– Гена, ты еще добавки будешь? – Марина подвинула к центру стола блюдо с румяными, еще шкварчащими котлетами, стараясь, чтобы ее голос звучал приветливо, хотя внутри все сжалось в тугой узел предчувствия.
Геннадий, младший брат ее мужа, улыбнулся своей фирменной, обезоруживающей улыбкой, от которой у половины женского населения их поселка когда-то подкашивались ноги. Сейчас, правда, Геннадий слегка раздобрел, волосы поредели, а под глазами залегли тени – следы не слишком праведного образа жизни, но обаяние никуда не делось.
– Мариночка, ты же знаешь, от твоих котлет только дурак откажется! – он подцепил вилкой самый крупный кусок, отправил его в рот и блаженно прикрыл глаза. – Божественно. Серега, как же тебе повезло с женой. Золотые руки! Не то что моя бывшая, у той даже яичница пригорала.
Сергей, муж Марины, сидел напротив брата и нервно крошил хлеб. Он почти не ел, только гонял по тарелке пюре и то и дело бросал на жену виноватые взгляды. Марина знала этот взгляд. Он означал только одно: Геннадий приехал не просто так. Не ради котлет и не ради того, чтобы проведать старшего брата. Ему что-то нужно. И, судя по нервозности Сергея, это «что-то» было весьма существенным.
Ужин тянулся мучительно долго. Геннадий травил байки о своей новой работе (он устроился менеджером в какой-то автосалон, но, кажется, уже уволился), вспоминал детство, шутил. Марина поддерживала разговор, кивала, улыбалась, а сама мысленно пересчитывала деньги, отложенные на ремонт ванной. Они копили полгода. Плитка уже была выбрана, мастер найден. Неужели опять?
Наконец, чай был разлит, вазочка с печеньем опустела наполовину. Геннадий откинулся на спинку стула, похлопал себя по животу и, резко сменив тон на деловой, посмотрел на брата.
– Ну, в общем, Серега, Марин... Дело у меня к вам. Серьезное. Жизненное, можно сказать.
Сергей втянул голову в плечи, словно ожидая удара. Марина медленно опустила чашку на блюдце. Тонкий фарфор звякнул в тишине кухни, как похоронный колокол.
– Мы слушаем, Гена, – ровно сказала она.
– Тут тема одна выгорела, – Геннадий подался вперед, глаза его загорелись азартным огнем. – Ребята знакомые возят запчасти из Китая. Напрямую, без посредников. Маржа бешеная, триста процентов! Предложили мне войти в долю. Нужен только стартовый капитал, чтобы партию выкупить. Через два месяца, клянусь, верну в двойном размере! Даже в тройном! Вы же знаете, я слов на ветер не бросаю.
Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– И сколько нужно для «стартового капитала»? – спросила она, уже зная, что ответ ей не понравится.
– Да ерунда, по нынешним меркам, – махнул рукой деверь. – Семьсот тысяч. У меня двести есть, занял уже. Мне бы еще пятьсот. Серег, у вас же лежат на вкладе, я знаю, мама говорила, вы ванную делать собирались. Ну так ванная подождет пару месяцев! Зато потом не просто плитку положите, а джакузи поставите! Золотой унитаз купите! Ну? Что скажете? Шанс-то уникальный!
Сергей кашлянул, прочищая горло, и посмотрел на Марину с мольбой.
– Марин, ну... может, правда? Дело вроде верное. Гена говорит, там контракты уже подписаны. Поможем брату подняться, а?
Марина смотрела на мужа и не узнавала его. Взрослый мужчина, начальник цеха, уважаемый человек, а рядом с младшим братом превращался в безвольного теленка. Она перевела взгляд на Геннадия. Тот сидел, излучая уверенность и нетерпение, словно деньги уже лежали у него в кармане.
– Пятьсот тысяч, значит, – медленно произнесла Марина. – На два месяца.
– Зуб даю! – Геннадий щелкнул ногтем по переднему зубу. – Марин, ты же меня знаешь!
– Вот именно, Гена. Я тебя знаю. И очень хорошо знаю.
Она встала из-за стола, подошла к комоду, стоявшему в углу кухни, и выдвинула верхний ящик. Там, среди счетов за коммуналку и рецептов, лежал старый, потрепанный блокнот в синей обложке. Марина достала его, вернулась за стол и положила перед собой.
– Что это? – насторожился Геннадий.
– Это, Гена, моя бухгалтерия. Память у меня, знаешь ли, хорошая, но я привыкла факты записывать. Давай-ка освежим воспоминания.
Она открыла блокнот где-то в середине. Страницы пожелтели, но почерк был четким и ясным.
– Четыре года назад, – начала читать Марина. – Июнь. Ты прибежал к нам ночью, весь в мыле. Сказал, что разбил чужую машину, нужны срочно деньги на ремонт, иначе тебя «поставят на счетчик». Мы с Сергеем тогда копили на первый взнос за ипотеку. Отдали тебе сто двадцать тысяч. Ты клялся вернуть через месяц. Прошло четыре года. Где деньги, Гена?
Геннадий поморщился, как от зубной боли.
– Ну ты вспомнила! Тогда ситуация была форс-мажор! Бандиты, нервы... Я же потом без работы сидел полгода. Отдам я, отдам! Вот с этого бизнеса и отдам сразу все!
– Хорошо, идем дальше, – Марина перелистнула страницу, не обращая внимания на его оправдания. – Два года назад. Октябрь. Ты решил заняться перепродажей айфонов. «Верная тема», как ты говорил. Взял у нас восемьдесят тысяч. Сказал, на неделю. Через неделю ты пришел и сказал, что тебя кинули поставщики, телефоны оказались китайскими подделками. Денег мы не увидели.
– Марин, ну меня реально кинули! – взвизгнул Геннадий. – Я сам пострадал! Я же не виноват, что кругом жулье! Серега, скажи ей! Я что, воровал у вас? Я в беду попал!
Сергей опустил голову, рассматривая узор на скатерти. Ему было стыдно, но вмешаться он не решался.
– И наконец, прошлой весной, – продолжала Марина безжалостно. – У мамы, Валентины Ивановны, юбилей. Ты пообещал оплатить ресторан. Сказал: «Все беру на себя, я же любимый сын». За день до банкета ты звонишь Сергею и говоришь, что у тебя карту заблокировали приставы. Просишь пятьдесят тысяч, чтобы внести остаток. Сергей перевел. Юбилей прошел. Ты ел, пил, тосты говорил красивые. А когда мы спросили про долг, ты сказал: «Ну вы же тоже там гуляли, считайте, это ваш подарок маме».
В кухне повисла тишина. Слышно было только, как тикают настенные часы, отмеряя секунды позора. Геннадий покраснел, пятна пошли по шее.
– Ты... ты что, все это записываешь? – прошипел он. – Ты мелочная! Скупердяйка! Родному человеку каждую копейку считаешь! Серега, ты с кем живешь? Она же удавится за рубль!
– Я не удавлюсь, Гена, – спокойно ответила Марина, закрывая блокнот. – Но и спонсором твоих «бизнес-проектов» я больше быть не намерена. В этом блокноте записано долгов на двести пятьдесят тысяч рублей. Это без учета инфляции. Верни сначала эти деньги. А потом мы поговорим о новых инвестициях.
Геннадий вскочил, опрокинув стул.
– Да подавитесь вы своими деньгами! Я к вам с душой, я хотел, чтобы мы все вместе поднялись, а вы... Серега, ты мужик или тряпка? Жена тобой крутит как хочет! У брата шанс всей жизни, а она старое белье ворошит!
Сергей наконец поднял голову. Лицо его было бледным, но в глазах появилось что-то твердое.
– Гена, сядь, – тихо сказал он.
– Не сяду! Я ухожу! Ноги моей здесь больше не будет! Попросите вы у меня помощи, когда я на «Мерседесе» приеду!
– Гена! – голос Сергея стал громче. – Я сказал, сядь. Марина права.
Брат замер, не дойдя до двери. Он обернулся, глядя на Сергея с искренним изумлением. Обычно старший брат всегда был на его стороне, всегда защищал перед родителями, перед учителями, потом перед женами.
– Что? – переспросил Геннадий. – Ты сейчас на ее стороне? Против родной крови?
– При чем тут кровь? – устало спросил Сергей. – Ты ведь действительно ни разу не вернул долг. Ни разу, Ген. Я каждый раз Марину уговаривал, говорил: «Ну он же мой брат, у него трудности». А трудности у тебя не кончаются. Мы ванную эту несчастную пять лет сделать не можем, потому что каждый раз наши накопления уходят на твои «проблемы».
– Да я... Да я отдам! – голос Геннадия дрогнул, потеряв былую наглость. – Вот те крест, отдам! Мне просто сейчас толчок нужен! Серега, ну ты же понимаешь, запчасти – это золотое дно!
– Нет, – отрезал Сергей. – Денег мы не дадим. Ни рубля. И не проси. Разбирайся сам. У тебя есть двести тысяч, начни с малого. Купи партию поменьше. Раскрутишься – молодец. Нет – значит, не судьба.
Геннадий стоял в дверях, тяжело дыша. Его лицо исказила гримаса злобы. Вся его напускная любезность, все эти «Мариночка» и «котлетки» слетели, как шелуха, обнажив натуру капризного и эгоистичного ребенка, которому отказали в игрушке.
– Ладно, – выплюнул он. – Ладно. Я запомнил. Спасибо, брат. Удружил. И тебе, Мариночка, спасибо. Бухгалтер великий. Смотрите, не захлебнитесь в своей ванной.
Он вылетел в коридор, громко топая. Схватил куртку, даже не надев ее, распахнул входную дверь и с силой захлопнул ее за собой. Посыпалась штукатурка.
Марина и Сергей остались сидеть на кухне. Остывал чай, недоеденное печенье сиротливо лежало в вазочке. Сергей потер лицо ладонями и тяжело вздохнул.
– Сейчас мама звонить будет, – глухо сказал он. – Он ей уже, наверное, набирает.
– Пусть звонит, – Марина накрыла руку мужа своей ладонью. – Мы справимся, Сереж. Ты все правильно сделал. Я тобой горжусь.
Телефон Сергея зазвонил ровно через три минуты. На экране высветилось: «Мама». Сергей посмотрел на Марину, потом на телефон, и, набрав побольше воздуха в грудь, нажал на кнопку ответа и включил громкую связь.
– Сережа! – голос Валентины Ивановны визжал так, что динамик захрипел. – Ты что творишь?! Геночка звонил, плачет! У него давление подскочило! Выгнали родного брата, денег пожалели! У вас же лежат, я знаю! Неужели для вас бумажки дороже родного человека?
– Мама, успокойся, – твердо сказал Сергей. – Никто его не выгонял. Мы ему просто отказали в очередном кредите.
– В каком кредите? Он же отдать хотел! С процентами! Он же для семьи старается! А эта твоя... змея подколодная, наверняка она тебя настроила! Сережа, опомнись! Переведи ему деньги сейчас же! Он в машине сидит, трясется весь! Ему лекарства нужны!
– Мама, – Сергей повысил голос, перебивая поток причитаний. – Гена нам должен двести пятьдесят тысяч. За четыре года. Ты об этом знаешь?
– Ну и что? – ничуть не смутилась Валентина Ивановна. – Он молодой, он ищет себя! А ты старший, ты должен помогать! У тебя работа стабильная, жена вон тоже работает. А Геночке не везет просто. Сглазили его, наверное. Я вот к гадалке ходила...
– Мам, хватит, – резко оборвал Сергей. – Никакого сглаза нет. Есть безответственность. Мы денег не дадим. И точка. Если тебе его жалко – дай свои. У тебя же есть «гробовые», ты хвасталась.
– Ты... ты на мои похоронные рот не разевай! – задохнулась от возмущения мать. – Это святое! Как ты можешь?!
– Вот и наши накопления – это святое. Это наш дом, наш комфорт. Все, мам. У меня голова болит. Спокойной ночи.
Он нажал отбой и отключил телефон. В кухне снова стало тихо.
– Жестко ты с ней, – тихо сказала Марина.
– А по-другому они не понимают, – Сергей встал и подошел к окну. – Всю жизнь я его тащил. В школе уроки за него делал, в институте курсовые писал, от армии отмазывал... Хватит. Сорок лет мужику. Пора взрослеть.
Марина подошла к мужу и обняла его со спины, прижавшись щекой к его плечу.
– Ты знаешь, – задумчиво произнесла она, – мне кажется, он эти деньги даже не на бизнес просил.
– А на что?
– Может, опять в карты проигрался? Или в эти ставки на спорт? У него глаза бегали, когда он про «контракты» говорил. Слишком уж гладко стелил.
– Все может быть, – вздохнул Сергей. – Надеюсь, он глупостей не натворит.
Следующие две недели прошли в напряженном молчании со стороны родственников. Валентина Ивановна объявила бойкот, Геннадий исчез с радаров. Сергей ходил мрачный, но решения своего не менял. Ремонт в ванной начался по плану: пришел мастер, сбил старую плитку, привезли новую, красивую, цвета морской волны. Марина радовалась каждому уложенному ряду, ощущая, что наконец-то их жизнь принадлежит им самим.
А потом грянул гром.
В субботу утром, когда Марина с Сергеем пили кофе, планируя поездку в строительный магазин за смесителем, в дверь позвонили. На пороге стояла зареванная женщина лет тридцати пяти – Света, жена (или уже бывшая, там было сложно разобрать) одного из друзей Геннадия.
– Где он?! – с порога закричала она, врываясь в прихожую. – Где этот паразит?!
– Света, успокойся, – Сергей шагнул ей навстречу. – Кого ты ищешь? Гену? Его здесь нет.
– Не ври мне! – Света размазывала тушь по щекам. – Он сказал, что поедет к брату за деньгами! Мой дурак, Витька, занял для него миллион! Взял кредит под залог нашей машины! Гена ему наплел про запчасти из Китая, обещал через месяц полтора миллиона вернуть!
Марина прислонилась к стене. Все-таки нашел. Нашел дурака.
– И что случилось? – спросила она, подавая гостье стакан воды.
– Что случилось?! – Света залпом выпила воду, стуча зубами о край стакана. – Пропал он! Телефон выключен. Витька поехал в ту контору, адрес которой Гена давал, а там... там пустырь! Никакого склада, никакой фирмы! А вчера к нам пришли коллекторы. Оказывается, Гена еще и у каких-то мутных типов занял, а Витьку поручителем вписал! Как он это сделал, я не знаю, подделал подпись, наверное! Сережа, ты же брат! Найди его! Пусть вернет деньги! У нас двое детей, у нас машину забирают!
Сергей стоял бледный как полотно. Он переглянулся с Мариной. В ее глазах он прочитал то же, что чувствовал сам: ужас и облегчение. Ужас от ситуации и облегчение от того, что на месте Витьки могли быть они.
– Света, мы не знаем, где он, – твердо сказал Сергей. – Он был у нас две недели назад, просил денег. Мы не дали. Мы его выгнали. Он ушел и больше не появлялся.
Света опустилась на пуфик и зарыдала в голос, воя как раненый зверь.
– Господи, за что... Мы же ему верили... Он же другом назывался... Крестным у младшего был...
Марина присела рядом, обняла женщину за плечи. Утешать было нечем. Она знала, что миллион Геннадий уже наверняка спустил – либо в казино, либо раздал старые, более опасные долги, чтобы спасти свою шкуру.
В тот же вечер Сергей поехал к матери. Вернулся поздно, пахнущий корвалолом и чужой бедой.
– Ну что? – спросила Марина, встречая его в коридоре.
– Мать в истерике, скорую вызывали, – Сергей устало стянул ботинки. – Приходили к ней. Те самые, у которых Гена занимал. Ищут его. Сказали, если не вернет, квартиру подожгут. Мать плачет, клянет всех: и меня, и тебя, и Свету, и Витьку. Говорит, это мы его довели, не поддержали, вот он и пошел на крайние меры.
– Она серьезно? – поразилась Марина. – Даже сейчас он у нее не виноват?
– У нее – нет. Он же маленький, неразумный. А мы с тобой монстры. Знаешь, что она мне сказала? «Если бы ты дал ему те пятьсот тысяч, ему бы не пришлось брать у бандитов». Логика железная.
– А где сам Гена?
– Сбежал. Мать проговорилась, что он звонил с чужого номера. Уехал куда-то на север, на вахту, вроде как. Сказал, что будет там сидеть, пока все не утихнет. А долги... ну, «как-нибудь рассосется».
Марина покачала головой.
– Не рассосется, Сереж. Витю жалко. И Свету.
– Жалко, – согласился муж. – Но я им помочь ничем не могу. У меня свои обязательства. Перед тобой, перед нашей семьей.
Он прошел в ванную, где уже лежала новая плитка. Провел рукой по гладкой, прохладной поверхности.
– Знаешь, Марин, – крикнул он оттуда. – А ведь если бы не твой блокнот, я бы, наверное, сломался. Я бы дал ему эти деньги. И сейчас мы бы сидели без ремонта, без денег и с коллекторами под дверью.
Марина вошла в ванную и встала рядом.
– Блокнот тут ни при чем, – сказала она тихо. – Просто у каждого терпения есть предел. Ты свой предел нашел.
– Да уж, нашел, – усмехнулся Сергей. – Дорогой ценой, правда. Но зато доходчиво.
Прошло три месяца. Ванная была готова – сияла чистотой и новизной. Марина любила подолгу лежать в теплой воде с пеной, наслаждаясь покоем. Геннадий так и не объявился, хотя доходили слухи, что он действительно работает где-то на буровой, прячась от кредиторов. Валентина Ивановна немного успокоилась, но с сыном и невесткой общалась сквозь зубы, считая их предателями. Витя и Света судились, пытались доказать мошенничество, но дело шло туго.
Однажды вечером, разбирая бумаги в комоде, Марина снова наткнулась на синий блокнот. Она повертела его в руках. Там было еще много чистых страниц. Но она надеялась, что больше не придется записывать туда долги родственников.
– Марин, иди чай пить! – позвал с кухни Сергей. – Я торт купил!
– Иду! – откликнулась она.
Она хотела убрать блокнот поглубже, но потом передумала. Взяла ручку и на новой странице крупно написала: «Никогда не давать в долг тому, кто не ценит твой труд. Семья – это поддержка, а не паразитизм».
Положила блокнот на самое видное место в ящике. На всякий случай. Память у нее хорошая, но иногда полезно иметь вещественные доказательства. Ведь жизнь длинная, и кто знает, с какой «гениальной идеей» Геннадий вернется с севера. Но теперь Марина была спокойна: дверь их дома для мошенников, пусть даже с родной кровью, закрыта навсегда. А котлеты... котлеты она пожарит только для тех, кто садится за ее стол с чистой совестью.
Если вам понравилась эта история, ставьте лайк и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые жизненные рассказы. Жду ваших комментариев – как бы вы поступили на месте Марины?