За Полиной Лурье признали право на квартиру, купленную у Ларисы Долиной, которая продала её, как она утверждает «под влиянием мошенников». Вопрос выселения народной артистки должен решить Мосгорсуд. Эксперты полагают, что несмотря на видимость хэппи-энда решение высшей судебной инстанции не повод для оптимизма, а громкий сигнал к давно назревшей правовой реформе.
Накануне Верховный суд рассмотрел спор по самому громкому гражданскому делу уходящего года. Напомним, что в 2024 году Долина продала свою московскую квартиру, но вскоре заявила, что стала жертвой мошенников. Она обратилась в суд, который аннулировал сделку. Преступников привлекли к ответственности, однако Полина Лурье, которая приобрела квартиру, лишилась и недвижимости, и вложенных средств - 112 млн рублей. В конечном итоге женщина обратилась в Верховный суд.
Целый год «дело Долиной» лихорадило вторичный рынок недвижимости, где начали возникать похожие ситуации: пожилые продавцы продавали квартиры, а потом требовали вернуть их обратно, требуя признать сделку недействительной. Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что суды первой инстанции, как и в случае с Долиной, неизменно становились на сторону продавцов, признавая, что они действовали «под влиянием существенного заблуждения».
Судебные решения вызвали широкий общественный резонанс, так как Хамовнический суд не только отказал в удовлетворении встречных требований Полины Лурье о выселении певицы, но и не потребовал от артистки возврата денежных средств, применив стандартную «двустороннюю реституцию», при которой каждая сторона должна вернуть имущество, полученное по сделке.
Масла в огонь подлила и позиция Ларисы Долиной – её высокомерное поведение в сочетании с отказом идти на компромисс превратили народную артистку в персонажа сатирических народных мемов.
Вероятно, что многими вердикт Верховного суда, отменившего решения судов первой инстанции и признавшего право на проданную квартиру за натерпевшейся покупательницей, многими был воспринят как победа правосудия и справедливости. Но что-то подсказывает, что это не так. Что, если бы не невероятный общественный резонанс, Долина, имеющая и материальные ресурсы, и, вероятно, поддержку во властных структурах, осталась бы «при своих». То есть никакой реституции не случилось бы.
Поэтому заседание Верховного суда больше напоминало не восстановление справедливости, которой требуют очень многие в нашей стране, а некую политико-правовую демонстрацию «управы», которая при крайней необходимости находится и на тех, кто в обычной жизни пользуется «особыми» судебными правами – то есть «богатых и знаменитых истцов».
В определённом смысле демонстрация удалась – она канализировала народное недовольство на Долиной, которой в определённом смысле «пожертвовали», чтобы отвлечь внимание от явных проблем отечественной правовой системы, с «выборочным» подходом к разным участникам процесса, к отсутствию работающего механизма реституции. Наконец, с правовой неопределённостью формулы «меня ввели в заблуждение третьи лица», субъективность и расплывчатость которой создают простор для вопиющего произвола.
Всё перечисленное нуждается в срочных уточнениях и исправлениях, иначе покупатели и продавцы перестают доверять друг другу, а главное - суду как гаранту. И Верховный суд уже объявил о намерении провести масштабный обзор судебной практики по оспариванию сделок с недвижимостью. Сделать это важно. Но не менее важно, чтобы результатом этого обзора было не простое разъяснение, как следует трактовать существующие нормы, и тем более не разнообразие подходов». Всё это не устранит волну мошеннических схем, а лишь усложнит их.
Нельзя не согласиться с теми специалистами, кто считает, что подготовка обзора — это первый и важный шаг, который признает наличие системного кризиса. Однако для реальной реформы необходимы не только разъяснения Верховного Суда, но и изменения в материальном праве. Где следует чётко и недвусмысленно определить, кто считается добросовестным приобретателем, ужесточить процедуру доказательства введения в заблуждение, возложив бремя доказывания на того, что в это заблуждение был введён, и, наконец, возможно, создать государственный фонд компенсаций для жертв мошеннических действий.