Люда тихонько приоткрыла дверь в комнату дочери и заглянула внутрь. Ксюша сидела на кровати, погружённая в свои детские заботы, и перебирала игрушки. Сердце матери сжалось – сегодня особенный день, день рождения дочки, а на душе было тяжело, словно камень лежал на груди. Но она постаралась улыбнуться как можно теплее и спросила как можно бодрее:
– Ксюша, солнышко, ты уже выбрала, в каком платье будешь встречать гостей?
Девочка мгновенно оживилась. Она вскочила с кровати, её глаза засияли. Быстрым движением она подхватила с кресла воздушное розовое платье с пышной юбкой, которое словно парило в её руках. Прижав наряд к груди, Ксюша с восторгом ответила:
– В розовом! Бабушка сказала, что оно как у настоящей принцессы!
Люда кивнула, машинально поправив прядь волос. Она хотела разделить радость дочери, но мысли упорно возвращались к вчерашнему вечеру. В памяти снова и снова всплывали слова Степана, холодные и беспощадные: “Подаю на развод. И видеть её больше не хочу”.
Ксюша, не замечая внутреннего смятения матери, крутанулась на месте, представляя, как будет выглядеть в праздничном наряде. Потом вдруг остановилась и посмотрела на маму своими большими серыми глазами, в которых светилась искренняя надежда:
– Мам, а папа придёт?
Люда почувствовала, как перехватило горло. Она сглотнула, пытаясь подобрать слова, которые не ранят хрупкое детское сердце. Как объяснить пятилетнему ребёнку, что человек, который ещё вчера смеялся, качая её на руках, сегодня решил вычеркнуть их из своей жизни? Что обещания, данные с улыбкой, могут рассыпаться в один миг?
– Папа… он очень занят на работе, – наконец выдавила она из себя, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Но он любит тебя, правда. Очень любит.
Ксюша медленно опустила платье. Её плечи поникли, а в глазах мелькнула тень разочарования. Она тихо пробормотала, глядя куда‑то в сторону:
– Он обещал посмотреть, как я танцую лебедя…
В дверь позвонили, и Люда невольно вздрогнула. Она стояла у стола, проверяя, всё ли готово к празднику, и этот резкий звук заставил её сердце сжаться. За окном уже сгущались вечерние сумерки, а в квартире постепенно становилось шумно и оживлённо: гости потихоньку собирались. Пришли коллеги с её прошлой работы со своими детьми, соседка со своей внучкой, пара дальних родственников.
Люда машинально поправила причёску, провела рукой по юбке праздничного платья, глубоко вдохнула, стараясь унять лёгкое волнение, и направилась к входной двери. Ей хотелось, чтобы день рождения Ксюши прошёл идеально – чтобы дочка запомнила его как тёплый, радостный праздник, полный смеха и добрых слов.
Степан всё же появился. К этому времени стол уже был накрыт, аромат пирога и свежих фруктов наполнял квартиру, а дети – Ксюша и её подружки – вовсю резвились в гостиной, то и дело взрываясь звонким смехом. Он вошёл без стука, в дорогом костюме, с холодным, отстранённым взглядом, будто пришёл не на праздник, а на деловую встречу.
– Ну что, праздник в разгаре? – его голос прозвучал резко, словно нож разрезал тёплую, уютную атмосферу, царившую в квартире.
Люда замерла у стола, так и не поставив на него тарелку с пирожными. Она хотела что‑то сказать, но не успела – тётя Маша, старая подруга матери Степана, оживилась и громко позвала его:
– Степка! А мы тебя заждались! Иди, попробуй торт – Люда сама пекла!
Но Степан не ответил. Не удостоив тётю Машу даже взглядом, он прошёл прямо к центру комнаты, где Ксюша в своём розовом платье, сияя от счастья, показывала подружке движения танца, которые разучила для утренника. Девочка на секунду замерла, увидев отца, и её лицо озарилось радостью.
– Пап, смотри, я так танцую! – начала она, поднимая руки, словно крылья лебедя.
Но вместо ответа Степан громко и чётко произнёс:
– Итак. Я подаю на развод. И видеть тебя больше не хочу. Не зови меня больше папой.
Тишина обрушилась на комнату, как тяжёлое одеяло. Кто‑то ахнул, кто‑то поспешно отвернулся, делая вид, что поправляет скатерть или разглядывает фотографии на стене. Ксюша замерла посреди комнаты, её руки безвольно опустились, а розовое платье в ладонях смялось.
– Пап… – прошептала она, и в её голосе прозвучала такая растерянность, что у Люды защемило сердце.
– Всё решено, – отрезал Степан, даже не взглянув на дочь. Он повернулся к выходу, будто ему было совершенно всё равно, что вокруг – праздник, гости, ребёнок, который ждал его весь день.
Люда бросилась за ним, забыв про гостей, про торт, про всё на свете. Она догнала его уже у двери и схватила за рукав пиджака.
– Как ты можешь?! Ей пять лет! Сегодня её день! – её голос дрожал, но она старалась говорить твёрдо, хотя внутри всё сжималось от боли и обиды.
– А мне тридцать пять, – он обернулся, и в его глазах не было ни капли сожаления, ни тени сомнения. – Я устал. Ты, дом, ребёнок – всё это не моё. Я от вас устал! Ничего, скоро у меня будет нормальная семья.
Дверь громко хлопнула, оставив после себя гулкую пустоту. Гости переглядывались, кто‑то начал неловко прощаться, бормоча что‑то про внезапные дела, кто‑то торопливо надевал обувь, стараясь не смотреть в сторону Люды.
Ксюша так и осталась стоять посреди комнаты, всё ещё сжимая в руках розовое платье. Потом медленно опустилась на пол, прижала наряд к груди и тихо заплакала – без крика, без всхлипов, просто слёзы катились по её щекам, а плечи слегка вздрагивали…
********************
Первые месяцы после ухода Степана Люда прожила словно в трансе, где каждый день сливался с предыдущим, а реальность казалась далёкой и размытой. Она привыкла к роли домохозяйки – муж всегда настаивал на этом, убеждая, что так дом станет настоящим гнёздышком, уютным и тёплым. Теперь это “гнёздышко” медленно, но неумолимо разваливалось на глазах.
С работой ей повезло почти случайно, будто сама судьба решила протянуть руку в самый трудный момент. В соседнем торговом центре открывался новый магазин одежды, и Люда, собравшись с духом, отнесла туда своё резюме. Оно было старым – датировалось ещё прошлой работой, которую она оставила больше десяти лет назад. Менеджер, молодая женщина с доброжелательной улыбкой, внимательно изучила бумаги, потом подняла глаза на Люду и сказала:
– Опыт есть, выглядите ухоженно. Пробуем на месяц.
Люда кивнула, едва сдерживая волнение. Она и не надеялась, что всё сложится так быстро. Первый месяц оказался непростым: нужно было запомнить ассортимент, научиться работать с кассой, находить общий язык с покупателями. Но постепенно она втянулась. Улыбаться незнакомцам, даже когда внутри всё горело от обиды и усталости, стало привычкой. Зарплата была скромной, едва покрывала самые необходимые расходы, но это уже было хоть что‑то – маленькая опора в шатком мире, который ей теперь приходилось строить заново.
С детским садом пришлось повозиться, мест не было. Люда обивала пороги, писала заявления, терпеливо объясняла свою ситуацию разным сотрудникам, доказывала, что она одна, что ей нужна помощь. Она не сдавалась, хотя каждый визит в очередное учреждение отнимал силы и нервы. В конце концов место удалось получить – в группе с продлёнкой. Это было важно: так Люда могла успеть забрать Ксюшу после работы, не торопясь и не переживая, что дочка останется одна.
Однажды вечером, когда Люда укладывала Ксюшу спать, в тишине комнаты прозвучал тихий, едва уловимый вопрос:
– Мама, папа нас бросил?
Люда замерла. Слова застряли в горле, а в голове вихрем пронеслись мысли: как ответить? Сказать правду – значит ранить дочку ещё сильнее. Сгладить ситуацию – значит обмануть. Она медлила, пытаясь подобрать слова, которые не причинят боли, но и не будут ложью.
– Папа… он сейчас не может быть с нами, – наконец произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно. Люда нежно погладила Ксюшу по волосам, ощущая, как тепло детской головки согревает ладонь. – Но это не значит, что он тебя не любит.
Ксюша помолчала, потом тихо прошептала, не открывая глаз:
– А я его люблю.
Сердце Люды сжалось. Она ничего не ответила, лишь накрыла дочку одеялом, подоткнула его по бокам и ещё раз проверила, чтобы подушка была в нужном положении. Потом тихо вышла из комнаты, стараясь не шуметь.
На кухне она опустилась на стул, оперлась локтями о стол и наконец дала волю слезам. Они текли тихо, без рыданий, просто освобождая то, что накопилось внутри за эти месяцы. В окне мерцали огни города, где‑то вдалеке слышался гул машин, но здесь, в этой маленькой кухне, было только её дыхание и тишина, которую никто не нарушал.
Через какое‑то время Степан подал на раздел имущества. Это известие пришло в виде официального письма, которое Люда долго не решалась открыть. Когда всё же прочла, внутри всё похолодело: квартира, купленная в браке, подлежала разделу по закону.
Она сразу поняла – без помощи специалиста тут не разобраться. Нашла юриста через знакомых, приехала на консультацию с дрожащими руками и пачкой документов. Юрист, мужчина средних лет с внимательным взглядом, внимательно изучил бумаги, задумчиво потёр переносицу и развёл руками:
– По закону – пополам. Либо вы выкупаете его долю, либо продаёте квартиру и делите деньги.
Люда мысленно пересчитала свои сбережения. Сумма получилась смехотворной по сравнению с рыночной стоимостью половины квартиры. Она обзвонила дальних родственников, объяснила ситуацию, просила взаймы. Кто‑то помог, кто‑то отмахнулся, ссылаясь на собственные трудности. В итоге собранная сумма всё равно оказалась недостаточной.
– Продавайте, – посоветовал юрист, видя её растерянность. – На эти деньги хоть что‑то сможете купить. Иначе рискуете остаться вообще без жилья.
Продажа прошла неожиданно быстро. Риелтор нашёл покупателей за пару недель – квартира была в хорошем состоянии, в удобном районе. Рыночная цена, раздел пополам… Когда Люда получила свою часть денег, перед ней встал непростой выбор: либо крошечная “хрущёвка” на самой окраине города, либо аренда дома.
Она выбрала аренду. После долгих поисков нашла небольшой домик в тихом районе – не роскошный, но уютный, с маленьким садом, где можно было посадить цветы. Хозяйка, пожилая женщина с добрыми глазами и седыми кудрями, внимательно выслушала историю Люды, покачала головой и сказала:
– Платите вовремя – живите сколько нужно. Я не из тех, кто гоняет жильцов.
Переезд оказался настоящим испытанием. Люда металась между старой квартирой и новым домом, упаковывала вещи, контролировала грузчиков, пыталась успеть всё сразу. Ксюша молча наблюдала за суетой, сидя на одной из коробок, обхватив колени руками. В какой‑то момент, когда последние коробки заполнили новую гостиную, девочка тихо спросила:
– А где моя розовая комната?
Этот простой вопрос ударил больнее любых упрёков. Люда опустилась на корточки рядом с дочкой, обняла её и постаралась улыбнуться:
– Мы её сделаем. Вместе.
И они действительно сделали. На последние деньги купили краску нежного розового оттенка, обои с разноцветными бабочками, новую кровать с лёгким балдахином. Люда, несмотря на усталость, старательно красила стены, стараясь сделать всё аккуратно. По вечерам, когда работа была закончена, они пили чай с печеньем и мечтали, как будет красиво, когда всё доделают.
Постепенно комната оживала. Бабочки на стенах будто начинали порхать, розовая краска придавала пространству теплоту, а кровать с балдахином превращалась в настоящий сказочный трон. Ксюша бегала по комнате, представляя себя принцессой, и смеялась, а Люда смотрела на неё и чувствовала, как внутри появляется робкая надежда – возможно, у них всё получится.
Вторая работа появилась в жизни Люды совершенно неожиданно. В том же торговом центре, где она трудилась продавцом‑консультантом, открылась небольшая уютная кофейня. Первые дни она просто проходила мимо, замечая очередь у стойки и оживлённых бариста, ловко управляющихся с кофемашинами.
Однажды, задержавшись после смены, чтобы купить стаканчик чая, Люда невольно помогла одной из бариста: та запуталась в заказе большого количества напитков, а Люда, привыкшая быстро ориентироваться в запросах покупателей, чётко проговорила последовательность действий. Клиент ушёл довольным, а бариста с облегчением выдохнула и поблагодарила её.
Владелец кофейни, наблюдавший эту сцену, подошёл к Люде на следующий день. Он представился, поблагодарил за помощь и, не теряя времени, предложил подменять бариста по вечерам.
– Три часа в день, с шести до девяти, – пояснил он. – Зарплата, конечно, не огромная, но побольше, чем у продавца. И да, дочурку можете с собой приводить, тут неподалеку детский уголок, дети сотрудников центра могут находиться там бесплатно. Ну так как?
Люда на секунду задумалась. Времени и так не хватало, но дополнительные деньги были жизненно необходимы. Она представила, как сможет чуть лучше одевать Ксюшу, покупать ей любимые фрукты, отложить хоть немного на будущее – и кивнула:
– Смогу.
С тех пор её дни стали ещё насыщеннее. Она вставала в шесть утра, быстро собирала себя и дочку, отводила Ксюшу в детский сад и шла на первую работу. После восьмичасового дня в магазине она едва успевала перекусить, прежде чем забрать дочь и бежать в кофейню. Там, среди аромата свежесваренного кофе и приглушённого гула посетителей, она училась готовить напитки, запоминала рецепты и старалась улыбаться каждому клиенту. Возвращалась домой Люда уже затемно, часто настолько уставшей, что засыпала прямо на диване в гостиной, не дойдя до спальни.
Однажды утром Ксюша, уже собранная в сад, тихонько подошла к матери, накрыла её пледом и шепнула, поглаживая по плечу:
– Мама, ты устала.
Эти простые слова пронзили Люду теплом и виной одновременно. Она улыбнулась сквозь сон, сжала маленькую руку дочки и пообещала себе держаться – ведь ради Ксюши стоило стараться.
Деньги от продажи квартиры Люда не потратила сразу. Она отложила их на банковский счёт, выбрав вклад с ежемесячной выплатой процентов. Сумма выходила небольшая, но это давало хоть какую‑то уверенность в завтрашнем дне. Теперь, если вдруг случится непредвиденная трата – сломается стиральная машина, понадобится новая обувь или возникнут проблемы со здоровьем – у неё будет запас.
Однажды, забирая Ксюшу из детского сада, Люда заметила мужчину, который ждал мальчика примерно того же возраста. Он стоял в приемной и ждал, пока мальчик переоденется. Когда Ксюша подбежала к матери, мужчина улыбнулся и обратился к Люде:
– Вы мама Ксюши? Мы в одной группе, вон мой сынок – Артём. Я Андрей.
– Люда, – она кивнула, стараясь не показывать, как устала. Её мысли всё ещё были заняты списком дел на вечер: приготовить ужин, проверить, все ли вещи собраны для завтрашнего дня, постирать...
– Вижу, вы тоже одиноки, – сказал Андрей просто, без намёка на флирт или навязчивость. – Если нужно, могу подвезти. У меня машина.
Люда поблагодарила, но отказалась. Она не привыкла полагаться на незнакомых людей, да и не хотела создавать лишних обязательств.
Однако через неделю ситуация изменилась. В холодный дождливый день автобус, на котором Люда обычно добиралась до сада, сломался прямо на маршруте. Она стояла на остановке, глядя, как капли стекают по стеклу, а Ксюша жмётся к её боку, кутаясь в тонкий плащ. Время шло, другие автобусы не появлялись, а дождь только усиливался.
Именно тогда рядом остановился знакомый автомобиль. Из него вышел Андрей:
– Садитесь, довезу. Погода не для прогулок.
На этот раз Люда не стала отказываться. Она усадила Ксюшу на заднее сиденье, сама села вперед, благодарно кивнув. В тёплом салоне сразу стало легче, а звук дождя по крыше создавал почти уютное ощущение. Ксюша, сначала настороженная, вскоре расслабилась и начала разглядывать игрушки, висящие на зеркале заднего вида.
– Спасибо, – тихо сказала Люда, глядя в окно. – Сегодня без вас мы бы промокли до нитки.
Андрей лишь улыбнулся:
– Ничего страшного. В такую погоду всем нужна помощь.
В машине было тепло и уютно. Мягкий свет уличных фонарей пробивался сквозь мокрые стёкла, а в салоне приятно пахло кофе – видимо, Андрей недавно заваривал себе напиток в термокружке. На заднем сиденье сидел его сын Артём. Мальчик что‑то увлечённо бормотал про динозавров, размахивая игрушечным тираннозавром, и совсем не обращал внимания на взрослых.
Андрей бросил на Люду короткий взгляд – не навязчивый, а скорее внимательный, словно хотел что‑то понять.
– Тяжело, да? – спросил он просто, без пафоса, без желания вызвать жалость.
Люда промолчала. Ей не хотелось жаловаться, да и слов для описания всего, что накопилось за последние месяцы, просто не нашлось. Но её молчание Андрей воспринял спокойно – видно, не ждал развёрнутого ответа.
– Я тоже один, – продолжил он, глядя на дорогу. – Жена ушла два года назад. Сказала, что не может жить с “вечным дежурным”. – Он усмехнулся, но в этой усмешке не было горечи, скорее усталое принятие. – Я в скорой работаю. Сутки через трое, иногда могут дернуть в выходной. Не каждая выдержит.
С тех пор они стали встречаться чаще – то случайно у детского сада, то в магазине неподалёку. Сначала это были короткие разговоры ни о чём: о погоде, о детях, о том, какие мультфильмы любят Ксюша и Артём. Но постепенно общение стало естественнее, без неловких пауз.
Андрей не навязывался, но предлагал помощь – ненавязчиво, без пафосных жестов. То донесёт тяжёлые сумки до дома, то спросит, не задерживается ли Люда на работе, и предложит забрать Ксюшу из сада, если вдруг что‑то пойдёт не по плану.
Первые несколько раз Люда отказывалась. Ей было непривычно принимать помощь от постороннего человека, казалось, что она должна справляться сама, что это её ответственность. Но однажды, когда она в очередной раз бежала через полгорода, опаздывая за дочкой, а ноги уже подкашивались от усталости, она согласилась.
– Спасибо, – выдохнула она, садясь в машину рядом с Ксюшей, которая радостно болтала с Артёмом о каких‑то супергероях. – Сегодня я бы точно не успела.
– Ничего страшного, – ответил Андрей спокойно. – Мне не сложно.
Со временем Люда стала чаще принимать его предложения. Не потому, что вдруг почувствовала к нему что‑то особенное, а потому, что его помощь действительно облегчала ей жизнь. Он не требовал благодарности, не ждал чего‑то взамен, просто делал то, что считал правильным.
Однажды, когда они вместе гуляли в парке – Ксюша и Артём бегали впереди, собирая листья, – Андрей сказал:
– Ты не обязана всё тянуть одна. Можно иногда и опереться на других.
Люда посмотрела на него, на детей, на падающие листья, и впервые за долгое время почувствовала, что не одна. Что есть кто‑то, кто понимает, как это – быть родителем без поддержки, и кто готов просто быть рядом, без лишних слов.
Ксюша и Артём быстро нашли общий язык. Сначала они просто поглядывали друг на друга во время прогулок, потом начали вместе качаться на качелях, а вскоре уже не расставались: строили замки из песка, гонялись за бабочками, придумывали игры. Их дружба была лёгкой и естественной – без лишних слов, только смех, беготня и оживлённые разговоры о самых важных детских делах.
Люда и Андрей часто оказывались рядом, пока дети играли. Они присаживались на скамейку в парке, доставали термос с горячим кофе и неспешно разговаривали. Темы возникали сами собой: как прошёл день, какие сложности на работе, как непросто порой бывает справиться с родительскими обязанностями в одиночку. Разговоры не были напряжёнными – скорее напоминали тихий, доверительный обмен мыслями, в котором не нужно притворяться или скрывать усталость.
Однажды, когда солнце уже клонилось к закату и в воздухе пахло осенней свежестью, Андрей вдруг замолчал на полуслове, посмотрел на Люду и сказал:
– Знаешь, я давно думал, что больше не смогу никого полюбить. А потом увидел тебя. Ты такая… сильная. И в то же время – такая уязвимая.
Его слова повисли между ними, тёплые и немного неловкие. Люда не нашлась с ответом – просто опустила глаза, чувствуя, как внутри что‑то дрогнуло. Она не привыкла слышать такие откровенные признания, не знала, как на них реагировать. Но в груди стало теплее, будто кто‑то осторожно коснулся давно замёрзшего уголка её души.
Время шло. Их встречи стали чаще, разговоры – глубже, а помощь Андрея – привычнее. Он не торопил события, не настаивал на чём‑то большем, просто был рядом, когда это было нужно.
Через полгода они приняли решение переехать в его квартиру. Она оказалась просторной, с высокими потолками и большими окнами, а главное – с двумя отдельными детскими комнатами. Андрей с энтузиазмом взялся за дело: купил краску, сам сделал ремонт, собрал кровати, повесил полки, прибил крючки для одежды. Он работал не спеша, но основательно, стараясь, чтобы всё было удобно и красиво для Ксюши и Артёма.
В день, когда они окончательно перебрались, Андрей остановился посреди гостиной, обвёл взглядом комнаты, потом обнял Люду и Ксюшу и тихо сказал:
– Теперь это наш дом.
Ксюша, которая до этого с любопытством разглядывала свою новую комнату, вдруг замерла, посмотрела на Андрея и неожиданно произнесла:
– Папа.
Это слово прозвучало просто, без пафоса, но от него у всех перехватило дыхание. Андрей смутился, слегка покраснел, но глаза его заблестели. Он присел перед девочкой, взял её за руки и осторожно уточнил:
– Если хочешь, конечно.
– Хочу, – твёрдо сказала Ксюша, глядя ему прямо в глаза.
Андрей улыбнулся, обнял её, а потом и Люду, и на мгновение все трое застыли в этом тёплом объятии. В квартире пахло свежей краской, за окном шумел город, а внутри было тихо и спокойно – как бывает только тогда, когда находишь своё место…
************************
Степан объявился через три года. Люда уже почти перестала ждать каких‑либо вестей от него – жизнь вошла в новую колею, и прошлое казалось далёким, почти нереальным. Но в один обычный день ей пришло сообщение с незнакомого номера: “Нужно поговорить. Давай встретимся в том кафе у парка?”.
Она долго смотрела на экран, не решаясь ответить. Потом всё же написала короткое: “Хорошо. В три”.
В кафе Люда пришла чуть раньше. Выбрала столик в углу, заказала кофе и стала ждать. Когда Степан вошёл, она едва узнала его: он похудел, в волосах прибавилось седины, а в глазах не было прежней самоуверенности. Он поздоровался сдержанно, сел напротив, положил руки на стол, будто пытаясь удержать их от дрожи.
Степан поёрзал на стуле, будто искал удобное положение, но не находил. Его пальцы нервно постукивали по столу, а взгляд скользил по залу кафе, избегая глаз Люды. Она молча наблюдала за ним, не торопясь начинать разговор.
– Я серьёзно задумался о прошлом, – наконец произнёс он, собравшись с духом и остановив взгляд на её лице. – Всё это время я думал… Может, мы поспешили…
Люда медленно отставила чашку с кофе. Внутри всё сжалось, но она заставила себя говорить ровно, без лишних эмоций:
– Поспешили? Ты поставил точку в нашей жизни при гостях, в день рождения дочери. А теперь говоришь – “поспешили”?
– Жизнь показала, что я ошибся, – мужчина провёл рукой по волосам, впервые за весь разговор выглядя не самоуверенным, а растерянным. – Та женщина… Она только деньги из меня вытянула. Квартиру, машину – всё забрала. А как только поняла, что больше взять нечего, ушла.
– И ты решил вернуться к “проверенному варианту”? – она чуть наклонила голову, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё напряглось. – Ко мне? К той, кого можно было бросить, не задумываясь, а теперь, когда появились проблемы, снова поманить?
Степан нахмурился, будто её слова задели его за живое. Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди, словно пытаясь защититься.
– Ты всегда была такой… резкой, – произнёс он с лёгким раздражением в голосе. – Я ведь не просто так ушёл. Ты меня не понимала! Не ценила!
Люда почувствовала, как внутри поднимается волна гнева – горячая, острая, готовая вырваться наружу. Но она сдержала её, глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем ответить.
– Не ценила? – её голос звучал ровно, но в нём чувствовалась скрытая боль. – Я оставила работу, чтобы быть дома. Я создавала уют. Я…
Она замолчала на полуслове. Зачем объяснять? Зачем пытаться доказать что‑то человеку, который три года назад даже не дал ей шанса всё обсудить, не попытался понять, а просто поставил перед фактом? Всё это уже не имело значения – по крайней мере, для неё.
– В общем, так, – начала она чётко и ясно. – Я счастлива. У меня есть семья. Есть муж, который любит и меня, и Ксюшу. Есть дом, где нас ждут. И я не собираюсь всё это рушить из‑за того, что у тебя не сложилось с другой женщиной.
Степан резко отодвинул стул и встал. Его движения были резкими, почти судорожными, а лицо заметно покраснело – то ли от сдерживаемого гнева, то ли от осознания, что разговор идёт совсем не так, как он рассчитывал. Он переступил с ноги на ногу, сжал кулаки, будто боролся с желанием что‑то разбить или закричать, но вместо этого выпалил:
– Счастлива? С этим… водителем скорой? Да ты просто мстишь мне! Никогда ты меня по‑настоящему не любила, вот и не смогла дождаться, пока я разберусь в себе!
Его голос звучал надрывно, с нотками обиды и упрёка, будто он искренне верил, что всё дело в её “неправильном” поведении, а не в его собственных решениях.
Люда даже не вздрогнула. Она осталась сидеть, выпрямив спину, глядя на него спокойно, без вызова, но и без тени сожаления. Её голос прозвучал ровно, без лишних эмоций:
– А почему я вообще должна была ждать? Это ты меня бросил! Ты нашел другую! Ты вылил на нас с Ксюшей ведро грязи! И после этого ты всерьез думал, что я хоть раз о тебе вспомню?
Степан шагнул к ней, будто хотел что‑то сказать, возразить, доказать свою правоту. Его губы дрогнули, глаза сверкнули, но слова так и не сложились в предложения. Вместо этого он резко развернулся и направился к выходу, почти толкнул дверь, выходя на улицу.
У дверей он всё же обернулся. На секунду замер, словно колебался – сказать ещё что‑то, попросить, потребовать, – но в итоге лишь бросил через плечо, не глядя ей в глаза:
– Ты пожалеешь.
Люда не ответила. Она продолжала сидеть за столиком, наблюдая, как он выходит, как его фигура смешивается с потоком прохожих, как растворяется в городской суете. Внутри не было боли, не было даже тени сомнения. Только тихое, почти невесомое облегчение – будто последний гвоздь, который годами держал её в прошлом, наконец вытащили.
Она медленно подняла чашку с остывшим кофе, сделала небольшой глоток. Вкус был уже не тот, но это не имело значения. Впереди был вечер, дома ждали Ксюша и Андрей, а за окном светило солнце, обещая обычный, спокойный день – такой, к которому она так долго стремилась.
**********************
Дома её встретили шум и смех – такие родные и тёплые, что Люда сразу почувствовала, как напряжение дня тает. Ксюша и Артём носились по гостиной, играя в догонялки. Их звонкие голоса и задорный смех заполняли пространство, создавая ту самую атмосферу, которую Люда так ценила.
Андрей сидел на диване с газетой в руках. Он делал вид, что внимательно читает, но то и дело поднимал глаза на детей, и на его лице сама собой появлялась улыбка. Было видно, что он получает искреннее удовольствие, наблюдая за их игрой.
– Мама пришла! – Ксюша первой заметила Люду, резко остановилась и со всех ног бросилась к ней. Обняла за ноги, прижалась щекой к её пальто. – Мы с Тёмой строим крепость из подушек! Смотри, какая большая получилась!
Девочка потянула маму за руку, чтобы показать сооружение из диванных подушек и одеял, возвышающееся посреди комнаты. Артём, заметив, что внимание переключилось на Люду, тоже подбежал, запыхавшись от беготни:
– А я был стражем крепости! – гордо объявил он. – Никто не мог пробраться!
Люда не смогла сдержать улыбки. Она погладила Ксюшу по голове, потом ласково потрепала Артёма по волосам.
– Вижу, – сказала она, оглядывая результат их трудов. – Настоящая неприступная крепость. Только, кажется, ей не хватает флага. Может, сделаем?
Дети тут же загорелись новой идеей и побежали искать бумагу и фломастеры. Люда наконец смогла перевести дух и взглянула на Андрея, который тем временем поднялся с дивана.
– Можно на минутку? – тихо попросила она.
Они прошли на кухню. Андрей машинально включил чайник, будто хотел чем‑то занять руки, потом выключил его и повернулся к Люде. Его взгляд был спокойным, внимательным.
– Всё в порядке? – спросил он, не скрывая лёгкой тревоги в голосе.
Люда кивнула, но вдруг почувствовала, как дрожат губы. Слова давались нелегко, но она знала – нужно сказать.
– Он приходил. Степан. Хотел вернуться.
Андрей не удивился. Ни на его лице, ни в движениях не было ни тени растерянности или гнева. Он просто шагнул к ней, обнял, крепко прижал к себе, словно хотел передать ей своё спокойствие и уверенность.
– И что ты сказала? – тихо спросил он, отстранившись, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Что я счастлива. Что у меня есть семья. Что не собираюсь ничего менять, – ответила Люда, и в её голосе прозвучала твёрдость, которой она сама от себя не ожидала.
Андрей улыбнулся – тепло, по‑настоящему. Наклонился и поцеловал её в макушку, как делал всегда, когда хотел подбодрить или показать, что всё будет хорошо.
– Правильно, – сказал он. – Потому что это правда.
В этот момент из гостиной донёсся взрыв смеха – похоже, дети в пылу творчества всё‑таки обрушили свою крепость. Люда невольно рассмеялась, услышав этот беззаботный, счастливый звук.
– Пойдём, – она взяла Андрея за руку. – А то без нас всё разнесут.
Они вернулись в гостиную, где Ксюша и Артём уже увлечённо собирали новые подушки, обсуждая, как сделать крепость ещё крепче и красивее. Люда присела рядом с ними, взяла фломастеры и включилась в работу. Андрей опустился на диван, снова взял газету, но теперь уже не притворялся, что читает – он просто наслаждался моментом, наблюдая за тем, как его семья живёт, смеётся и создаёт свои маленькие радости.
Вечером, когда дети наконец уснули, Люда и Андрей устроились на диване в гостиной. День был насыщенным – столько смеха, беготни, детских вопросов и маленьких проблем, которые нужно было решить. И только сейчас они наконец-то смогли расслабится.
Люда прижалась к нему плечом, закрыла глаза и глубоко вдохнула. В этот момент она особенно остро ощущала, как ей повезло чувствовать это надёжное тепло рядом. Тепло человека, который всегда готов поддержать, выслушать, просто быть рядом.
– Знаешь, – вдруг заговорила она, не открывая глаз, – я ведь тогда, после его ухода, думала, что не справлюсь. Что всё рухнет. Представляла, как буду одна тянуть Ксюшу, как придётся отказываться от всего, как каждый день будет похож на борьбу…
– Но не рухнуло, – сказал Андрей мягко. – Потому что ты сильная. И потому что мы теперь вместе.
Его слова прозвучали так просто, но в них было столько искренности, что Люда невольно улыбнулась. Она приподняла голову, посмотрела на него, и в её взгляде смешались благодарность и лёгкая задумчивость.
– А если бы я тогда не согласилась на предложение подвезти? – спросила она тихо. – Если бы отказалась от твоей помощи? Может, всё сложилось бы иначе…
Андрей на секунду задумался, потом повернул голову к окну, где в темноте мерцали огни города. Луна освещала часть комнаты мягким, почти сказочным светом.
– Значит, судьба нашла бы другой способ нас свести, – ответил он, снова глядя на Люду, и на его лице появилась тёплая улыбка. – Такие вещи не случайны. Мы созданы друг для друга.
Люда молча кивнула. Она не была склонна к философским размышлениям, но сейчас вдруг ясно осознала: всё, что с ней случилось, привело её сюда – в этот спокойный вечер, в эту уютную квартиру, к человеку, рядом с которым она чувствовала себя по‑настоящему защищённой и счастливой.
В окно продолжала светить луна, вдалеке едва слышно шумел город, но здесь, в их маленьком мире, было тихо и спокойно. Андрей обнял её чуть крепче, а Люда прижалась к нему ещё ближе, ощущая, как уходит последняя тень тревоги.
– Вот оно. Моё настоящее, – подумала она, закрывая глаза. И в этой мысли не было пафоса или преувеличения – только тихое, уверенное понимание того, что она наконец нашла то, что искала: дом, семью, любовь…