Девятилетний мальчик поднимается по ступеням дворца. Хромает на левую ногу. Голову держит странно — шея почти не поворачивается. За его спиной — разрушенные храмы, голодающие города, ненависть народа к его отцу.
Ему предстоит спасти империю. Или стать последним в династии.
Золотая маска с синими полосами ляпис-лазури смотрит на нас сквозь тысячелетия. Миллионы людей безошибочно назовут имя того, чья мумия хранится под ней. Но почему именно Тутанхамон стал символом Древнего Египта?
Не потому что правил дольше всех. Не потому что построил величайшие пирамиды. И уж точно не потому что был здоров и силен.
Он царствовал всего девять лет. Ходил с тростью в восемнадцать. Умер в девятнадцать от инфекции в сломанной ноге.
А мы помним его имя спустя три с половиной тысячи лет.
История началась не с Тутанхамона, а с его отца — Эхнатона. Тот взошел на престол как Аменхотеп IV и сразу же решил изменить всё. Тысячелетние традиции? Долой. Множество богов? Теперь один — солнечный Атон.
Египет погрузился в хаос. Жрецы лишились власти. Храмы древних богов разрушались. Памятники Амону — главному божеству империи — уничтожались с особым рвением. Знать получала приказы менять имена, если в них содержались отсылки к старым богам.
Народ ненавидел реформатора. Но ничего не мог сделать — это был фараон.
Когда Эхнатон умер, империя лежала в руинах. Экономика рушилась. Враги теснили границы. Двенадцать лет религиозной революции довели древнее государство до края пропасти.
И тут появился мальчик.
Ему было девять лет. Его первым именем было Тутанхатон — «живое воплощение Атона». Имя, которое выбрал для него отец-реформатор. Имя, которое народ ненавидел так же сильно, как самого Эхнатона.
Советники действовали быстро. Мальчика женили на его сводной сестре Анхесенамон — она до этого была женой их общего отца. Династические браки между близкими родственниками считались нормой. Главное — сохранить чистоту царской крови.
Но чистота крови имела свою цену.
Первым делом изменили имя. Тутанхатон стал Тутанхамоном — «живым воплощением Амона». Это был не просто символический жест. Это было публичное отречение от всего, что сделал Эхнатон.
Народ должен был понять: новый фараон — не продолжатель ереси, а её могильщик.
Мальчик начал восстанавливать то, что разрушил его отец. Храмы Амона поднимались из руин. Жрецы возвращали власть. Старые боги снова получали жертвы и молитвы. Строительство шло по всему Египту — каждый новый храм был доказательством, что империя возвращается к истокам.
За спиной юного царя стоял опытный советник Эйе. Многие решения принимались под его влиянием. Но народ видел не советника — он видел фараона, который вернул им богов.
Тутанхамона полюбили ещё при жизни. Редкость для правителя Египта — обычно фараонов обожествляли только после смерти.
Документы того времени говорят: брак Тутанхамона и Анхесенамон был счастливым. Несмотря на то, что его заключили по расчету. Они были молоды, правили вместе, восстанавливали страну.
Но наследников у них не было.
Анхесенамон дважды рожала. Обе дочери родились мертвыми. Их крошечные мумии археологи нашли в гробнице Тутанхамона — отец похоронил их рядом с собой.
Близкородственные браки в династии длились поколениями. Расплата была неизбежна.
Тутанхамон носил на себе все последствия кровосмешения. Некроз кости в левой стопе — в девятнадцать лет он ходил, опираясь на трость. Синдром Клиппеля-Фейля — сросшиеся кости шеи не давали нормально поворачивать голову. Сколиоз искривлял позвоночник. Расщепление нёба затрудняло речь.
Анализы ДНК показывают: он, вероятно, переболел малярией.
Мальчик должен был символизировать силу возрожденного Египта. Вместо этого природа сделала его живым примером того, к чему приводит одержимость династической чистотой.
Фараон не мог участвовать в битвах — тело не позволяло. Но он был молод. И молодость требовала своего.
Гонки на колесницах были любимым развлечением знати. Скорость, азарт, риск — всё то, что делало жизнь юноши хоть немного похожей на жизнь обычного человека, а не живого символа.
Археологи считают: именно во время таких гонок он и получил роковую травму.
Обширная трещина в кости ноги. В неё попала инфекция. В мире без антибиотиков это был смертный приговор. Даже если инфекция не убила его напрямую — ослабленный иммунитет не справился бы с пневмонией или новым приступом малярии.
Девятнадцать лет. Девять лет правления. Империя спасена, боги возвращены на места, народ снова верит в будущее.
А наследников нет.
На подготовку достойной царской усыпальницы нужны годы. Между смертью фараона и погребением по обычаю проходило семьдесят дней. За такой срок невозможно было создать гробницу, соответствующую статусу правителя Египта.
Тутанхамона похоронили в скромном захоронении. По меркам фараонов — почти в чулане.
Но даже туда успели притащить более пяти тысяч предметов. Древние египтяне верили: мертвым на том свете понадобится всё то же, что и при жизни. Трон, оружие, одежда, еда, вино, алебастровые чаши, даже чистое белье.
Грабители проникли в гробницу дважды в первые месяцы после похорон. Многое украли. Но большая часть сокровищ уцелела — вход замуровали, и о захоронении забыли.
На три тысячи триста лет.
Ноябрь 1922 года. Британский археолог Говард Картер копает в Долине царей уже много лет. Его спонсор лорд Карнарвон готов сворачивать финансирование — слишком долго, слишком дорого, слишком мало результатов.
И вот — ступеньки, ведущие вниз. Печати на двери. Нетронутые.
Картер отправляет телеграмму Карнарвону: «Наконец сделал замечательное открытие в Долине. Великолепная гробница с нетронутыми печатями. Поздравляю».
Когда они вскрыли гробницу, мир сошел с ума.
Золото. Статуи. Мебель. Колесницы. Оружие. Ювелирные украшения невероятной работы. И посреди всего этого великолепия — саркофаг с мумией юноши под золотой маской.
На каталогизацию ушло десять лет. С каждым месяцем находки открывали всё новые детали древнеегипетской жизни. Кинжал с золотыми ножнами оказался сделан из метеоритного железа. Многие артефакты имели иностранное происхождение — по ним можно было отследить торговые связи империи.
Некоторые предметы, как считают учёные, перенесли из других гробниц. Возможно, даже из захоронения Нефертити.
Включая, может быть, и знаменитую золотую маску.
Открытие попало на первые полосы газет по всему миру. Началась волна египтомании — люди жадно интересовались всем, что связано с Древним Египтом. Мода, архитектура, искусство — везде появлялись египетские мотивы.
А потом умер лорд Карнарвон.
Через пять месяцев после вскрытия гробницы. От заражения крови после укуса комара.
Пресса взорвалась. Проклятие фараонов! Каждый, кто потревожит покой царя, умрёт!
Легенда оказалась живучее многих фараонов. Хотя из пятидесяти восьми человек, участвовавших в раскопках, в следующее десятилетие умерло всего восемь. Сам Картер прожил ещё семнадцать лет.
Но мистика продавалась лучше, чем статистика.
В семидесятых годах прошлого века выставку артефактов из гробницы Тутанхамона в Британском музее посетило более полутора миллионов человек. Очереди растягивались на часы. Люди стояли, чтобы увидеть сокровища мальчика-фараона.
Его образ появился в книгах, песнях, фильмах, видеоиграх. Золотая маска стала одним из самых узнаваемых символов древности.
Ирония в том, что при жизни Тутанхамон имел куда меньшее значение для Египта, чем после смерти. Его правление было коротким. Многие фараоны царствовали десятилетиями, строили пирамиды, завоёвывали земли, меняли ход истории.
Но их гробницы разграбили. Их мумии не сохранились. Их имена знают только историки.
А имя хромого мальчика, который правил девять лет и умер от инфекции в сломанной ноге, известно миллиардам людей спустя три с половиной тысячи лет после его смерти.
Может, в этом и заключается настоящее проклятие фараонов. Не в смерти археологов.
А в том, что величайшую славу получил не самый великий из царей.