Данный рассказ является художественным вымыслом. Любые совпадения случайны. Приступы жестокости и трагических происшествий, добавлены лишь для атмосферности рассказа. При написании рассказа, ни один сталкер и мутант не пострадал! Всем добра! Мы осуждаем жестокость во всех ее проявлениях и формах! — Ну чего, салаги, не на паперти чей сидим, а как чай, возле печки греемся. Уши развесили и слушаем сюда. Расскажу вам историю одну, чтоб знали. Про лужок за Радаром, про одуванчики серебряные. Про то, как Зона, стерва, сначала медом намажет, а потом — бац когтями! — и в глотку. Оно ж, как бывает: вроде бы и фартит тебе, и арты прут, и мутанты мимо бегут. А потом, как даст по темечку так, что мало не покажется. Зона, она такая, шуток не понимает. Молодой боец, что сидел не прямо напротив меня, видать, вчера только с «гражданки», в разгрузке ещё не обжился, нервно теребит лямку. И смотрит так нагло на меня, да и говорит:
— Да ну, бать, одуванчики… Чего там? Цветы и цветы.
— «Цветы и цветы», — п
Данный рассказ является художественным вымыслом. Любые совпадения случайны. Приступы жестокости и трагических происшествий, добавлены лишь для атмосферности рассказа. При написании рассказа, ни один сталкер и мутант не пострадал! Всем добра! Мы осуждаем жестокость во всех ее проявлениях и формах!
— Ну чего, салаги, не на паперти чей сидим, а как чай, возле печки греемся. Уши развесили и слушаем сюда. Расскажу вам историю одну, чтоб знали. Про лужок за Радаром, про одуванчики серебряные. Про то, как Зона, стерва, сначала медом намажет, а потом — бац когтями! — и в глотку. Оно ж, как бывает: вроде бы и фартит тебе, и арты прут, и мутанты мимо бегут. А потом, как даст по темечку так, что мало не покажется. Зона, она такая, шуток не понимает.
Молодой боец, что сидел не прямо напротив меня, видать, вчера только с «гражданки», в разгрузке ещё не обжился, нервно теребит лямку. И смотрит так нагло на меня, да и говорит:
— Да ну, бать, одуванчики… Чего там? Цветы и цветы.
— «Цветы и цветы», — передразниваю я, щурясь, как старый лис, что зайца в трясине высмотрел. — Ты, малец, тут недели не прошарахался, а уже академик Зоновский? Знаешь, что к чему? Сиди, слушай, пока за опыт деньги не спрашивают. Не перебивай старших! Полезешь вперёд батьки в пекло, сам же и обгоришь.
Так вот. Было то лет пять назад где-то. Шёл как-то ночью отряд наш через Радар. Шли, как обычно, по особо важному распоряжению, уж и не помню точно, что они там искали. Кажись, бумаги какие-то армейские потеряли. Ну, выставили на них "броню", как обычно. Ну и глядь — поляна. А на ней — одуванчики. Да не простые, как вон в книжке про природу, а с головками серебряными. И ночью… светятся, падлы. Холодным таким, мертвенным огнём. Красиво, аж жуть берёт. Как в бреду! Будто не в Зоне ты, а в сказке какой. Да только в Зоновской сказке конец всегда один - печальный.
Один из новичков, тот, что молчал до этого, видно, заворожённый, и спрашивает:
— Светятся?! Реально?! Как светлячки, что ли?
— Реально, — киваю я. — Да не то, что светятся. Если дунуть на такую хрень — вместо семян в воздух взлетают искры. Малюсенькие, как звёздочки в августе. Ну, ребята и дунули. Как тут удержаться, чтоб не дунуть? Любопытство, как известно, снорка сгубило. А ещё, говорят, если долго смотреть на них, то привидится такое, что потом из штанов не вытрясешь.
Если Вас не затруднит, можете прямо сейчас подписаться на канал🔔.Оставляйте комментарии, для меня важно видеть обратную связь! Оцените новую рубрику - Короткие рассказы из Зоны. Пальцы вверх, так же приветствуются. Спасибо всем моим людям!
А потом им в голову стукнуло там заночевать. Увидели поляну, да и решили, что лучше места не сыскать. Дурачьё! Ну, развели костерок, чтоб не так страшно ночью было, палатки по-людски поставили, чтоб во сне кислотный дождь не накрыл. Мало ли куда ветер дунет. Утром просыпаются… и видят: на комбинезонах узоры. Будто кто светом выткал - тонкие, переливающиеся линии. На рукавах, на штанинах, даже на воротниках. Красиво. Завораживающе. Чертовски красиво! Зона, мать её… Вот тут бы им надо было ноги в руки и дёру давать. Да где там. Заворожила их, как слепых псов.
Другой новичок, с сомнением в голосе:
— И что? Ну узоры и что? Значит, повезло нам, бать?
— И это — только начало, — обрываю его я, да так резко глянул на него, чтобы больше никто не думал перебивать меня. Не люблю, когда меня перебивают. — Сначала да, красиво. И ощущения — как будто надышался хорошего "я думаю вы поняли чем дымит Свобода". Легкость по телу, будто не идёшь, а паришь над землей. Ангелом себя чувствуешь, ей-богу! А ещё слышишь музыку. Тихо-тихо… будто в соседней хате кто-то на скрипке пиликает. Невнятная мелодия, но приятно. Тепло так на душе становится. Забываешь обо всём. Начинаешь думать, что ты тут главный, Зона тебя любит и охраняет. А она просто смотрит на тебя, как кот на мышь.
Ребята тогда решили: значит, повезло! Зона, мол, милость проявила, чудо подарила. Собрали одуванчиков этих, искр в банки насыпали - думали, на базу отвезем, ученым покажем. Чтоб, значится, изучили. Глупые они, что с них взять? Лучше бы от себя что-нибудь оторвали, глядишь и пользы больше было бы. И пошли дальше, довольные.
А на второй день… вот тут и началось. Страшнее всякого Выброса.
Сначала появился зуд. По всему телу, как от крапивы лесной. Но без сыпи, без покраснения. Чисто внутри свербит. Не остановиться. Потом – голоса. Не в ушах, а внутри головы. Шепчут невнятное, но навязчивое что-то, будто кто-то тебе на ухо дышит. А музыка — та самая, "из соседней комнаты" — стала громче. Уже не приятно, а… навязчиво. Раздражает, понимаешь? Как будто у тебя за спиной кто-то стоит и бубнит тебе прямо в ухо… И не заткнёшься!
Один из молодых, видимо, впечатлившись, не выдержал и, нервно оглядываясь, спросил:
— Так… а что дальше? Что потом было?
— А дальше — пекло, — спокойно уже заканчивал я. — На третий день один из них, совсем ещё пацан, стал смеяться. Без причины. Просто стоял и ржал как конь, пока слезы ручьём не потекли. Потом вдруг затих, прекратил этот вой, посмотрел на нас и говорит: "Вы не слышите? Они зовут!" И глаза у него – как у белки перед смертью, полные ужаса. Значит, всё, приплыли. Крыша поехала окончательно. Уже ничего не сделаешь.
И у остальных колпак сорвало. Кто видел тени, которые двигаются не так, как положено. Кто слышал шаги за спиной, но оборачивался — а там пустота. Только холод такой… пробирающий. А один… один начал комбинезон на себе рвать. Кричал, что узоры жгут его, словно огнём, говорил, что они живые. Потом мы уже узнали, что они и правда живые были. Только это нам не помогло.
К вечеру четвертого дня их нашли. Двое лежали в отключке, мордой в грязь, третий бредил что-то, плевался слюной, как бешеный пёс, четвёртый… четвёртый сидел и рисовал на земле. Пальцем, прямо в грязи. Узоры. Те самые, что были на костюме. Только теперь они ползали по земле. Как черви, мать их. И светились, как та хрень. Почему не сняли костюмы? Так они вместе с кожей отдирались у них… Уже присосалось всё намертво.
Кто-то из новичков, совсем испугано:
— А что случилось дальше-то? Что с ними стало?
— Чем кончилось? — я не спеша поднимаюсь, подхожу к заляпанному грязью окну, смотрю в кромешную тьму. Там только искры от костров да чёрный-чёрный лес. — Двоих спасли. Или как сказать… Теперь они до сих пор в бункере на "Янтаре", под наблюдением. Говорят, иногда просыпаются ночью в холодном поту и шепчут: "Музыка… она не уходит. Она играет внутри меня". Третьего вояки забрали. На опыты, наверное, или просто в дурку заперли. Может, уже и вскрыли давно, как банку тушёнки. Четвёртого… четвёртого нашли мёртвым. Узор на его лице. Как маска. Красивая такая… из света и тьмы. Словно не мёртвый он вовсе, а спит.
— Так что, юнцы, — говорю я, поворачиваясь, в моём взгляде недобрый и не шутливый огонь, — Увидите где луг с серебряными одуванчиками — бегите оттуда. Не дуйте на них. Не трогайте этот свет, не хватайте искры. И уж точно не оставайтесь там на ночь. Потому что Зона не дарит просто так чудеса. Она испытывает. Она проверяет, чего ты стоишь. А потом – отбирает всё, что есть. По кусочкам, не спеша. И душу твою в придачу!
И если услышите музыку… если почувствуете легкость… сразу драпайте оттуда подальше. Пока ещё можете. Пока вас не приметила она… Зона. Она ж, как паук, сначала замотает тебя в паутину, а потом выпьет до донышка. И не заметишь, как это произошло...
Гробовое молчание. Слышно только, как потрескивают дрова в печке. Где-то вдалеке протяжно каркает ворон, предвещая беду. Один из новичков дрожащими руками поправляет автомат, будто это поможет ему против самой Зоны. Остальные молчат и переглядываются, и в глазах их плещется страх. Страх перед неизведанным, перед страшными тайнами Зоны. Страх, который всегда живёт в сердце сталкера.