Часть 1
Ветер немилосердно бился в стекло лоджии, словно просился внутрь, но вовсе не из-за холода или сырости, а словно предчувствуя скорую бурю в самой квартире. Марина сидела на полу гостиной, окружённая каталогами детской мебели. Она выбирала кроватку для племянницы. Это было приятное, тёплое занятие, позволявшее забыть о напряжённых буднях начальника отдела логистики крупного холдинга. Игорь, её муж, возился с замком на входной двери, который последние дни предательски заедал. Он работал с промышленным холодильным оборудованием, руки у него были золотые, и Марина ценила в нём именно эту приземлённую надёжность, лишённую ненужного пафоса.
Звонок в дверь прозвучал резко, требующе. Игорь дёрнул ручку, открывая. На пороге стояла Яна, сестра Игоря. Она не стала разуваться, сразу шагнув на ламинат в уличных ботильонах, окинула комнату взглядом инспектора, которому заранее не нравится всё, что он видит.
— Ну, здравствуй, братик, — Яна протянула Игорю плотный конверт с золотым тиснением. — Мама просила передать лично в руки. Чтобы без отговорок.
Марина поднялась с пола, отряхивая домашние брюки. Она улыбнулась золовке, хотя ответной улыбки не ожидала. Отношения их всегда напоминали хождение по минному полю: один неверный шаг — и взрыв.
— Привет, Яна. Чай будешь? — вежливость была бронёй Марины.
— Не до чаёв, — отмахнулась гостья, даже не посмотрев в её сторону. — В субботу юбилей. Ресторан «Плаза». Стол заказан на пять вечера. Игорь, ты должен быть в костюме, а не в своих вечных джинсах. Мама хочет видеть сына при параде, чтобы перед гостями не краснеть.
Игорь повертел конверт в руках, чувствуя, как бумажный уголок колет ладонь.
— А Марине приглашение? — спросил он, заметив, что на конверте выведено только его имя.
Яна скривила губы, изображая снисходительную жалость.
— А вот это, дорогие мои, вопрос не ко мне. Марина, ты бы хоть позвонила Валентине Петровне. Уточнила, ждут ли тебя там вообще. А то явишься, а места не накрыты. Неловко выйдет.
Марина нахмурилась. Странно. Обычно свекровь, Валентина Петровна, сама звонила за неделю до любых событий и диктовала список того, что нужно купить, привезти или оплатить. А тут — тишина.
— Я сейчас наберу, — Марина потянулась к телефону, лежащему на диване. — Может, просто замоталась с организацией.
Она нажала на вызов. Гудка не последовало. Странная тишина, а затем короткие, обрывистые сигналы сброса. Марина попробовала снова. Результат тот же. Телефон показывал полную сеть, но звонок свекрови упорно не проходил.
— Не идёт сигнал, — растерянно пробормотала она. — Может, связь барахлит?
Яна издала короткий, лающий смешок. Она прислонилась плечом к косяку, скрестив руки, и с нескрываемым злорадством наблюдала за попытками невестки.
— Связь отличная, Марина. Просто кто-то слишком много о себе возомнил.
— В смысле? — Игорь перевёл взгляд с сестры на жену.
Золовка выдержала театральную паузу, наслаждаясь моментом триумфа, словно она сама срежиссировала эту сцену.
— Мать внесла вас в чёрный список для посещений, — заявила золовка удивлённой Марине. — И в телефоне, и в жизни. Так что не старайся, не дозвонишься.
Часть 2
В комнате стало тихо, но это была не та тишина, что дарит покой. Это был вакуум перед ударом. Марина медленно опустила телефон. Слова Яны, пропитанные ядом, ещё висели в воздухе.
— В чёрный список? — переспросил Игорь. — Яна, ты бредешь? За что? Мы же на прошлой неделе ей продукты привозили, всё нормально было.
— Продукты! — фыркнула Яна. — Курица и гречка — это, конечно, предел мечтаний. А вот когда мама попросила о реальной помощи, твоя жена показала своё истинное лицо.
Марина сразу поняла, о чём речь.
— Ты про костюм? — голос Марины стал твёрже.
— Именно! — Яна отлипла от косяка и шагнула к центру комнаты, чувствуя себя хозяйкой положения. — Мама нашла потрясающий костюм для юбилея. Дизайнерский, шикарный. Ей хотелось в свой праздник выглядеть человеком, а не пенсионеркой из очереди. Попросила тебя помочь. Сумма-то для тебя, начальницы, смешная. Пятьдесят тысяч. А ты что ответила? «Денег нет».
— У меня не было свободных денег на одежду, — отчеканила Марина, ощущая, как внутри начинает закипать обида, но не на Яну, а на всю эту абсурдную ситуацию. — Я объяснила Валентине Петровне. Моя сестра родила. Я обещала ей коляску и кроватку. Это необходимые вещи. А третий костюм в шкафу твоей мамы — это прихоть.
— Прихоть? — возмутилась Яна. — Это юбилей! Мать тебя приняла, терпела, а ты пожалела для неё копейки! Конечно, своей сестрице ты всё готова отдать, а мать мужа пусть в старье ходит? Вот она и решила: раз ты её не уважаешь, то и делать тебе на празднике нечего. Наказана ты, Марина. И пока не извинишься — причём материально — видеть тебя она не желает.
Игорь смотрел на сестру, словно видел перед собой незнакомку. Его лицо выражало сложную гамму чувств: от недоумения до стыда.
— Яна, подожди, — вмешался он. — Мама заблокировала Марину, потому что та не дала ей денег на тряпки? Ты серьёзно сейчас? Мы платим ипотеку. Марина зарабатывает больше, но это наши общие деньги, и мы планируем бюджет.
— Ой, не надо прибедняться! — перебила его сестра. — Знаем мы ваши бюджеты. Просто жадность это, братик. Обыкновенная бабская жадность. Мама сказала: «Игорь пусть приходит, он сын. А эта... пусть сидит дома и думает над своим поведением».
Марину унижали в собственном доме, отчитывали, как школьницу, да ещё и ставили ультиматумы.
— ЗНАЕТЕ ЧТО, — Марина повысила голос, заглушая поток слов золовки. — Передай маме, что я всё поняла. Урок усвоен.
Яна самодовольно ухмыльнулась, решив, что добилась своего — сломила невестку.
— Вот и умница. Конверт приготовить не забудьте. Мама ждёт подарок деньгами. Сын один придёт, за двоих отдуваться будет.
Яна развернулась и, гордо цокая каблуками, направилась к выходу. Хлопнула дверь. В прихожей остался висеть тяжёлый, душный запах её дешёвых духов, который никак не хотел выветриваться.
Часть 3
Они остались одни. Игорь стоял посреди комнаты, всё ещё сжимая в руке приглашение. Он медленно подошёл к столу и бросил конверт на столешницу, словно тот был заразным.
— Мар, я не знал, — тихо сказал он. — Она мне говорила, что хочет наряд, но я думал, речь о паре тысяч, и что вы просто не сошлись во вкусах. Про блокировку я вообще не подозревал.
Марина подошла к окну, не глядя на улицу, а пытаясь унять дрожь в руках.
— Она требовала эти деньги так, будто я ей должна по жизни, — глухо проговорила Марина. — Кричала в трубку, что я неблагодарная, что я "жирую", пока она страдает. А когда я напомнила про племянницу, она заявила: «Чужие дети меня не волнуют».
Игорь сел на диван, опустив голову. Ему было стыдно. Стыдно за мать, за сестру, за то, что его жена вынуждена терпеть этот цирк.
— И что будем делать? — спросил он. — Я не могу пойти туда один. Это будет предательством.
— Ты не пойдёшь, — это был не приказ, а констатация факта. Марина повернулась к мужу. В её глазах уже не было растерянности. — Мы не пойдём. Ни ты, ни я.
— Мать устроит армагеддон, — безрадостно усмехнулся Игорь.
— Пусть устраивает. Она сама меня вычеркнула. Меня нет. Я в чёрном списке. А ты... ты просто солидарен с женой. Мы семья, Игорь. Или мы вдвоём против таких выпадов, или зачем всё это?
Игорь посмотрел на жену. Она была права. Пять лет они строили свой мир, кирпичик за кирпичиком, платили за эту квартиру, считали копейки в начале пути, радовались повышениям. И теперь его мать, движимая эгоизмом и жадностью, пытается вбить клин между ними из-за куска ткани.
— К чёрту банкет, — решительно сказал он. — Какого чёрта я должен кланяться ей, если она вытирает ноги о тебя?
В день юбилея телефоны были отключены с самого утра. Игорь завел машину, и они уехали прочь из города. Не на дачу, не к друзьям, а на дикое озеро, о котором знали лишь немногие.
День выдался ветреным, но солнечным. Они сидели на берегу, смотрели на серую рябь воды и просто молчали. Не было ни праздничной суеты, ни фальшивых тостов, ни оценивающих взглядов родственников, обсуждающих, кто сколько положил в конверт. Это был день свободы. Игорь ощущал себя не сыном, который вечно что-то должен, а мужчиной, который сделал правильный выбор. Марина же чувствовала, как отступает напряжение последних дней. Но где-то в глубине души она знала: это лишь затишье. Валентина Петровна не прощает неповиновения.
Часть 4
Они вернулись домой поздно вечером, когда город уже погружался в сон. На душе было спокойно. Но стоило им выйти из лифта, как спокойствие улетучилось.
У их двери стояла Валентина Петровна. Она не выглядела как именинница. Разъярённая фурия, с размазанной помадой и растрёпанной причёской. Рядом переминалась с ноги на ногу Яна, видимо, служившая водителем и группой поддержки.
— Явились! — голос свекрови эхом отлетел от бетонных стен подъезда. — Твари неблагодарные!
Игорь попытался вставить слово, но мать не дала ему и рта раскрыть. Она набросилась на него с кулаками, ударяя сумочкой в грудь.
— Я ждала! Гости ждали! Пустой стул сына! Позор! Ты опозорил меня перед всей роднёй! Подкаблучник! Тряпка! — визжала она.
Затем её взгляд, полный ненависти, переметнулся на Марину.
— Это ты! Ты, змея, его настроила! Денег пожалела, а потом и сына у матери украла! Что, довольна? Решила, раз ты больше получаешь, то можешь указывать, кому как жить? Да ты мне в подмётки не годишься!
Марина смотрела на эту женщину, искажённую злобой. На женщину, которая годами тянула из них жилы, требовала внимания, денег, поклонения, но никогда не давала ничего взамен, кроме критики. И тут, внутри Марины, что-то лопнуло. Пружина, сжимавшаяся годами, распрямилась с оглушительной силой.
Это была не истерика жертвы. Это был гнев хищника, которого загнали в угол. Марина не заплакала. Она закричала так, что Яна вжала голову в плечи.
— ХВАТИТ! — рявкнула Марина. Её голос звенел, как натянутая струна, готовая лопнуть и распороть кожу. — ЗАМОЛЧИТЕ!
Валентина Петровна поперхнулась воздухом от неожиданности. Она ждала оправданий, лепета, извинений, покорности. Она привыкла, что Марина вежливая, интеллигентная девочка. Но перед ней стояла не девочка.
— Вы! — Марина шагнула к свекрови, и та невольно отступила. — Вы смеете приходить к моему дому и открывать рот? После того как выкинули меня из своей жизни из-за тряпки? Вы чёрная дыра! Я пять лет терпела ваши капризы! Ремонты, зубы, санатории — всё за наш счёт! А теперь вы обвиняете меня в жадности, потому что я купила кровать младенцу, а не платье вам?!
Марина дрожала, но не от страха, а от адреналина. Лицо её пылало, движения были резкими, порывистыми.
— ВОН! — крикнула она, указывая на лифт. — УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА! Я больше копейки вам не дам! Никогда! Вы меня в чёрный список внесли? Отлично! Я там и останусь! Но и вас в моей жизни больше нет!
Игорь смотрел на жену с восхищением и ужасом. Он никогда не видел её такой. Она была страшна в своём гневе, но этот гнев был священным, очищающим.
— Да как ты смеешь... — начала было Валентина Петровна, приходя в себя. — Игорь, ты позволишь этой... так со мной разговаривать?
Она повернулась к сыну, уверенная, что сейчас он одёрнет зарвавшуюся жену. Ведь кровь — не водица. Ведь она — мать.
Часть 5
Игорь медленно подошёл к Марине и встал рядом, плечом к плечу. Он не смотрел в пол. Он смотрел прямо в глаза матери, и в его взгляде не было привычной сыновней покорности. Там был лёд.
— Позволю, — твёрдо сказал он. — И добавлю от себя.
Валентина Петровна открыла рот, но слова застряли в горле.
— Ты хотела денег? Ты хотела костюм? Ты получила одиночество, — чеканил слова Игорь. — Ты сегодня на юбилее всем рассказала, какая у тебя плохая невестка? Поздравляю. Ты добилась своего. Мы плохие. А с плохими лучше не общаться.
— Сынок, ты что... — голос матери дрогнул, переходя на скулящие ноты. Стратегия нападения провалилась, она попыталась включить режим «бедной старушки».
— НЕТ, — отрезал Игорь. — Не надо этих спектаклей. Я тебя тоже вношу в чёрный список, мама. И твою карту блокирую, с которой ты привыкла тянуть деньги, якобы на помощь.
Яна, стоявшая в стороне, попыталась вмешаться:
— Игорь, ты с ума сошёл? Это же мама!
— А ты, Яна, забирай её и вези домой, — повернулся к сестре Игорь. — И забудьте сюда дорогу. Обе.
— Вы пожалеете! — прошипела Валентина Петровна, возвращаясь к агрессии, поняв, что жалость не сработала. — Приползёте ещё! Кому вы нужны без семьи?
Марина, которая уже немного успокоилась, но всё ещё тяжело дышала, вдруг горько усмехнулась. Она положила руку на живот — жест, который в полумраке площадки заметили все.
— Семья у нас есть, — тихо, но отчётливо сказала она. — И очень скоро она станет больше. Но вас это уже не касается. Вы, Валентина Петровна, променяли внука на костюм. Носите на здоровье.
Глаза свекрови расширились. Она перевела взгляд на живот Марины, потом на лицо Игоря. Сын знал. И молчал.
— Беременна? — выдохнула Яна. — Мам, ты слышала?
— Уходите, — просто сказал Игорь.
— Подожди, Игорёк, — засуетилась мать, мгновенно меняя маску. В её голове уже щёлкал калькулятор: внук, алименты, помощь, привязка. — Ну мы же погорячились, с кем не бывает... Мариночка...
— ПОШЛИ ВОН! — рявкнул Игорь так, что в подъезде зазвенело эхо.
Он распахнул дверь квартиры, пропуская Марину, и захлопнул её прямо перед носом родственниц. Щелчок замка прозвучал как выстрел, отсекающий прошлое.
За дверью ещё слышались какие-то вопли, стуки, проклятия, но они уже не имели значения. Игорь прислонился спиной к двери и закрыл глаза. Марина стояла в центре прихожей, обняв себя за плечи. Её больше не трясло. Пришло опустошение, но это было правильное опустошение — как после генеральной уборки, когда выкинули весь хлам.
Она посмотрела на мужа. Он не был сломлен. Наоборот, он словно выпрямился. Он выбрал её. Не на словах, а на деле.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Игорь подошёл и обнял её, зарываясь лицом в волосы.
— Прости, что так долго терпел, — прошептал он. — Больше они нас не достанут.
Валентина Петровна и Яна остались в холодном подъезде. Свекровь понимала, что этот «Чёрный список» теперь работает в обе стороны. И её список оказался куда страшнее: в нём были одинокая старость и потерянная финансовая кормушка. Она ударила кулаком по металлической двери, но ответом ей была лишь гулкая, равнодушная тишина. Игнарирование оказалось самым страшным наказанием для той, кто привык повелевать.
Автор: Анна Сойка ©