Введение: Мир как проекция внутреннего конфликта
В последние годы глобальная повестка, особенно после 2022 года, всё чаще описывается не в терминах традиционной международной конкуренции, а как отражение глубинных внутренних процессов в США. Согласно ряду влиятельных американских аналитиков, современные геополитические кризисы — от специальной военной операции на Украине до напряжённости в отношениях Вашингтона с Пекином — являются не столько следствием столкновения национальных интересов, сколько симптомами гражданской войны внутри самой Америки.
Эта гражданская война, по их мнению, не принимает классической формы вооружённого противостояния на улицах, но разворачивается секторально: в университетах, медийном пространстве, финансовых институтах, технологических корпорациях, армии и даже в структурах национальной безопасности. И что особенно важно — она проецируется во внешний мир, превращая глобальную арену в полигон для решения внутриамериканских противоречий.
От униполярного консенсуса к расколу элит
После Второй мировой войны и особенно после распада СССР США на десятилетия установили униполярный миропорядок, управляемый единой элитной коалицией. Эта коалиция включала:
- Военно-промышленный комплекс,
- Финансовые элиты Уолл-стрит,
- Транснациональные корпорации,
- Разведывательное сообщество (в первую очередь ЦРУ),
- Экспертное и академическое сообщество (Гарвард, Йель, Стэнфорд и др.),
- Традиционные СМИ,
- Бюрократические структуры, включая Госдепартамент и Министерство обороны.
Все эти группы действовали в рамках менеджерской революции, где ключевую роль играла экспертиза, технократия и международные «лучшие практики» — часто вымышленные, но подававшиеся как универсальные. Именно эта система, основанная на глобальном контроле через доллар, логистику, медиа и «мягкую силу», обеспечивала господство США как гегемона.
Однако после 2010-х годов, на фоне постепенного увядания американской гегемонии, эта единая коалиция раскололась на две непримиримые фракции, каждая из которых предлагает радикально разное видение будущего Америки и мира.
Две Америки: «Кастодианцы» и «Популисты»
Американские аналитики, особенно те, что связаны с кругами Дональда Трампа и «новыми венчурными деньгами», выделяют две ключевые силы:
1. Кастодианцы («хранители»)
Это преемники униполярного консенсуса — сила, стремящаяся сохранить существующий мировой порядок любой ценой. В их состав входят:
- Глобальные корпорации,
- Топ-менеджмент Big Tech (Google, Meta и др.),
- Элитные университеты («Лига Плюща»),
- Традиционные СМИ (CNN, BBC и др.),
- Постоянная федеральная бюрократия,
- Структуры национальной безопасности и разведки,
- Финансовый центр Уолл-стрит.
Их идеология — глобализм, либеральный интернационализм, «зелёная повестка», инклюзия, DEI (Diversity, Equity, Inclusion). Они рассматривают национальный суверенитет как устаревшее понятие, а Америку — как платформу для управления миром через сетевые, а не государственные структуры.
2. Популисты
Это движение, олицетворяемое Дональдом Трампом, но выходящее далеко за рамки его личности. Популисты отвергают глобалистский порядок и выступают за:
- Национальный суверенитет,
- Промышленную политику,
- Сокращение обязательств перед НАТО и МВФ,
- Деконцентрацию медиа и технологий,
- Замену долларовой гегемонии (вплоть до поддержки криптовалют, как в случае с майнинговой фермой семьи Трампа).
Для них «лучшие практики» — это инструмент колонизации ума, а экспертное сообщество — агент влияния, подрывающий традиционные ценности и национальную целостность.
Мир как «серая зона»: поле битвы за будущее Америки
Ключевой тезис этих аналитиков: современные конфликты — не между странами, а между фракциями внутри США, разыгрывающими свои игры на внешних территориях. Украина, Ближний Восток, Тайвань — всё это серые зоны, созданные Америкой как оффшорные полигоны для ведения внутренней войны без разрушения самой метрополии.
Например, украинский кризис рассматривается не как геополитическая борьба между Россией и Западом, а как арена столкновения интересов кастодианцев и популистов. Одни стремятся использовать конфликт для поддержания антироссийской коалиции и укрепления глобального порядка; другие — для демонстрации провала этого порядка и продвижения суверенистской повестки.
В этой логике даже фигура Байдена или его сына — не просто политики или частные лица, а символы и инструменты борьбы фракций. Расследования, утечки, скандалы (например, вокруг биолабораторий или вакцинации) — всё это часть гибридной гражданской войны, разворачивающейся в медиапространстве и финансовых потоках.
От оффшора — к внутреннему конфликту
Если раньше столкновения велись «на выезде» — в Украине, Сирии, Афганистане, — то сегодня признаки гражданской войны возвращаются на территорию США. Инциденты вроде перестрелки у Белого дома, покушения на Трампа, убийства нацгвардейцев — всё это, по мнению аналитиков, не спонтанные акты насилия, а управляемые операции, где:
- Кастодианцы обвиняют популистов в дестабилизации и «разжигании хаоса»,
- Популисты утверждают, что насилие — результат целенаправленной миграционной политики оппонентов, в ходе которой в страну ввозятся и легализуются боевики (как, предположительно, афганский стрелок из спецподразделения «Скорпионы»).
Особую тревогу вызывает то, что обе стороны обладают монополией на легитимное насилие: у кастодианцев — армия, разведка, ФБР; у популистов — поддержка значительной части населения, нацгвардии штатов и, возможно, теневые структуры. Это создаёт риски де-факто двоевластия — классического признака гражданской войны.
Экспертное сообщество как колониальный инструмент
Особое внимание в анализе уделяется роли экспертного сообщества — не просто как советников, а как носителей новой формы колониализма: колониализма ума. Через «лучшие практики», глобальные стандарты, ESG-отчёты и консалтинг (вроде McKinsey) элиты навязывают странам логику подчинения без прямого военного контроля.
Олег Яновский приводит примеры из российской практики: участие Гринпис и WWF (признанных нежелательными организациями) в разработке Лесного кодекса, рекомендации западных консультантов по «оптимизации» промышленности — всё это, по его мнению, была вражеская работа под видом экологической заботы.
Трамп, напротив, принципиально отказывается от экспертов, предпочитая прямой контакт с «пульсом нации». Это не причуда, а стратегический выбор: разрыв с технократической системой, которая, по мнению популистов, предала национальные интересы ради глобальной элитной солидарности.
Заключение: Распад империи и борьба за будущее
Америка, по мнению этих аналитиков, находится в фазе постимперского распада, где классическая гражданская война перенесена в глобальное пространство. Но эта стратегия исчерпывает себя: конфликт неизбежно возвращается домой.
Две Америки — оффшорная, сетевая, глобалистская и суверенная, промышленная, национальная — ведут борьбу не за пост президента, а за саму природу государства.
Для внешнего мира это означает, что геополитика больше не определяется внешней политикой, а внутренней борьбой в Вашингтоне. И пока эта война не завершится — мир будет оставаться серой зоной, полем боя чужих конфликтов.