Выступление главной советницы губернатора Курской области Виктории Пеньковой вскрыло болезненную проблему, о которой раньше говорили шёпотом. Чиновница заявила, что мужчины «должны были сами защищать свои дома» от украинских войск. Это прозвучало как ответ жителям, чьи дома разрушены, а они продолжают платить ипотеки и кредиты за несуществующее жильё.
Но давайте зададимся простым вопросом: а как, собственно? Как гражданин должен защищать свой дом, свою семью, когда в нашей стране гражданское оружие — под строжайшим контролем, а изъять его у владельца могут по множеству формальных поводов? Получается замкнутый круг: от граждан требуют проявлять инициативу в обороне, но при этом систематически лишают их практической возможности это сделать.
Ситуация в приграничных регионах, таких как Курская область, обнажила это противоречие с особой силой. С одной стороны — риторика о долге, мужской ответственности и защите родной земли. С другой — суровая реальность, в которой человек, пытавшийся легально приобрести средства для самообороны, сталкивается с жёсткими ограничениями, а любое нарушение правил хранения или использования (подчас трактуемое очень широко) ведёт к изъятию ствола. И вот уже нечем ответить не только на крупную военную угрозу, но и на более приземлённые вызовы.
Что вообще происходит?
Происходит разрыв между декларациями и практикой. Государственные лица говорят на языке традиционных ценностей и личной ответственности, но правовое поле и повседневная административная практика часто эту ответственность подавляют, оставляя человека один на один с бедой. После разрушительных рейдов люди остаются не только без крыши над головой, но и с долгами за эту крышу. А в ответ на справедливые вопросы звучат призывы к тому, чего граждане были фактически лишены возможности выполнить.
Отказ Пеньковой обсуждать свои слова, утверждение, что фраза «вырвана из контекста», но при этом «вполне себе нормальная», лишь подливает масла в огонь. Проблема не в этичности или неэтичности фразы самой по себе. Проблема в её абсолютной оторванности от жизненных обстоятельств тех, к кому она обращена.
Вопрос стоит не о «мужчинах» абстрактно, а о конкретных людях, поставленных в условия, когда система не обеспечила им ни эффективной защиты, ни реальных легальных инструментов для собственной обороны, ни адекватной поддержки после трагедии. И теперь вместо анализа системных ошибок им предлагают винить самих себя.
Этот случай — тревожный сигнал. Он показывает, как легко можно списать ответственность с институтов на плечи отдельного человека, предварительно обезоружив его не только физически, но и юридически, и экономически. Дискуссия, которая должна была бы вестись о всеобщей безопасности, социальных гарантиях в зонах ЧС и сбалансированном оружейном законодательстве, подменяется риторикой о личном долге, который невозможно исполнить. Вот что происходит на самом деле.