Предыдущая часть:
Пожилая женщина открыла дверь шире.
В квартире пахло, как в том бутике, духами и лекарствами, создавая ощущение уюта с ноткой грусти.
На стенах висели фотографии молодого улыбающегося мужчины.
— Присаживайтесь, — кивнула хозяйка на диван. — Чай будете? Только сервиза у меня нет, разбился он вместе с Андрюшей.
— Расскажите, пожалуйста, — попросила Татьяна, доставая диктофон. — Это поможет их посадить.
Вера Николаевна опустилась в кресло, сложив сухонькие руки на коленях.
— Андрюша был хорошим инженером, честным, любил Светку как дурак, а она ей всегда было мало — денег, власти, — начала она. — И когда появился этот Сергей, она словно с цепи сорвалась.
— Они были знакомы уже тогда? — уточнила Ирина.
— Да, за спиной у Андрюши всё крутили, схемы свои строили, материалы воровали, — кивнула женщина. — Андрюша заметил, сначала не верил, думал, ошибка, а потом нашёл их переписку, счета поддельные.
Бабуля замолчала, глядя на портрет сына.
— Он хотел идти в прокуратуру, сказал мне: "Мам, не могу строить дома-убийцы, я их посажу", — продолжила она. — И в тот же день купил сервиз, сказал Светлане последний шанс дать, по-человечески поговорить, может, одумается.
— Поехал на стройку, и случилась авария, — тихо закончила Ирина.
— Грузовик, — кивнула Вера Николаевна. — Якобы тормоза отказали, а водителя потом не нашли. У этой парочки уже тогда большие деньги были, видимо, заплатили шофёру, и он скрылся. А для обращения в полицию у меня не хватало фактов.
Она перевела взгляд на Ирину.
— Я следила за ними все эти годы, видела, как Сергей женился на тебе, но понимала — ширма, чистая, светлая ширма для их грязных дел, — сказала женщина. — А когда увидела, что ты тот же сервиз покупаешь, сердце ёкнуло, знак это, значит, опять скоро кровь прольётся.
— Она и пролилась, — сказала Ирина. — Павла едва не убили.
— Жив! — встрепенулась бабуля. — Жив! И мы его спрятали.
— Но нам нужны доказательства, бумаги, которые Сергей не успел уничтожить, — объяснила Ирина.
— Бумаг Андрюши не осталось, — вздохнула Вера Николаевна. — Всё сгинуло в его машине, но если этот ваш Павел жив, может, он поумнее моего сына был?
Ирина вышла от Веры Николаевны с тяжёлым сердцем, но ясной целью, и набрала номер реабилитационного центра.
— Павел, это Ира, можете говорить? — спросила она.
— Да, — голос в трубке звучал бодрее. — Маша мне только что сказку читала по телефону, Ирина, спасибо большое.
— Павел, послушай, мы нашли мать того прораба, который погиб десять лет назад, и это была не случайность, — рассказала она. — Они убирают тех, кто встал у них на пути. Нам нужны документы, оригиналы. Ты вроде говорил, что копии делал, но они исчезли, а где оригиналы?
Повисла пауза, Павел тяжело дышал в трубку.
— Знал, что спросите, не дурак, понимал, с кем имею дело, когда Сергей начал улыбаться слишком широко, — ответил он. — Цифре я не доверяю, удалят, взломают.
— Так где они? — спросила Ирина.
— Посёлок "Еловый Бор", дом номер семь, он не достроен, коробка стоит в подвале, в котельной дальняя стена, третий блок от пола, второй слева от угла, — объяснил Павел. — Я его не на раствор клал, а на монтажную пену внутри, сверху лишь замазал, выглядит как монолит. Внутри флешка в герметичном пакете и тетрадь с записями.
— Мы едем, — коротко сказала Ирина.
— Ира! — крикнул Павел. — Это опасно, там охрана.
— Охрана нас пропустит, мы нашли подход, — заверила она.
Ночь была безлунной, "Еловый Бор" спал, окутанный туманом, только у въезда горел фонарь.
Татьяна припарковала машину в лесополосе.
— Ну что, подруга, готова к взлому и проникновению? — нервно усмехнулась она, доставая из багажника монтировку и фонари.
— Я хирург, так что вскрывать — это моя профессия, — ответила Ирина, натягивая чёрную шапку.
У ворот ждал сутулый мужчина, тот самый знакомый Романа, сторож Петрович — Роман договорился с ним за пару бутылок и обещание, что виновные сядут.
— Тихо идите, — прошептал Петрович, открывая калитку. — Камеры я на профилактику отключил, но начальник охраны может с обходом пойти, собаки в вольере.
Седьмой дом зиял чёрными провалами окон, внутри пахло сыростью и бетоном.
— Подвал там, — посветила телефоном Ирина.
Спуск по бетонной лестнице без перил казался бесконечным, в котельной было холодно.
— Так, дальняя стена, третий блок от пола, второй от угла, — считала Татьяна. — Этот что ли?
Она постучала монтировкой — звук был глуше, чем у соседних.
— Он, — кивнула Ирина. — Давай.
Татьяна поддела край блока, штукатурка посыпалась, Ирина помогала, обдирая маникюр и не чувствуя боли.
Блок в конце концов поддался, а за ним открылась небольшая полость.
Ирина сунула руку в темноту и нащупала холодный пластиковый пакет.
— Есть, — выдохнула она.
Внутри лежала толстая тетрадь в клеёнке и флешка.
Ирина открыла тетрадь: таблицы, схемы, номера накладных и приклеенные скотчем чеки.
— Ну, Серёжа, тебе конец, — прошептала она.
Вдруг сверху послышались шаги, луч мощного фонаря разрезал темноту лестничного пролёта.
— Эй, кто там? А ну выходи! — прозвучал грубый мужской голос.
— Начальник охраны, — одними губами произнесла Татьяна. — Бежим!
— Куда? Там же тупик! — прошептала Ирина.
— В окно, в цокольное окно! — указала Татьяна.
Они рванули к узкому проёму под потолком, Татьяна подсадила подругу.
— Лезь, я за тобой, — сказала она.
Ирина, ободрав плечо, вывалилась на мокрую траву, Татьяна вылезла следом, зацепившись курткой.
— Стоять, стрелять буду! — заорали сзади.
Но они уже мчались к лесу, сжимая в руках тот самый пакет, который стоил больше, чем весь этот элитный посёлок.
Они вернулись домой ночью, всё ещё дрожа от адреналина, и передали материалы Татьяне для передачи в прокуратуру.
Утро началось не с кофе, а со звонка в дверь квартиры Ирины.
На пороге стояли оперативники и следователь из областного управления.
— Сергей Андреевич Смирнов? — спросил следователь, предъявляя удостоверение.
Серёжа, заспанный в шёлковом халате, вышел в коридор.
— Да, а в чём дело? — спросил он. — Вы откуда знаете, кто я?
— Знаем, знаем, — ответил следователь. — Вы задержаны по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере и организации покушения на убийство, одевайтесь.
— Что? — побелел Сергей. — Это ошибка, Ира, позвони адвокату.
Она вышла из кухни — Ирина была одета, накрашена и спокойна, как скала.
— Да уж, адвокат тебе понадобится, — сказала она, глядя на него поверх чашки с чаем. — Хороший такой адвокат, но боюсь, даже он тебе не поможет против тех документов, что мы передали в прокуратуру.
— Ты? — задохнулся от ярости Сергей. — Ты это сделала, я тебя уничтожу.
— Может, заберёте его? — устало попросила Ирина.
Когда наручники защёлкнулись на запястьях мужа, он вдруг обмяк, весь лоск слетел, остался только жалкий и испуганный человек.
Светлану Александровну Иванову брали в офисе "Престижа" — она пыталась жечь какие-то бумаги в урне, но не успела.
И следствие закрутилось с бешеной скоростью — материалы Павла были исчерпывающими, а показания Веры Николаевны позволили переквалифицировать дело десятилетней давности.
Суд по разводу был грязным: Сергей, даже сидя в СИЗО, пытался кусаться, его адвокаты требовали раздела жилья и даже личных ценностей Ирины.
— Ирина Владимировна, — увещевал судья. — Ваш супруг настаивает, что загородный участок был куплен на совместные средства.
— Ваша честь, — встала София Дмитриевна, которая представляла её интересы. — Вот выписки со счетов, все средства на покупку участка были выведены со счетов компании "Престиж" незаконным путём. Этот участок — вещественное доказательство по уголовному делу, моя доверительница не претендует на краденое.
Ирина смотрела на Сергея, сидящего в клетке по видеосвязи — он постарел, осунулся.
— Скажи мне только одно, — спросила она в перерыве. — Ты хоть когда-то меня любил или я была просто частью твоего бизнес-плана?
Сергей поднял на неё пустые глаза.
— Ты была удобной, не задавала вопросов, лечила людей и верила в добро, идеальная жена для прикрытия, — ответил он.
— Спасибо, конечно, за честность, — кивнула она. — Прощай.
Павла выписали через полтора месяца — он вышел из клиники, опираясь на трость, но на своих ногах, хотя врачи советовали иногда пользоваться инвалидной коляской, чтобы не перегружать спину. Ирина ждала его у ворот, рядом прыгала Маша с ярким рисунком в руках, где изобразила папу здоровым и улыбающимся.
— Папа! — кинулась девочка к нему, осторожно обнимая, чтобы не сбить с ног.
Павел подхватил дочь, слегка поморщился от боли, но улыбнулся так искренне, что Ирина почувствовала теплоту в груди.
— Привет, кузнечик мой, — поцеловал он её в макушку, а потом повернулся к Ирине. — Привет, доктор.
— Привет, пациент, — ответила она с улыбкой. — Готов шагнуть в новую жизнь?
— Если честно, немного страшно, — признался Павел. — Без работы, без жилья, всё с нуля.
— Жильё есть, — уверенно заявила Ирина. — Моя квартира большая, а работу подберём вместе.
Сначала они жили как соседи, просто деля повседневность, а потом незаметно стали ближе. Ирина помогала с реабилитацией, массировала спину, напоминала про упражнения — и в этих моментах росла их связь. Однажды вечером, когда Маша уснула, они сидели на балконе, слушая дождь.
— Знаешь, я думал, жизнь кончилась под той фурой, а она только началась благодаря тебе, — сказал Павел. — Ты спасла не только тело, но и душу, не знаю, достоин ли я такого.
— Достоин, — прошептала она.
Павел наклонился и поцеловал её.
Вскоре идея пришла к нему случайно: злясь, он пытался заехать на коляске в аптеку, где пандус был под крутым углом — сплошное издевательство.
— Кто такое спроектировал? — возмущался он. — Руки бы оторвать.
— Переделай сам, — предложила Ирина. — Ты же инженер, знаешь, как сделать правильно.
— Кому нужен инженер с ограничениями? — отмахнулся он.
— Тем, кто в похожей ситуации, — ответила она.
Ирина поговорила с главврачом своей больницы, и они дали Павлу заказ на проект входа для людей с ограничениями. Он взялся за дело с азартом: чертил схемы, рассчитывал, спорил с рабочими, и пандус вышел идеальным — удобным, красивым, надёжным. Слухи разлетелись, заказы посыпались от клиник и учреждений, где нужен был подход "как для себя". Павел расцвёл, почувствовав себя полезным. Прошёл год, они переехали в новый дом у реки — светлый, без барьеров, где пахло сосной и свежим лаком. В гостиной собрались друзья: Татьяна, гордая премией за статью; София Дмитриевна, спорящая с Верой Николаевной о рецептах; Маша, показывающая комнату.
Ирина расставляла книги у камина, Павел обнял её сзади — он ходил уверенно, хромота почти ушла.
— Счастлива? — спросил он тихо.
— Очень, — ответила она, опираясь на него.
— Нашёл кое-что в вещах, хотел выбросить, но не смог, — протянул он чашку.
Это был фарфор из того сервиза, склеенный из осколков, с заметным швом, но золотая каёмка блестела.
— Я думал, он потерялся при переезде, но нашёл и склеил, — объяснил Павел. — В Японии есть кинцуги — разбитое склеивают золотом, и трещины делают вещь ценнее, добавляя историю.
Ирина взяла чашку — тёплую, неидеальную.
— Это мы, — сказала она, трогая шов.
— Да, крепче стали, — согласился он.
Он поставил чашку на полку, рядом с фото, где они втроём смеялись в краске от ремонта. Вера Николаевна подошла, опираясь на палочку, посмотрела на чашку, потом на них.
— Андрей бы порадовался, — тихо сказала она. — Говорил всегда: "Не бойтесь разбить, бойтесь не собрать".
За окном шелестели сосны, река текла, унося прошлое, а в доме теплился свет. Ирина с Павлом построили семью, где Маша выросла счастливой, без тени одиночества, Павел развил фирму по доступной среде, помогая тысячам, а Сергей со Светланой отбыли сроки, их бизнес развалился. Вера обрела мир, зная, что сын отмщён, Татьяна продолжала расследования, а Ирина лечила, но теперь с верой в справедливость.