты?! — заорал он так, что зазвенела посуда в серванте (осталась от хозяйки квартиры). — Тебе жалко для родного сына?! ТЫ ЖАДНАЯ СТАРУХА! Сидишь на своих деньгах, как собака на сене!
— Олег, прекрати! — крикнула Инга, выходя из комнаты.
— МОЛЧАТЬ! — взревел муж, поворачиваясь к ней. — Это ты её настроила! Это ты ей нашептала, чтобы не давала!
— Какого чёрта?! — Инга не выдержала.
В ней что-то лопнуло. Это была не просто обида, это был вулкан, который сдерживали месяцами. Вся его лень, его нытьё про непризнанного гения, его мелочность — всё это вспыхнуло в одну секунду.
Она схватила со стола толстый журнал и с размаху швырнула его в мужа. Журнал ударил его в грудь и с шлепком упал на пол.
— ТЫ НИЧТОЖЕСТВО! — закричала она так, что Олег отшатнулся, впервые видя жену в таком состоянии. Обычно спокойная Инга превратилась в фурию. — Ты здоровый лоб, который не может заработать на свои хотелки и трясет деньги с пенсионерки! ТЕБЕ НЕ СТЫДНО?!
Она схватила керамическую статуэтку кота с полки.
— Я эту халупу снимаю напополам с тобой! Я продукты покупаю! А ты?! Ты только ноешь!
Статуэтка полетела в стену рядом с головой Олега и разлетелась на мелкие осколки.
— ПРОВАЛИСЬ ТЫ СКВОЗЬ ЗЕМЛЮ СО СВОИМ КОМПЬЮТЕРОМ! — визжала Инга. — Ты мать в гроб загонишь!
Олег стоял, прижавшись спиной к косяку, совершенно ошарашенный. Он ожидал слёз, уговоров, может быть, тихой обиды, но не этого цунами агрессии. Страх мелькнул в его глазах.
Марина Петровна, испуганная до смерти не столько за сына, сколько за то, что семья распадется прямо сейчас, дрожащими руками полезла в сумку.
— Не ругайтесь! Пожалуйста, не ругайтесь! — запричитала она. — Я всё принесла! Вот! Только не кричи, Инга, тебе нельзя, ребеночек же...
Она выложила на стол пачку наличных, перетянутую аптечной резинкой.
— Вот, триста тысяч. Я сняла утром. Бери, Олег, только не ругайся с женой.
В комнате воцарилась тяжелая пауза. Инга тяжело дышала, глядя на деньги с ненавистью. Олег же, увидев купюры, мгновенно забыл про летящую статуэтку и крики. Его глаза загорелись алчным огнем.
— Ну вот, — буркнул он, хватая пачку. — Давно бы так. А то устроили тут драму.
Инга посмотрела на него, затем на свекровь, которая вытирала глаза уголком платка. В этот момент Инга поняла, что её брак закончен. Осталось только оформить это документально.
Часть 4. Ненасытность
Через два дня квартира напоминала склад электроники. Огромная коробка от монитора перегораживала проход. Олег сидел в новом эргономичном кресле, которое стоило как две месячные пенсии Марины Петровны, и настраивал подсветку клавиатуры.
— Смотри, как светится! — довольно говорил он, не обращая внимания на мрачный вид жены. — Теперь заживем. Я в танках всех разнесу.
Инга молча убирала разбросанный пенопласт.
— Олег, нам нужно заказать кроватку. Я нашла хорошую, по скидке, но нужно оплатить доставку. И шкаф для детских вещей нужен.
Олег, не отрываясь от экрана, махнул рукой.
— Да брось ты. Коляску Лёха отдаст, у него сын вырос. Кроватку тоже у кого-нибудь стрельнем. Зачем тратиться? Все эти пеленки-распашонки — это на пару месяцев. Друзья подарят, родственники скинутся.
— У нас нет столько богатых друзей, Олег. А родственники... Твоя мама уже отдала всё, что у неё было.
— Ну, не прибедняйся, — хмыкнул он. — Кстати, о родственниках. Твоя мама, Валентина Ивановна. Она же в Сургуте живет? Там зарплаты северные. Она одна, квартиру не снимает.
Инга замерла с куском пенопласта в руках.
— И что?
— Ну, было бы неплохо, если бы она тоже поучаствовала. Теще полагается делать подарки зятю. Мне бы еще веб-камеру профессиональную и микрофон студийный. Это тысяч пятьдесят, не больше. Для неё это копейки. Позвони ей, а? Скажи, что зятю надо для работы.
Наглость Олега перешла все границы. Он не просто был жадным, он был паразитом, который искал нового носителя.
— Ты хочешь, чтобы я попросила у своей мамы денег тебе на микрофон? — медленно проговорила Инга.
— Ну да. А что такого? Мы же семья! — он повернулся к ней, и на его лице было написано искреннее недоумение: почему она не бежит звонить?
— ДА БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ со своей камерой! — тихо, но твердо сказала Инга.
— Ты чего опять начинаешь? — нахмурился Олег. — Гормоны, что ли, играют? Иди, воды попей, успокойся. И маме набери.
Инга посмотрела на него долгим, изучающим взглядом. Словно впервые увидела эти пустые глаза, этот рот, вечно требующий чего-то, эту позу барина в дорогом кресле посреди съемной квартиры.
— Хорошо, — сказала она спокойно. — Я пойду.
— Куда? Звонить? — не понял Олег, уже возвращаясь к игре.
— Да. Звонить.
Часть 5. Расплата за жадность
На следующий день Олег был на работе. Инга действовала быстро и методично. Она не стала звонить своей матери, чтобы просить денег. Вместо этого она позвонила ей, чтобы рассказать всё без утайки. Валентина Ивановна, выслушав дочь, сказала коротко: «Уходи немедленно».
Инга собрала свои вещи. Их оказалось не так много. Одежда, косметика, документы. Техника, купленная на общие деньги, осталась стоять, но Инга забрала все кухонные принадлежности, купленные ею лично, постельное белье и даже шторы, которые она шила сама. Комната сразу стала голой и неуютной.
Вызвав такси, она поехала не на вокзал. Она поехала к Марине Петровне.
Свекровь открыла дверь и ахнула, увидев Ингу с чемоданами.
— Инга, доченька, что случилось? Олег выгнал?
— Нет, Марина Петровна. Я сама ушла. И я приехала квам просить прощения за то, что не остановила его тогда. И... если вы не против, я поживу у вас пару дней, пока не решу вопрос с билетами к маме. Или, может быть, останусь здесь, если мы сможем ужиться. Мне помощь нужна будет с ребенком, а вам — помощь по хозяйству. И «гробовые» ваши я вам верну, клянусь, как только алименты с него стрясу.
Марина Петровна заплакала и обняла невестку. Она всегда мечтала о дочери, а Олег в последние годы приносил только боль.
— Оставайся, конечно! Места много, вдвоем веселее. А он... пусть живет как знает.
Вечером Олег вернулся в пустую квартиру. На окнах не было штор, на столе не было ужина. В шкафу сиротливо висели только его рубашки.
— Инга! — позвал он, но ответом ему было лишь гудение системного блока.
Он нашел записку на кухне: «Мы с дочерью ушли. На развод подам сама. За квартиру платить тебе. И да, микрофон купи сам. ИДИ ТЫ К ЛЕШЕМУ».
Олег рассмеялся. Нервно, дергано.
— Ну и валите! — крикнул он в пустоту. — Посмотрим, как ты одна справишься! Приползешь еще!
Он попытался позвонить матери, чтобы пожаловаться на «неблагодарную жену», которая его бросила.
— Алло, мам? Ты представляешь, эта истеричка...
— Олег, — голос матери звучал неожиданно жестко. Холодно и отстраненно. — Не звони сюда больше. Инга здесь, она теперь живет со мной. С моей внучкой. А ты... ты взрослый мальчик. У тебя есть компьютер, вот с ним и живи.
— Что?! — Олег чуть не выронил телефон. — Ты пустила её к себе? В мою квартиру?!
— Это моя квартира, сынок. И я решаю, кто здесь живет. Ты свой выбор сделал. Триста тысяч тебе важнее матери и семьи. Вот и сиди со своими деньгами. Точнее, с тем, что ты на них купил.
Гудки.
Олег смотрел на погасший экран. Его мир, такой удобный и выстроенный вокруг его эго, рухнул.
Прошел месяц.
Съемную квартиру пришлось освободить — платить за неё одному оказалось накладно, особенно учитывая, что Инга подала на алименты в твердой денежной сумме еще до развода, находясь в декрете. Суд, о котором он узнал из повестки, прошел быстро. Теперь четверть его зарплаты плюс фиксированная сумма на содержание жены до трехлетия ребенка улетали с карты автоматически.
Олегу пришлось переехать в комнату в общежитии на окраине. Его гордость — мощный игровой компьютер — занимал половину жалкого стола. Дорогое кресло не влезало в узкий проход и стояло боком, мешая открывать шкаф.
Он пытался прийти к матери, устроить скандал, выгнать Ингу. Но дверь ему не открыли. Соседка, баба Валя, пригрозила вызвать участкового, если он не прекратит ломиться.
Инга и Марина Петровна жили на удивление дружно. Пенсия и декретные, плюс помощь от мамы Инги с севера, позволяли им жить скромно, но безбедно. Родившаяся внучка стала центром вселенной для бабушки, которая буквально расцвела, чувствуя себя нужной.
Однажды вечером Олег сидел в темноте своей конуры. Он запустил игру, ту самую, ради которой унижал мать и разрушил семью. Графика была потрясающей, кадры в секунду зашкаливали. Но удовольствия не было. Он смотрел на яркую картинку и чувствовал только злость и сосущую пустоту в желудке — денег до зарплаты осталось на пару пачек лапши.
В дверь постучали. Это был сосед, пришедший занять сотку.
— Слышь, Олег, у тебя комп крутой, — свистнул парень, заглядывая в комнату. — Ты, наверное, богатый?
— Иди ты в баню, — огрызнулся Олег.
Он остался один. С дорогим «железом», в драных носках и с полным осознанием того, что он променял тепло родных людей на пиксели на экране. Жадность не то что фраера сгубила — она оставила его у разбитого корыта, только корыто это светилось RGB-подсветкой.
Автор: Анна Сойка ©