Я держала рисунок в руках. Две фигуры. Я и Вера. «Тётя Люда, вернись». Нина Петровна стояла на пороге: — Олеся не знает всего. Она не знает про травлю, про то, что Вера молчала в школе. Я боялась рассказывать — дочка там волноваться будет, работать не сможет. А теперь... теперь Вера снова замолчала. Хуже, чем было. — Что вы хотите от меня? — тихо спросила я. — Поговорите с ней. С Олесей. Объясните. Она хорошая дочь, хорошая мать. Просто испугалась. Устала. Три года на вахте — это не жизнь. Я молчала. Нина Петровна взяла меня за руку: — Вере плохо. Она плачет каждый день. Не ест. Рисует только вас. Я не справляюсь. Помогите. Слёзы жгли глаза. Я посмотрела на рисунок. Вспомнила, как Вера держала меня за руку. Как шептала: «Тётя Люда, вы правда будете меня забирать из школы?» Как улыбалась, когда принесла диплом. — Хорошо, — кивнула я. — Приду завтра. Нина Петровна обняла меня: — Спасибо... спасибо вам... Ночью не спала. Думала: что скажу? Как объяснить матери, что я не враг? Что я просто
Публикация доступна с подпиской
Премиум Лайт