— Оля! Ты что, оглохла? Открывай, говорю! Сколько можно сигналить? У меня уже мигрень от этого воздуха!
Резкий, визгливый голос свекрови, Марии Аркадьевны, перекрыл пение птиц и шум ветра в соснах. Ольга вздрогнула, выронила садовый секатор и выпрямилась. У ворот стоял пыльный такси-минивэн, а рядом, уперев руки в бока, возвышалась её «любимая» родственница.
Но страшнее было другое. Рядом с Марией Аркадьевной, брезгливо отряхивая подол дорогого, но неуместного для дачи шелкового платья, стояла её сестра — Алла Аркадьевна. Тандем «Бедная пенсионерка» и «Богатая генеральша» в полном составе прибыл без приглашения.
Ольга глубоко вздохнула, считая до десяти. Массажная практика научила её терпению, но сейчас руки сами сжались в кулаки. Андрея, мужа, дома не было — он третий день был в рейсе, вез пассажиров где-то под Владивостоком. Защитить её было некому.
— Здравствуйте, Мария Аркадьевна, Алла Аркадьевна, — Ольга открыла калитку, стараясь держать лицо. — А вы… какими судьбами? Андрей не предупреждал.
— А мы к тебе, милочка! К тебе! — Алла Аркадьевна прошла мимо хозяйки, даже не взглянув на неё, и сразу направилась к крыльцу, стуча шпильками по вымощенной дорожке. — Фу, ну и глушь. А комаров-то! Маша, где мой спрей?
— Сейчас, Аллочка, сейчас, — засуетилась свекровь, таща два огромных чемодана. — Оля, ну что ты стоишь столбом? Помоги матери! Мы, между прочим, с электрички, потом на такси, устали как собаки. Ставь чайник. И посмотри, что там в холодильнике, мы с дороги голодные.
Ольга молча взяла один чемодан. Тяжелый, будто кирпичами набит.
— Надолго к нам? — спросила она, затаскивая груз на веранду.
Свекровь остановилась, вытерла пот со лба и посмотрела на невестку с прищуром, в котором читалось вековое превосходство бывшего советского педагога над всем живым.
— Как пойдет, Оленька. Как пойдет. Может, на недельку, а может, и на всё лето. Воздух тут, говорят, лечебный. Алле нужно нервы восстанавливать.
Вечер превратился в ад.
Запах жареной картошки с грибами — любимого блюда Ольги — был безжалостно перебит ароматом тяжелых, приторных духов Аллы Аркадьевны. Дамы расположились на веранде, как хозяйки положения.
Ольга чувствовала себя прислугой в собственном доме.
— Картошка суховата, — процедила Алла, ковыряя вилкой в тарелке. — Масла пожалела? Или экономишь? Конечно, Андрей пашет как проклятый, сутками в поездах трясется, а денежки-то уходят… На вот эти твои «цветочки».
— Андрей выделяет деньги только на продукты и коммуналку, — спокойно парировала Ольга, наливая чай. — Всё, что касается дачи, я оплачиваю со своих заработков.
— Ой, не смеши! — всплеснула руками свекровь. — Заработков! Спины мять — это, Оля, не работа, а так… халтура. Сфера услуг. Вот Алла мужа вдохновляла тридцать лет, тыл обеспечивала — это труд! А ты…
Ольга промолчала. Ей не привыкать. Она знала цену своему труду — к ней запись была на месяц вперед. Именно эти «мятые спины» позволили ей построить эту веранду, поменять крышу и провести нормальный водопровод. Но объяснять это женщинам, которые видели в ней лишь приложение к «золотому сыночку», было бесполезно.
— Кстати, о документах, — вдруг резко сменила тон Алла Аркадьевна, отставляя чашку. Её глаза хищно блеснули. — Мы тут с Машей посовещались…
Сердце у Ольги пропустило удар. Началось.
— Дом этот для тебя одной слишком велик, — продолжила Алла, постукивая наманикюренным ногтем по столу. — Андрюша все равно тут не бывает. А нам с Машей нужен покой. Мы решили, что будет справедливо, если ты перепишешь дачу на мужа. А он уже оформит дарственную на маму.
Ольга поперхнулась воздухом.
— Простите?
— Ну а что такого? — вступила свекровь, поджимая губы. — Ты женщина молодая, заработаешь себе еще. А нам старость коротать где-то надо. У Аллы сейчас… временные трудности с жильем. Мы решили продать её квартиру в городе, вложить в бизнес, а жить будем здесь. Тебе же в городе всё равно удобнее, работа рядом.
Наглость была настолько ошеломляющей, что Ольга даже не сразу нашла, что ответить. Они не просто приехали погостить. Они приехали её выселять.
На следующее утро давление усилилось.
Ольга проснулась от звука передвигаемой мебели. Выйдя в гостиную, она увидела, как Мария Аркадьевна снимает с окон её любимые льняные шторы.
— Пылесборники! — заявила свекровь вместо приветствия. — Повесим тюль, у Аллы в чемодане есть, итальянский.
— Положите шторы на место, — тихо, но твердо сказала Ольга.
— Не указывай матери! — взвизгнула Мария Аркадьевна. — Ты здесь никто! Пока мой сын платит за этот дом, я буду решать, какие тут висят тряпки!
В этот момент калитка скрипнула. Во двор, опираясь на массивную трость с набалдашником в виде львиной головы, вошел сосед — Павел Викторович. Дядя Паша.
Это был колоритный персонаж. Бывший военный прокурор, ныне пенсионер, он обладал громовым голосом, энциклопедическими знаниями законов и абсолютной непереносимостью хамства. Он носил старую тельняшку, но смотрел на всех, как судья Верховного суда.
— Доброго утречка, соседи! — прогремел дядя Паша, подходя к веранде. — Слышу, дебаты у вас жаркие. Думал, конституцию переписываете, а вы всего лишь шторы делите.
Алла Аркадьевна смерила старика презрительным взглядом.
— Мужчина, вы к кому? Мы милостыню не подаем.
Дядя Паша усмехнулся в седые усы.
— А я, мадам, не за милостыней. Я за справедливостью. Ольга, у меня там насос барахлит, не посмотришь? Ты же у нас мастер на все руки.
Ольга вышла на крыльцо, благодарная за поддержку.
— Павел Викторович, сейчас не могу. У меня гости… пытаются хозяйничать.
— Гости, говоришь? — Дядя Паша прищурился, глядя на Аллу. — А лицо знакомое. Не вас ли я видел вчера в новостной ленте регионального бизнес-портала?
Алла Аркадьевна напряглась и побледнела под слоем пудры.
— Вы обознались.
— Ну как же… Статья про банкротство фирмы «Сигма-Строй». И про то, что владелец сбежал с молодой секретаршей в Дубай, оставив супругу с огромными долгами и арестованным имуществом. Фамилия там была… Гольдман, кажется?
На террасе повисла небывалая тишина. Слышно было, как жужжит муха, бьющаяся о стекло. Мария Аркадьевна схватилась за сердце, но как-то неестественно, театрально.
— Ты что несешь, старый хрыч?! — взвизгнула Алла, теряя весь свой аристократический лоск.
Ольга посмотрела на тетку мужа и всё поняла. Пазл сложился. Никакого «богатого мужа» больше нет. Есть долги, конфискация и попытка захватить единственное доступное жилье — дачу Ольги. Они приехали не погостить. Они приехали спасать свои шкуры за её счет.
Страх исчез. Осталась ледяная ярость и спокойствие хирурга перед операцией.
Ольга вернулась в дом, прошла в спальню и достала из сейфа папку с документами. Выйдя обратно на веранду, она бросила папку на стол перед ошарашенными родственницами.
— А теперь слушайте меня внимательно, — голос Ольги звучал тихо, но от этого становилось только страшнее. — Вы обе ошиблись в расчетах. Фатально ошиблись.
— Ты как с матерью разговариваешь? — начала было Мария Аркадьевна, но осеклась под взглядом невестки.
— Андрей не имеет к этому дому никакого отношения, — четко произнесла Ольга. — Откройте выписку из ЕГРН. Дата покупки? Пять лет назад. Дата регистрации брака? Три года назад.
Алла Аркадьевна схватила бумаги, руки её тряслись.
— Это имущество, приобретенное мной до брака, — чеканила Ольга. — Более того, деньги на покупку мне подарил отец, продав свою квартиру, полученную в наследство. Это юридически зафиксировано. Это моя личная собственность. Ни Андрей, ни тем более вы, не имеете на неё никаких прав. Даже если мы разведемся, Андрей не получит здесь ни гвоздя.
Дядя Паша, стоявший у ступенек, одобрительно хмыкнул и громко добавил:
— Статья 36 Семейного кодекса РФ. Имущество, принадлежавшее каждому из супругов до вступления в брак, является его собственностью. Шах и мат, дамы.
Лицо Аллы Аркадьевны пошло красными пятнами. Маска светской львицы сползла, обнажив озлобленную, загнанную в угол хищницу.
— Ты… ты выгонишь родню на улицу? — зашипела она. — У меня приставы квартиру описывают! Мне жить негде!
— А это, Алла Аркадьевна, называется карма, — Ольга улыбнулась, но глаза её оставались холодными. — Вы же только что говорили, что я «никто», просто массажистка. А теперь просите у «прислуги» крышу над головой?
— Андрюша узнает — он тебя убьет! — взвыла свекровь.
— Звоните, — Ольга кивнула на телефон. — Прямо сейчас. Но учтите, я ему уже отправила фото вашего «штурма» и сообщение о том, что вы хотели заставить меня переписать МОЙ дом. Знаете, что он ответил?
Ольга достала телефон и зачитала сообщение:
«Оль, гони их в шею. Мать мне уже весь мозг выела с этой дачей и проблемами тетки. Я не хочу решать их косяки. Я тебя люблю. Скоро буду».
— Вон, — тихо сказала Ольга.
— Что?
— Вон отсюда! — рявкнула она так, что с яблони упало несколько яблок. — У вас десять минут, чтобы собрать ваши тряпки, итальянский тюль и исчезнуть. Иначе Павел Викторович, как свидетель, подтвердит полиции попытку незаконного захвата жилья и угрозы.
Дядя Паша демонстративно достал телефон:
— Участковый у меня в быстром наборе. Парень молодой, ретивый, протоколы любит писать.
Они уезжали с позором. Такси долго не ехало, и им пришлось тащить чемоданы по пыльной грунтовке до станции. Алла сломала каблук еще у калитки и ковыляла, проклиная всё на свете, похожая на подбитую ворону. Мария Аркадьевна семенила следом, сгибаясь под тяжестью сумок с продуктами, которые Ольга не позволила оставить («Вы же голодные были, забирайте»).
Ольга стояла у ворот и смотрела им вслед. Внутри была какая то пустота, которая медленно заполнялась облегчением.
— Знаешь, Олюшка, — сказал дядя Паша, закуривая папиросу. — Жизнь — она как бумеранг. Пока он летит, кажется, что ты кинул его далеко и удачно. А потом он возвращается и бьет прямо в лоб. Твоя тетка всю жизнь жила за чужой счет, презирая тех, кто работает. Вот счет и пришел. К оплате.
Ольга улыбнулась, впервые за два дня искренне. Она подняла свои любимые льняные шторы с пола.
— Заходите вечером на чай, Павел Викторович. У меня пирог с черникой будет.
— С удовольствием, дочка. С удовольствием.
Она закрыла калитку на засов. Где-то вдалеке гудел поезд, везущий домой её мужа. А здесь, в её крепости, снова пахло соснами, нагретой землей и справедливостью.