Тишина в квартире была обманчивой, плотной, как вата. Настенные часы на кухне методично отсчитывали секунды: тик-так, тик-так. Маша сидела в кресле с книгой, но не перевернула ни одной страницы за последние сорок минут. Взгляд её блуждал по комнате, цепляясь за привычные вещи: шторы цвета слоновой кости, которые она выбирала три недели, дубовый паркет, на который они копили полгода, идиотскую, но милую вазу, подаренную свекровью.
Всё это казалось незыблемым. Это была её крепость, её маленькое королевство, построенное ценой пяти лет жесткой экономии, отказов от отпусков и бесконечных переработок.
В замке заскрежетал ключ. Звук был странным — неуверенным, дерганным, будто у входящего дрожали руки или он был пьян. Маша напряглась. Кирилл не пил уже два года, с того самого корпоратива, после которого ему пришлось менять бампер на кредитной «Тойоте».
Дверь открылась, впуская сквозняк и запах подъезда. Маша вышла в коридор, заранее приготовив дежурную фразу про поздний час, но слова замерли на губах.
Кирилл не вошел — он ввалился в квартиру. Он прислонился спиной к двери, словно пытаясь отгородиться от того, что осталось снаружи. Его дорогое пальто было расстегнуто, галстук сбился набок, а лицо… Лицо было цвета старой газеты. Серым, безжизненным, с лихорадочно блестящими глазами.
— Кир? — голос Маши дрогнул. — На тебя напали?
Он мотнул головой, оттолкнулся от двери и, не разуваясь, прошел на кухню. Грязные ботинки оставляли на идеальном полу жирные черные следы. Маша смотрела на эти следы, и внутри неё нарастала холодная волна паники. Кирилл был педантом. Он никогда, ни при каких обстоятельствах не заходил в обуви дальше коврика.
Она пошла за ним.
На кухне Кирилл схватил графин с водой. Стакан звякнул о стекло, вода плеснула мимо, заливая столешницу и манжеты его рубашки. Он пил жадно, захлебываясь, вода текла по подбородку.
— Кирилл, прекрати меня пугать! — Маша включила яркий свет. — Что происходит? Авария? Уволили?
Он поставил стакан. Грохот стекла о дерево показался оглушительным. Кирилл повернулся к ней, и Маша отшатнулась. В его глазах был не страх. Там была пустота человека, который уже умер, но тело его еще почему-то двигалось.
— Собирай вещи, Маша, — голос его был сиплым, чужим. — Документы, золото, деньги, если есть наличка. Всё, что можно унести в руках.
— Что? Зачем? — она схватилась за спинку стула.
— Нам нужно съехать. Прямо сейчас. До утра нас здесь быть не должно.
— Ты бредишь? — Маша попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой гримасой. — Это наша квартира. Мы закрыли ипотеку, Кирилл! Мы делали ремонт! Куда съехать?
Кирилл вдруг ударил кулаком по столу.
— Нет больше никакой квартиры! — заорал он, срываясь на визг. — Нету! Я проиграл её! Понимаешь ты, дура?! Я всё проиграл!
Мир качнулся. Маша почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— Проиграл? — переспросила она шепотом. — В карты?
Кирилл закрыл лицо руками и сполз по кухонному фасаду на пол.
— В покер… Я думал, это верняк. Мне сказали, схема стопроцентная. Я хотел как лучше, Маш! У нас долги, бизнес прогорел полгода назад, я перекредитовывался, чтобы ты не знала! Я хотел закрыть всё одним махом, купить тебе машину, отвезти на Мальдивы…
— Ты играл на нашу квартиру, чтобы отвезти меня на Мальдивы? — ледяным тоном спросила Маша.
— Ты не понимаешь! — заныл он. — Там были серьезные люди. Артур «Седой». Они не шутят. Я подписал бумаги. Расписку, договор займа под залог недвижимости… Они дали срок до рассвета освободить помещение.
Маша смотрела на мужа, свернувшегося калачиком на полу их кухни, и чувствовала, как любовь, уважение, жалость — всё это вытекает из неё, словно кровь из открытой раны. Оставалась только звенящая пустота и страх. Животный страх остаться на улице.
— Ты подписал документы без меня? — медленно проговорила она. — Я собственник половины.
— Там… там сложные люди, Маша. Им плевать на Росреестр. Если мы не уедем, они придут и выкинут нас. Или хуже. Они угрожали, Маш. Они знают, где живут твои родители.
Упоминание родителей стало последней каплей. Маша шагнула к мужу и влепила ему пощечину. Звонкую, отрезвляющую.
— Встань! — рявкнула она. — Ты не мужик, ты тряпка! Ты проиграл мой дом, а теперь скулишь на моем полу?
— Я всё исправлю! — забормотал Кирилл, хватая её за подол халата. — Мы поедем к тетке в деревню, пересидим, я найду деньги, я отыграюсь…
— Замолчи! — оборвала она. — Еще раз скажешь «отыграюсь» — я убью тебя сама.
В этот момент в дверь позвонили.
Звонок был коротким, вежливым. Но от этого звука Кирилл побелел так, что стал сливаться со стеной. Он метнулся к выключателю, погасил свет и прижался к холодильнику.
— Не открывай, — зашипел он в темноте. — Это они. Они пришли раньше. Господи, они убьют меня.
Маша стояла в темноте, слушая бешеное биение своего сердца. Звонок повторился. Потом в дверь ударили — тяжело, властно.
— Кирилл, открывай, мы слышим, как ты там шепчешься, — раздался низкий, хриплый голос. — Не заставляй нас ломать дверь. Дорогая дверь, итальянская. Жалко.
— Что делать? — скулил Кирилл. — Машка, не открывай, вызывай полицию!
— Какую полицию? — зло шепнула она. — Чтобы они показали твою расписку? Чтобы нас вышвырнули по закону, а потом еще и долги навесили?
Она приняла решение. Страх трансформировался в холодную ярость. Маша поправила халат, включила свет в коридоре и подошла к двери.
— Маша, нет! — взвизгнул Кирилл, но остался сидеть под холодильником.
Маша открыла дверь.
На пороге стояли трое. Двое «шкафов» в кожаных куртках с пустыми глазами бойцовских псов и один — невысокий, плотный мужчина лет пятидесяти в дорогом кашемировом пальто. У него была аккуратная седая борода и умные, цепкие глаза. Артур «Седой».
Он окинул Машу взглядом — спокойным, оценивающим, без капли похоти, чисто деловым.
— Добрый вечер, Мария Викторовна, — вежливо произнес он. — Прошу прощения за поздний визит. Ваш супруг дома?
— Вы знаете, что он дома, — твердо ответила Маша, не отступая ни на шаг. — И вы знаете, что эта квартира — моя.
Артур усмехнулся.
— Формально — да, наполовину ваша. Фактически — ваш муж должен мне сумму, превышающую стоимость этой квартиры в полтора раза. Пятнадцать миллионов рублей, Мария. Карточный долг — это долг чести. Хотя, глядя на вашего мужа… — он заглянул через плечо Маши в темный коридор, где прятался Кирилл, — о чести там говорить сложно.
— Я не отдам квартиру, — сказала Маша. — Вы можете убить нас, но документов вы не получите. Моя подпись нужна для сделки. Её не будет.
Один из «шкафов» сделал шаг вперед, хрустнув костяшками, но Артур остановил его жестом.
— Смелая женщина, — кивнул он. — Редкость. Обычно жены в таких случаях рыдают, падают в ноги или собирают чемоданы. Но вы не понимаете ситуации. Мне не нужна ваша подпись прямо сейчас. У меня есть расписка Кирилла. С ней я пойду в суд, и через полгода у вас заберут всё: квартиру, машину, счета. А пока суд да дело… мои ребята могут пожить здесь. В гостиной. Они шумные, храпят, любят слушать музыку по ночам. Как вам такая перспектива?
Маша представила это. Ад в собственном доме. Медленное уничтожение психики.
— Чего вы хотите? — спросила она.
Из кухни выполз Кирилл.
— Артур Сергеевич, дайте срок! — завыл он. — Я всё верну! Честное слово!
Артур посмотрел на него как на насекомое.
— Твое слово стоит меньше, чем грязь на моих ботинках, Кирилл.
— Я предлагаю сделку, — вдруг сказала Маша.
В коридоре повисла тишина. Кирилл замер с открытым ртом. Артур с интересом посмотрел на неё.
— Я слушаю.
— Я отдаю вам всё золото, что есть в доме. Ключи от моей машины — «Мазда» прошлого года, стоит около двух с половиной миллионов. Это первый взнос.
— Это капля в море, — заметил Артур.
— Это жест доброй воли. Вы даете нам месяц. Ровно тридцать дней. Если Кирилл не возвращает полную сумму — я добровольно, у нотариуса, переписываю на вас свою долю. Без судов, без скандалов, без жильцов в гостиной.
— Маша, ты что?! — воскликнул Кирилл.
— Заткнись! — рявкнула она на мужа, не глядя на него. — Артур Сергеевич, вам выгоднее получить чистую квартиру через месяц, чем возиться с судами и долями год. Я — гарант. Я держу слово.
Артур молчал минуту. Он сверлил Машу взглядом, пытаясь найти подвох.
— Месяц, — наконец произнес он. — Но проценты капают. Через месяц сумма будет двадцать. Не вернете — забираю квартиру, дачу родителей (о которой Кирилл тоже упоминал, кстати) и всё имущество.
— Договорились, — Маша протянула руку.
Артур пожал её узкую ладонь своей широкой, шершавой лапой.
— У вас стальные нервы, Мария. Жаль, что вы замужем за идиотом.
Бандиты ушли. Дверь закрылась. Маша прислонилась лбом к холодному металлу двери и закрыла глаза. Ноги подкашивались.
— Машка! — Кирилл бросился к ней, пытаясь обнять. — Ты гений! Ты нас спасла! Месяц — это куча времени! Я найду, я займу, я поеду к Толику…
Она резко оттолкнула его.
— Ты не понял, — тихо сказала она. — Я не нас спасла. Я выиграла себе время, чтобы найти выход. А ты…
Она посмотрела на него с таким презрением, что Кирилл отступил.
— Собирай вещи.
— В смысле? Мы же остаемся!
— Я остаюсь. Ты уходишь. Вон из моего дома. Чтобы духу твоего здесь не было через десять минут.
— Маша, ночь на дворе! Куда я пойду?
— Мне плевать. К маме, к друзьям, под мост. Ты проиграл наше прошлое и будущее. У тебя есть месяц, чтобы найти деньги. Если не найдешь — я сдам тебя этим людям сама, чтобы сохранить хоть что-то. Пошел вон!
Её крик эхом отразился от стен. Кирилл, поняв, что спорить бесполезно, поплелся в спальню. Через пять минут он вышел с сумкой. Он пытался что-то сказать на прощание, но, встретившись с пустым взглядом жены, просто вышел за дверь.
Маша осталась одна. Она обошла квартиру, закрывая все замки. Потом зашла в ванную и долго мыла руки горячей водой, словно пытаясь смыть с себя грязь этого вечера.
Утро началось не с кофе, а с осознания катастрофы. Маша проснулась на диване в гостиной, укрытая пледом. В спальню она зайти не смогла — там слишком сильно пахло Кириллом.
Она взяла отгул на работе, сославшись на отравление. Ей нужно было думать. План «занять у друзей» отпадал — таких денег ни у кого не было. Кредит ей не дадут с висящей ипотекой и отсутствием мужа-созаемщика.
Взгляд упал на тумбочку в прихожей. Кирилл в панике забыл свой второй телефон — старый «Самсунг», который использовал для рабочих звонков. Он лежал под газетами, мигая синим индикатором уведомления.
Маша взяла телефон. Пароль был простым — 1234. Кирилл никогда не отличался фантазией.
В мессенджере висело непрочитанное сообщение от контакта «Алекс Работа».
«Пташка в клетке? Не забудь, сегодня вечером встречаемся. Дожми жену с документами на дачу. Р.»
Маша нахмурилась. Какая дача? Какая встреча?
Она открыла переписку и начала читать. С каждым сообщением волосы на голове шевелились от ужаса. Это была хроника падения.
Три месяца назад:
«Кирюха, есть тема. Закрытый клуб. Вход только для своих. Можно поднять легкие бабки».
«Не, Алекс, я завязал. Машка убьет».
«Да она не узнает. Один раз сходишь, долг за кредит закроешь и уйдешь».
Месяц назад:
«Ты в глубокой заднице, друг. Но я могу помочь. Артур даст в долг, если я попрошу. Но нужно играть дальше, отыграешься — вернешь».
Вчера:
«Всё идет по плану. Артур придет сегодня. Не дрейфь. Главное — напугай жену. Пусть подпишет всё, что нужно. А потом приноси документы на землю родителей. Она дорогая, перекроет долг».
Маша перечитала последнее сообщение. «Главное — напугай жену». Значит, визит Артура был не просто взысканием долга, а частью спектакля? Кирилл знал, что они придут?
Но самое странное было в подписи — «Р.».
Она пролистала чат в самое начало, на полгода назад. Там было голосовое сообщение.
Маша нажала play.
— Привет, Кирилл. Давно не виделись. Слышал, у тебя финансовые проблемы? Я теперь в городе, могу подкинуть работенку. Не чужие люди, всё-таки. Помнишь, как мы на третьем курсе за одной юбкой бегали? Ты тогда победил, красавчик. Но жизнь — длинная дистанция.
Голос. Бархатный, с хрипотцой, самоуверенный и насмешливый. Маша выронила телефон. Этот голос она узнала бы даже через сто лет.
Роман.
Воспоминания ударили в голову. Третий курс университета. Роман Власов — звезда факультета, журналист, бунтарь, любимец женщин и главный хулиган. У них был бурный, сумасшедший роман, который вымотал Машу до дна. Роман пил, играл в карты, пропадал ночами, а потом возвращался с охапками роз и писал ей стихи на асфальте.
Она ушла от него к Кириллу. К скучному, правильному, надежному Кириллу, который носил за ней сумки и всегда приходил вовремя. Роман тогда устроил скандал, разбил окно в общежитии и кричал ей вслед: «Ты пожалеешь! Ты сдохнешь со скуки с этим планктоном! Я вернусь, Маша, и ты приползешь ко мне!»
Прошло десять лет. Она думала, он забыл. Спился, уехал, умер.
А он вернулся. И методично, шаг за шагом, уничтожал её жизнь руками её же мужа.
— Сволочь, — прошептала Маша.
Гнев, горячий и яростный, заполнил её целиком, вытесняя страх. Значит, это месть. Изысканная, холодная месть. Он не просто хотел разорить Кирилла. Он хотел, чтобы Кирилл предал Машу. Чтобы он продал её квартиру, дачу её родителей, чтобы он растоптал её доверие. Чтобы Маша осталась у разбитого корыта и поняла, как ошиблась в выборе.
В дверь снова позвонили.
На этот раз это был курьер. Он молча вручил Маше конверт и ушел.
В конверте лежала флешка.
Маша вставила её в ноутбук. На видео — запись с камеры в каком-то баре. Вчерашний день.
За столом сидит Кирилл, пьяный, растрепанный. Напротив — Роман. Он выглядит отлично: дорогой костюм, уверенная поза.
— Я не могу, Ром, — ноет Кирилл. — Машка меня убьет. Квартира — это всё, что у нас есть.
— Квартира уже не ваша, — спокойно говорит Роман, покручивая бокал с виски. — Артур заберет её. Но ты можешь спастись сам. Принеси мне документы на дачу её родителей. Земля в Подмосковье сейчас на вес золота. Я выкуплю её у тебя за бесценок, закрою твой долг перед Артуром. А Маша... ну, она сильная, переживет. Или придет ко мне просить помощи.
— Ты обещаешь, что Артур меня не тронет?
— Обещаю. Но документы нужны завтра. И подпись Маши. Подделай, ты же умеешь. Помнишь, как ты подписи преподов в зачетке рисовал?
Кирилл кивает, вытирая сопли.
— Хорошо. Я сделаю.
Маша захлопнула ноутбук. Ей хотелось пойти и вымыть руки с хлоркой. Её муж, её «каменная стена», договаривался с её бывшим любовником о том, как обокрасть её стариков-родителей. Дача была единственной отдушиной для отца после инсульта.
— Ну уж нет, — сказала Маша вслух. — Не дождетесь.
Она нашла визитку, которую Артур оставил на тумбочке «на всякий случай». Руки дрожали, но голос был твердым.
— Алло? Артур Сергеевич?
— Слушаю, Мария. Решили сдаться раньше срока?
— Нет. Я хочу предложить вам сделку. Настоящую.
— Я заинтригован.
— Я знаю, где Кирилл возьмет деньги. И я знаю, кто на самом деле стоит за этой игрой. Вас используют, Артур Сергеевич. Вами играют втемную, как пешкой. Человек по имени Роман Власов использует ваш авторитет, чтобы свести со мной личные счеты.
На том конце провода повисла тяжелая тишина. Авторитетные люди очень не любят, когда их считают пешками.
— Продолжай, — голос Артура стал ниже, опаснее.
— Кирилл должен принести Роману документы на дачу моих родителей. С поддельной подписью. Это мошенничество. Роман обещал Кириллу, что закроет долг перед вами этой землей. Но, зная Романа, он кинет и Кирилла, и вас.
— И что ты предлагаешь?
— Я отдам вам обоих. Кирилла — с фальшивыми документами. Романа — как организатора мошенничества. Вы получите свои деньги с Романа — у него они точно есть. А мне вы простите долг мужа. И оставите квартиру.
— Ты жесткая женщина, Мария. Мне это нравится. Где они встречаются?
— Сегодня вечером. Я узнаю место. Мне нужно полчаса.
Маша положила трубку. Теперь ей нужно было сыграть свою роль. Роль сломленной, глупой жены.
Она набрала номер Кирилла. Он ответил после первого гудка.
— Маша? Машенька, ты простила меня?
— Кирилл, — она заставила свой голос дрожать. — Я нашла документы на дачу. Папины. Я… я готова их заложить, чтобы спасти квартиру. Но я не могу сама, мне плохо. Приезжай, забери их.
— Ты моя спасительница! — завопил Кирилл. — Я сейчас буду!
— Нет, не домой. Я у мамы. Встретимся на нейтральной территории. В кафе у старого парка. Через час.
Она положила трубку. Ловушка была расставлена.
Старый парк был безлюден в это время года. Голые ветви деревьев царапали серое небо, ветер гнал по асфальту мусор. Маша сидела в своей машине, припарковавшись так, чтобы видеть вход в небольшое кафе, где она назначила встречу Кириллу. Но самого Кирилла она туда не пустит.
План изменился. Артур настоял на личном присутствии.
К её машине подъехал черный внедорожник. Стекло опустилось. Артур кивнул ей, приглашая сесть.
Маша пересела. В салоне пахло дорогой кожей и табаком.
— Кирилл написал Роману, — сказала она, показывая скриншот с телефона мужа (она успела установить шпионское приложение, пока он спал вчера под дверью, а потом удалила, но доступ остался). — Встреча переносится. Роман ждет его на заброшенном складе в промзоне. Классика жанра.
— Роман любит театральщину, — усмехнулся Артур. — Я навел справки. Скользкий тип. Давно хотел с ним познакомиться. Ты уверена, что хочешь видеть это, Мария?
— Я хочу видеть конец, — ответила она. — Я хочу знать, что я свободна.
— Поехали.
Они ехали молча. Маша смотрела в окно на мелькающие огни города, который еще вчера казался ей уютным домом, а сегодня превратился в поле боя.
Промзона встретила их лаем собак и мрачными силуэтами цехов. Машина Артура остановилась в тени. Два джипа сопровождения перекрыли выезды, но остались незаметными.
Через десять минут подъехало такси. Из него вышел Кирилл. Он нервно оглядывался, прижимая к груди папку. В этой папке были старые квитанции за газ, которые Маша сунула ему, сказав, что это документы на землю. Он даже не проверил.
Вскоре появился Роман. Он приехал на серебристом «Мерседесе», вышел вальяжно, как хозяин жизни.
Маша наблюдала за ними через тонированное стекло. Ей дали наушник — в машине Романа или на Кирилле был жучок? Нет, просто направленный микрофон у людей Артура.
— Принес? — голос Романа в наушнике звучал искаженно, но узнаваемо.
— Да, вот, — Кирилл протянул папку. — Ром, ты обещал деньги. Прямо сейчас. Артур убьет меня, если я не принесу к утру.
Роман взял папку, даже не открывая.
— Ты такой предсказуемый, Кирюха. Всегда был дураком. Думаешь, я дам тебе денег?
— Что? — Кирилл отступил на шаг.
— Эти документы — моя страховка. А деньги… Скажи спасибо, что я вообще с тобой разговариваю. Я забираю землю в счет твоих старых грехов. А с Артуром разбирайся сам.
— Ты же обещал! Ты подставил меня! Это ты заставил меня играть!
— Никто тебя не заставлял, — Роман рассмеялся. — Ты сам хотел легкой жизни. Ты хотел быть круче, чем ты есть. Ты хотел быть достойным Маши. А знаешь, в чем ирония? Ты никогда её не стоил. Она ушла от меня к тебе, потому что хотела покоя. Я забрал у неё покой. Теперь мы квиты.
— Ах ты тварь! — Кирилл бросился на него, но Роман легко оттолкнул его. Кирилл упал в грязь.
— Сцена окончена, — тихо сказал Артур в рацию. — Брать.
Вспыхнули фары. Люди Артура возникли словно из воздуха. Роман дернулся к машине, но путь ему преградил один из бойцов. Кирилла подняли за шкирку и поставили на колени.
Артур вышел из машины. Маша вышла за ним.
Увидев её, Роман замер. Его лицо исказила гримаса удивления, сменившаяся злой усмешкой.
— Браво, — хлопнул он в ладоши. — Маша! Какая встреча. Ты все-таки пришла ко мне? Или ты теперь с ним? — он кивнул на Артура. — Быстро меняешь покровителей.
Маша подошла к нему вплотную. Ей было страшно, но ненависть была сильнее.
— Я ни с кем, Рома. Я сама по себе. Ты думал, что сломаешь меня, разрушив его? — она показала на жалкого, грязного Кирилла. — Ты ошибся. Ты просто вынес мусор из моей жизни.
Она повернулась к Артуру.
— Договор в силе?
— В силе, — кивнул авторитет. — Кирилл отрабатывает долг. Роман… с Романом у нас будет долгий разговор о правилах ведения бизнеса и использовании чужих имен.
— Маша! — закричал Кирилл. — Прости меня! Я не знал! Помоги мне!
Она посмотрела на мужа. В последний раз.
— Я помогла тебе, Кирилл. Я не дала тебе стать уголовником, который обокрал стариков. Теперь ты просто должник. Отработаешь — будешь свободен. А документы… — она выхватила папку из рук охранника и бросила её в лужу. — Там просто макулатура.
— Уводите, — скомандовал Артур.
Кирилла и Романа растащили по разным машинам. Роман больше не улыбался. Он смотрел на Машу с ненавистью, но в этой ненависти читалось и уважение. Он проиграл в своей собственной игре.
Артур подошел к Маше.
— Я подвезу вас домой?
— Нет, спасибо. Я на своей.
— Как знаете. Мои люди завтра завезут вам документы. Квартира чиста. Претензий нет.
— Спасибо.
Маша села в свою «Мазду». Руки дрожали так, что она не могла попасть ключом в замок зажигания. Ей пришлось положить голову на руль и посидеть так минут пять, просто дыша. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Она ехала по ночному шоссе. Город спал. В окнах домов горел свет — там люди пили чай, смотрели телевизор, ругались по мелочам, не зная, как хрупок их мир.
Вернувшись домой, Маша первым делом сменила личинку замка — она купила новую днем. Работа заняла полчаса, она умела обращаться с отверткой. Потом она собрала остатки вещей Кирилла — его зубную щетку, бритву, тапочки — и вынесла всё это на помойку.
Квартира казалась огромной и гулкой. Но это была её пустота. Честная.
Зазвонил телефон. Мама.
— Машенька, привет, не спишь? — голос мамы был тревожным. — Мне сон плохой приснился. У вас всё в порядке? Как Кирилл?
Маша подошла к окну. В стекле отражалась бледная женщина с темными кругами под глазами, но с прямой спиной. Женщина, которая только что прошла через ад и вернулась обратно.
— Всё хорошо, мам, — твердо сказала она. — Кирилл уехал. В длительную командировку. Надолго. А я… я буду делать ремонт. Хочу перекрасить стены.
— Ремонт? — удивилась мама. — Вы же только закончили.
— Тот цвет мне разонравился, — ответила Маша, глядя на свое отражение. — Слишком маркий. Теперь всё будет по-другому.
Она положила трубку, налила себе бокал вина и села на пол посреди кухни. Ставки были сделаны. И на этот раз выиграла она.
