— Завтра с Дениской посидишь, раз у него температура.
Даша обернулась от плиты, держа в руке лопатку с котлетой. Антон сидел за столом, уткнувшись в телефон, и говорил это так, будто просил передать соль.
— Завтра? У меня три записи, одна с утра, две после обеда.
— Ну перенеси. Мне в рейс, Курск-Воронеж-Курск, вернусь только к ночи.
— Антон, я уже переносила на прошлой неделе. Клиентка на свадьбу готовится, я не могу её опять...
— Даш, — он наконец поднял глаза, — это ребёнок. Болеет. Ты дома сидишь, тебе проще.
Она хотела сказать, что не сидит дома, что работает, что каждая отменённая запись — это минус полторы тысячи и репутация, которую потом не вернёшь. Но Антон уже снова смотрел в экран, листая что-то, и разговор для него закончился.
Алиса ковыряла вилкой пюре, поглядывая то на маму, то на дядю Антона. Пять лет — достаточно, чтобы чувствовать, когда взрослые напряжены.
— Мам, а мы завтра в садик пойдём?
— Пойдём, зайка.
— А Дениса возьмём?
— Денис болеет. Останется дома.
Антон хмыкнул, не отрываясь от телефона:
— Вот видишь, даже ребёнок понимает.
Даша промолчала. Выложила котлеты на тарелки, села напротив мужа. Ужин прошёл в тишине — только звон вилок и мультик из Алисиной комнаты.
Потом, уже ночью, когда дочь уснула, Даша сидела на кухне с телефоном. Три записи на завтра. Марина — свадьба через неделю, репетиция образа. Оксана — постоянная клиентка, третий раз переносить нельзя. И новенькая, по рекомендации, первый раз.
Она открыла чат с Мариной, начала набирать: «Простите, по семейным обстоятельствам...» — и остановилась. Пальцы замерли над экраном.
Полтора года назад всё было иначе.
Сестра Антона, Жанна, вызвала её на дом перед юбилеем свекрови. Большая квартира в центре, накрытый стол, суета. Даша сидела в комнате, делала Жанне френч, и тут вошёл он — высокий, улыбчивый, с ямочками на щеках.
— О, это кто у нас тут колдует?
Жанна отмахнулась:
— Братец, не мешай. Это Даша, мастер от бога.
Он задержал взгляд на ней чуть дольше, чем нужно. А через два дня написал — нашёл её страницу по имени.
Ухаживал красиво. Цветы без повода, смешные голосовые, ужины в кафе. Узнав про Алису, не сбежал — наоборот.
— У меня тоже сын, — сказал он тогда. — Будем большая семья. Алиска будет мне как дочка, обещаю.
Даша не просила этих слов. Он сам их говорил — много, щедро, убедительно. И она поверила.
Теперь сидела на его кухне, в его квартире, и отменяла свою работу, потому что его сын заболел, а он уезжал в рейс.
Сообщение Марине она всё-таки отправила. Потом Оксане. Потом новенькой. Три раза написала «простите» и «семейные обстоятельства». Три раза почувствовала, как что-то внутри сжимается.
Утром Антон уехал в шесть. Чмокнул её в макушку, бросил «созвонимся» и хлопнул дверью. Даша отвела Алису в сад, вернулась — и началось.
Денис лежал в комнате, бледный, с красными глазами. Температура тридцать восемь и два. Она дала ему жаропонижающее, сделала чай с малиной, поправила одеяло.
— Спасибо, — буркнул он, не поднимая глаз от планшета.
Ей было достаточно и этого. Хотя бы одно слово за три часа.
Телефон звякнул — сообщение от Оксаны: «Даша, ну что за дела? Я специально отпросилась с работы. Когда перезапишете?»
Она ответила что-то примирительное, извинилась снова. Потом пришло от Марины: «Ладно, понимаю, дети — это святое. Но на свадьбу найду другого мастера, простите».
Даша смотрела на экран и чувствовала, как тепло уходит из пальцев. Клиентка, которую она вела два месяца. Свадьба. Хорошие чаевые и рекомендации. Всё — мимо.
Антон позвонил к обеду.
— Как там?
— Нормально. Температура спала немного.
— Ну и отлично. Я задержусь, в Воронеже пробка на выезде. Буду к одиннадцати, наверное.
— Ладно.
— Ты чего такая? Случилось что?
Даша хотела сказать про клиентку, про свадьбу, про то, что потеряла не только деньги, но и репутацию. Но услышала в его голосе усталость и раздражение — он ведь тоже работал, тоже устал.
— Нет, всё нормально. Приезжай.
Положила трубку. На кухне остывал её кофе — третья чашка за день, и ни одну не успела допить.
Денис болел уже третий день. Температура то падала, то снова ползла вверх, и Даша моталась между аптекой, кухней и его комнатой. Антон приезжал поздно, ужинал молча, спрашивал «как он?» и уходил спать.
В тот вечер она попробовала заговорить.
— Антон, я устала. Может, ты завтра останешься дома? Хотя бы полдня.
Он поднял глаза от тарелки, посмотрел на неё как на странную.
— Завтра не могу, к Жанне надо съездить. Она уже третий день просит смеситель заменить, течёт у неё там.
— А Денис?
— Ты же дома, чего устала-то? Сидишь, телевизор смотришь.
— Я не смотрю телевизор. Я с ребёнком сижу, бегаю в аптеку, готовлю, убираю.
— Ну вот и сиди. Мне что, сестру бросить?
Она хотела сказать, что сестра подождёт, что смеситель — не срочно, что за эти дни она отменила записей на восемь тысяч, что Марина ушла к другому мастеру и написала в отзывах «необязательная». Но Антон уже встал из-за стола, сунул тарелку в раковину и пошёл в комнату. Завтра он уедет к Жанне на весь день — менять смеситель, пить чай, болтать. А она останется здесь.
На следующий день позвонила свекровь.
— Даша, как там Дениска? — голос Валентины Петровны звучал не обеспокоенно, а проверяюще.
— Лучше, температура спала.
— А чем кормишь? Антон говорил, ты ему бульон варила.
— Да, куриный.
— На костях нельзя, у него желудок слабый. Я всегда на грудке делала, без кожи. Ты разве не знала?
Даша сжала телефон.
— Нет, Валентина Петровна. Не знала.
— Ну вот. А могла бы спросить.
После разговора она сидела на кухне и смотрела на кастрюлю с бульоном. Всё утро стояла у плиты, а теперь выходило — неправильно. Могла бы спросить. Конечно. Позвонить свекрови и попросить инструкцию, как ухаживать за её внуком, которого она видит раз в месяц.
Вечером пришла Света — подруга ещё со школы, тоже с ребёнком, тоже замужем. Позвонила заранее: «Я в твоём районе, заскочу на десять минут?» Даша обрадовалась — хоть какое-то живое лицо.
Они сидели на кухне, пили чай. Света, как всегда, говорила быстро, перескакивая с темы на тему.
— Мишка вчера из сада истерику закатил, не хотел уходить. Серёжа его на руках вынес, представляешь? А потом до дома на плечах нёс, чтобы успокоился.
— Серьёзно? — Даша улыбнулась.
— Ну да. Он у меня с детьми терпеливый. Я бы уже орала, а он спокойный. Вчера ночью Мишка проснулся, Серёжа сам встал, мне говорит — спи, я разберусь.
Даша кивала, мешала ложкой остывший чай. В груди что-то сжималось — не зависть, нет. Что-то другое. Понимание, что бывает иначе. Что это не она какая-то неправильная, слишком много хочет. Просто у других — по-другому.
— Ты чего молчишь? — Света наклонила голову. — Всё нормально?
— Да, да. Просто задумалась.
— Выглядишь уставшей. Синяки под глазами. Антон помогает хоть?
Даша открыла рот и закрыла. Что сказать? Что он в рейсах? Что его мама звонит и учит варить бульон? Что Денис за пять дней сказал ей «спасибо» один раз, да и то буркнул в планшет?
— Помогает, — соврала она. — Просто неделя тяжёлая.
Света ушла через полчаса. Даша помыла чашки, вытерла стол. Алиса спала, Денис смотрел мультики. В квартире было тихо, только гудел холодильник.
Через пару дней Денису стало лучше, и Даша позвонила маме.
— Мам, ты можешь приехать? Хотя бы на пару дней. Мне нужно записи восстановить, клиентов обзвонить. Не справляюсь.
— Конечно, доча. Завтра утром буду.
Мама приехала с сумками — привезла продукты, Алисе платье, Даше тёплый шарф. Ходила по квартире, молча оглядывала обстановку. К обеду не выдержала:
— Даша, а ты тут живёшь или обслуживаешь?
— Мам, не начинай.
— Я не начинаю. Я вижу. Ты серая вся, глаза красные. Где он?
— В рейсе.
— Всегда в рейсе. А ты одна на двоих детей, один из которых даже не твой.
Даша хотела возразить, но мама смотрела на неё так, как умеют только матери — с болью и тревогой, от которой не спрячешься.
Антон вернулся к восьми вечера. Вошёл, увидел тёщу за столом — и лицо его стало каменным.
— Людмила Васильевна, — кивнул он сухо. — Не знал, что вы приедете.
— Даша попросила помочь, — мама встала, начала убирать посуду. — Пока ты работаешь, кто-то должен.
Антон бросил взгляд на Дашу — тяжёлый, с упрёком.
— Можно тебя на минуту?
Они вышли в коридор. Он говорил тихо, но сквозь зубы:
— Зачем ты её позвала?
— Мне нужна была помощь.
— Какая помощь? Ты дома, я работаю, всё под контролем.
— Под контролем? Я пять дней с твоим сыном сижу, работу потеряла, клиентку постоянную потеряла, а ты мне говоришь — под контролем?
— Тише, — он оглянулся на кухню. — Мать услышит.
— Пусть слышит.
Антон потёр переносицу.
— Вечно ты драму разводишь. Мама бы помогла, если надо.
— Твоя мама звонит и говорит, что я бульон неправильно варю. Это помощь?
— Она просто советует.
— А моя мать приезжает и реально помогает — и тебе это не нравится.
Он не ответил. Ушёл на кухню, налил себе чай, сел за стол напротив тёщи. Ужин прошёл в молчании. Людмила Васильевна посматривала на зятя, но не говорила ничего. Даша чувствовала себя между двух стен, которые медленно сдвигаются.
После ужина мама помогла уложить Алису. В коридоре шепнула:
— Доча, ты подумай хорошо. Так жить нельзя.
— Мам, я разберусь.
— Разберись. Только не затягивай.
Она уехала на следующее утро. Даша стояла у окна, смотрела, как мамина фигура исчезает за углом. Из комнаты доносились голоса детей — Денис и Алиса смотрели мультики. Антон вышел из спальни уже одетый.
— Мне нужно с Лёхой встретиться, давно договаривались.
— Сегодня? — Даша обернулась. — Ты же только вчера приехал.
— Ой, не начинай. Пару часов посижу и вернусь.
Она знала, что это значит. «Пару часов» — это до вечера. «С Лёхой встретиться» — это пиво в гараже или бар у дома. Он отдыхает от домашней суеты. А она? Она когда последний раз отдыхала? Когда видела подруг не на бегу, между готовкой и детьми?
Дверь хлопнула. Даша осталась стоять у окна. На кухне остывал её кофе — который уже по счёту за эти дни.
Алиса прибежала из комнаты, дёрнула за руку.
— Мам, а бабушка ещё приедет?
— Приедет, зайка.
— А дядя Антон её не любит, да?
Даша замерла. Пятилетняя дочь видела то, что она пыталась не замечать.
— С чего ты взяла?
— Он с ней не разговаривает. И смотрит злой.
Даша присела, обняла дочь. За окном накрапывал дождь, капли стекали по стеклу.
Антон вернулся только к девяти вечера. Дверь хлопнула, в коридоре раздался грохот — он задел тумбочку с обувью. Даша вышла из кухни и увидела его: глаза мутные, на ногах держится еле-еле.
— Ты обещал пару часов.
— А что такого? — он стянул куртку, бросил на пол. — С другом посидел, имею право.
— Ты пьяный. Дети ещё не спят.
— И что? — Антон повысил голос. — Что ты вечно ноешь? Ленка, моя бывшая, всё понимала без лишних вопросов, а тебе вечно всё не так!
Из комнаты выглянула Алиса. Глаза большие, испуганные. Посмотрела на маму, на дядю Антона — и юркнула обратно, закрыла дверь.
Даша видела, как дочь прячется. Пятилетний ребёнок, который боится громких голосов в чужой квартире. Внутри что-то сжалось — горячее, тяжёлое.
— Не смей на меня орать при ребёнке, — сказала она тихо.
— Я не ору! — он качнулся, схватился за стену. — Ты сама меня доводишь. Вечно недовольная, вечно что-то надо.
Он протопал в спальню и рухнул на кровать прямо в одежде. Через минуту уже храпел. Даша стояла в коридоре, смотрела на брошенную куртку, на грязные следы от ботинок. Потом подняла куртку, повесила на крючок. Вытерла пол. Проверила детей — Денис спал, Алиса лежала с открытыми глазами, прижимая к себе плюшевого зайца.
— Мам, дядя Антон злой?
— Нет, зайка. Просто устал. Спи.
Она погладила дочь по голове и вышла. На кухне налила себе воды, руки дрожали. «Ленка всё понимала». Бывшая жена, которая бросила Дениса и уехала. Вот с кем её сравнивают.
Утром Антон вёл себя как ни в чём не бывало. Пил кофе, листал телефон. Ни извинений, ни объяснений.
— Я на работу, — сказал он, вставая. — Вечером буду.
Даша кивнула. Слова закончились.
После обеда она загрузила бельё в стиральную машину и пошла на кухню готовить. Через полчаса машинка пискнула, Даша вернулась в ванную — и услышала голос Дениса из комнаты. Он разговаривал по телефону, дверь была приоткрыта.
— Да, бабуль, нормально всё. Не, это не мама. Это папина жена. Она тут просто живёт.
Даша замерла с мокрым полотенцем в руках. Просто живёт. Неделю сидела с ним, когда болел. Варила бульон, бегала в аптеку, отменяла клиентов. А для него — «просто живёт».
Она медленно вынула вещи из машинки, развесила на сушилке. Руки двигались сами, а в голове крутилось одно: столько старалась — и всё мимо.
К четырём приехала свекровь. Позвонила в дверь, вошла с пакетом яблок.
— В поликлинику ездила, — объяснила Валентина Петровна, оглядывая прихожую. — Решила заскочить, проведать, как вы тут.
— Проходите, — Даша посторонилась.
Свекровь прошлась по квартире, заглянула на кухню.
— А что это у тебя посуда в раковине? Антон с работы придёт, а тут бардак.
— Я только что обед готовила, не успела помыть.
— Не успела, — Валентина Петровна покачала головой. — Дома сидишь целый день, а посуду помыть некогда. Антоша вкалывает, а тут...
Она не договорила, но и так было понятно. Даша сжала губы. Промолчала.
Свекровь посидела полчаса, выпила чай, поговорила с Денисом. Уходя, бросила через плечо:
— Ты бы на него не наседала, Даша. Мужик устаёт, работает, всё для вас делает. И для твоей, между прочим, дочери тоже.
Дверь закрылась. Даша стояла в коридоре и чувствовала, как внутри всё горит. Наседает. Всё для вас. Для твоей дочери. Будто она тут приживалка с ребёнком на шее.
Вечером Антон вернулся злой — что-то на работе пошло не так. Ужинал молча, потом увидел несложенное бельё на стуле.
— Это что?
— Бельё. Не успела убрать.
— Не успела, — он хмыкнул. — Мать заезжала, говорит — бардак у тебя. Целыми днями дома торчишь, а толку ноль.
— Я не торчу дома. Я с детьми сижу. С твоим сыном, между прочим. Я до сих пор в колею войти не могу, работать нормально не получается.
— О, начинается, — Антон откинулся на стуле. — «Твой сын». Ты вообще живёшь тут на всём готовом! Забыла, с чем сюда пришла? С одной сумкой и ребёнком на шее!
Тишина. Даша смотрела на него и чувствовала, как что-то внутри ломается. Не больно — просто щелчок, и всё.
— С чем пришла, с тем и уйду, — сказала она спокойно.
Встала, прошла в комнату. Достала из шкафа дорожную сумку, начала складывать вещи. Свои, Алисины. Платья, кофты, колготки. Зубные щётки из ванной. Зайца плюшевого.
Антон появился в дверях.
— Ты чего? Даш, я не со зла. Ну погорячился, бывает.
Она не ответила. Застегнула сумку.
— Ты что, реально уходишь? — он шагнул к ней, скулы напряглись, на лбу выступила испарина. — После всего, что у нас было?
Даша взяла Алису за руку. Дочь смотрела на неё молча, доверчиво.
С силой бросила ключи на стол.
— Вот, забери своё готовое. С меня хватит. Завтра заберу остальные вещи.
Взяла Алису за руку и вышла за дверь.
На улице было прохладно, пахло мокрой листвой. Алиса прижималась к её боку, тащила своего зайца за ухо.
— Мам, мы к бабушке?
— Да, зайка. К бабушке.
Она достала телефон, вызвала такси. Через пятнадцать минут они уже ехали через вечерний город. Фонари мелькали за окном, Алиса задремала, положив голову маме на колени.
Даша смотрела на экран телефона. Три пропущенных от Антона. Сообщение: «Даш ну хватит, вернись, поговорим».
Она выключила звук и убрала телефон в сумку.
У мамы пахло пирогами и чистым бельём. Людмила Васильевна открыла дверь, увидела дочь с сумкой и сонную внучку — и всё поняла без слов.
— Заходите, — сказала она просто. — Ужин на плите.
Той ночью Даша спала крепко, без снов. Впервые за долгое время.
Утром она проснулась и не сразу поняла, где находится. Потом увидела знакомые обои маминой комнаты, услышала, как Алиса смеётся на кухне — и вспомнила. Полтора года назад она верила, что нашла семью. Цветы, обещания, «Алиса будет мне как дочка». А оказалось — просто жила в чужой квартире и обслуживала чужого ребёнка. Была удобной, пока не стала неудобной.
Через неделю они сняли однокомнатную на окраине — маленькую, но свою. Алиса сразу облюбовала угол у окна, расставила там игрушки. Даша разложила инструменты на столе, написала старым клиенткам. Потихоньку потянулись записи, сначала одна, потом три, потом снова плотный график. Всё как до Антона — только теперь она знала цену этому «как до».
Вечерами они с Алисой ужинали вдвоём, рисовали, читали книжки перед сном. Телефон иногда звонил — незнакомые номера, один раз мелькнуло «Антон» — она сбрасывала не глядя.
Однажды Алиса спросила:
— Мам, а мы больше не вернёмся к дяде Антону?
— Нет, зайка. Не вернёмся.
— Хорошо, — сказала дочь и пошла играть.
Даша смотрела ей вслед и понимала: вот она, её семья. Не тот, кто обещает и не делает. Не тот, кто кричит и сравнивает с бывшей. А эта маленькая девочка с плюшевым зайцем, которая верит ей безоговорочно. Ближе неё никого нет и не будет. Остальное — приложится или нет. Главное уже здесь.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро в нем появится много полезных функций, умный помощник по кулинарии, розыгрыши и многое другое. Присоединяйтесь!