А у меня в детстве одна фраза в голове засела — прямо как репей в свитере. Читаю как-то книжку, а там герой:
«Горько заплакал от обиды».
Я всё время думала — где там эта горечь? Во рту у меня от слёз было только мокро и солёно. И всё.
А чтобы обида — так вообще редкость. Я была девочкой мирной. Планета под названием «Обида» на моей карте мира значилась белым пятном.
Но характер у меня был исследовательский. Настырный. Если чего не понимаю — надо срочно проверить опытным путём.
И вот однажды я твёрдо решила: сегодня я обижусь и заплачу. По-настоящему. Чтобы горько.
Скажу сразу — день выдался неподходящий.
Ничего не болело.
Мама на кухне пекла блинчики — мои, между прочим, любимые.
Папа собирался делать домик для хомячков.
Проснулась я в отличнейшем настроении — хоть в рамочку вставляй.
Я пошла на кухню, хотела покрутиться под ногами, чтобы мама рассердилась. Но, увидев горку румяных блинов с маслом, решила не рисковать: наука наукой, а завтрак — по расписанию.
Тогда я пошла к папе и сказала очень серьёзно:
— Пап, а мальчишки в садике говорят, что их ремнём бьют по попе, и они от этого плачут. Потому что больно. А меня никто ни разу. Мне уже ПЯТЬ лет! А я ничего не знаю. Стукни меня, пожалуйста. Для опыта.
Папа посмотрел на меня так, будто я предложила ему съесть хомячка.
— Светлячок, — сказал он, — давай лучше домик делать. А бить тебя… нет уж. Да у меня и рука не поднимется.
Я надулась. Эксперимент снова провалился. Обижаться было решительно не на что. Всё вокруг было слишком хорошее, правильное и даже немного приторное. В общем — катастрофа.
К тому же мы жили в девятиэтажке напротив шоколадной фабрики. Это вообще был заговор.
Утром просыпаешься — а воздух густой, как какао. Дышишь — и во рту сладко. Как тут слёзы горькие найдёшь? Они, наверное, ещё в горле растворялись, не долетев до глаз.
Так я и не узнала тогда, что значит «горько заплакать».
Зато потом, когда выросла, жизнь всё объяснила. Подробно. С примерами.
Теперь у меня целый альбом этих «горьких» слёз — как марки когда-то собирала: и «разреветься», и «взвыть», и «распустить нюни».
Но сейчас я занята другим исследованием.
Изучаю, как это — когда «от счастья слёзы на глаза наворачиваются». И, между прочим, это куда интереснее. А когда соберу полную коллекцию — можно будет музей открывать.
А у вас в детстве с обидами как было — находились они сами или их тоже приходилось искать?
Напишите в комментариях свою историю — и про слёзы, и про смех. Я собираю экспонаты для музея.