Когда в 2009-м компьютер закончил измерения, в лаборатории повисла тишина. Лицо на экране было математически безупречным. Идеальная симметрия. Ни одного отклонения.
Проблема в том, что такого не бывает.
У живых людей левая половина лица всегда чуть отличается от правой. Всегда. Это биология, а не недостаток. Но женщина на бюсте словно сошла с чертёжной доски, где каждая линия выверена до миллиметра.
Либо древний скульптор обладал нечеловеческой точностью. Либо это подделка XX века.
В декабре 1912-го немецкий археолог Людвиг Борхардт раскапывал мастерскую в Амарне — древней столице фараона-еретика Эхнатона. Тот самый, что отказался от традиционных богов и навязал Египту культ солнечного диска Атона. Вместе с женой Нефертити он удалился в новый город, чтобы служить своему божеству без помех жрецов.
После смерти царственной четы страна вернулась к старым богам. Амарну забросили. Большинство изображений Эхнатона и Нефертити уничтожили — слишком болезненным было воспоминание о религиозном перевороте.
Поэтому находка в мастерской скульптора Тутмеса стала сенсацией.
Бюст высотой 50 сантиметров. Известняк, гипс, синий головной убор с золотыми застёжками. Молодая женщина с высокими скулами, точёным носом, полными губами. Макияж подчёркивает чистоту линий: тёмная подводка вокруг глаз, красная охра на губах.
Только правый глаз. Левый отсутствует.
Борхардт был в восторге. В своих записях он называл находку «живописной работой необыкновенных качеств». Бюст отправили в Берлин, но показали публике лишь в 1924-м.
Реакция превзошла ожидания. Нефертити мгновенно стала символом идеальной женской красоты. Её лицо печатали на открытках, копировали художники, изучали искусствоведы. Даже открытие гробницы Тутанхамона в 1922-м не затмило славу бюста.
Египетские власти потребовали вернуть артефакт. Немцы отказались. Дипломатический скандал тянулся десятилетиями.
А потом появились вопросы.
Первым забеспокоился швейцарский историк искусства Анри Штирлин. В 2009-м он выпустил книгу с провокационным названием: «Бюст Нефертити: обман египтологии?».
Его аргументы звучали убедительно. Слишком убедительно.
Во-первых, отсутствие левого глаза. Борхардт утверждал, что его никогда не было — из суеверия египтяне не завершили работу, чтобы не оживить скульптуру. Но ни одна другая находка в Египте не подтверждает эту традицию. Все остальные статуи имеют оба глаза.
Во-вторых, обрезанные плечи. Бюст резко обрывается на уровне ключиц, словно его готовили под подставку. Для древнеегипетской скульптуры это нетипично.
В-третьих, характер повреждений. Оба уха сильно отколоты, но лицо в идеальном состоянии. Если бы на бюст упало что-то тяжёлое, пострадало бы всё. А здесь — словно кто-то целенаправленно повредил именно уши, чтобы придать древний вид.
Штирлин выдвинул теорию: Борхардт заказал бюст местному мастеру как манекен для демонстрации древнего ожерелья. Когда раскопки решил посетить принц Пруссии, археолог поддался искушению — выдал новодел за сенсационную находку.
У Борхардта был доступ ко всем материалам. Известняк в Амарне встречается повсюду. Минералы для пигментов — тоже. Жена археолога, по мнению Штирлина, и послужила моделью.
Научное сообщество взорвалось.
Защитники подлинности бюста указали на гипсо-ангидрит — материал внутреннего слоя. В 1912-м его ещё не выделили как отдельное соединение. Фальсификатор просто не мог о нём знать.
Пигменты проанализировали спектрометром. Все соответствуют древнеегипетским рецептам: красная и жёлтая охра, углерод для чёрного, медные соединения для синего. Никаких следов современных красителей.
Обрезанные плечи оказались характерны для амарнского стиля — художественного направления эпохи Эхнатона. Просто до этого находок было мало, и искусствоведы не знали всех особенностей.
Но оставалась главная загадка.
В 2006-м бюст просветили компьютерным томографом. Под слоем гипса обнаружили известняковый «черновик» с более грубыми чертами. Это доказывало: скульптор работал поэтапно, сначала высекая общую форму, потом доводя детали.
Подделывателю XX века было бы проще сразу вылепить финальный вариант.
Затем измерили пропорции лица. И вот тут началось самое интересное.
Расстояние между глазами, ширина носа, высота лба, линия подбородка — всё соотносилось в идеальных пропорциях. Левая половина лица была зеркальным отражением правой с точностью до долей миллиметра.
Такой симметрии не существует в природе. Даже у людей с «правильными» чертами всегда есть асимметрия: одно ухо чуть выше, один глаз немного больше, ноздри разной ширины.
Здесь — математическая точность.
Объяснение нашли в древних текстах. Египетские мастера работали по канону — строгой системе пропорций, основанной на размерах ладони и локтя. Тело и лицо делились на квадраты сетки. Каждая деталь имела заданное соотношение с целым.
Скульптор Тутмес не копировал живую Нефертити. Он создавал идеал.
Возможно, царица действительно была красива. Но мастер довёл её черты до совершенства, убрав всё случайное и индивидуальное. Результат — лицо, воплощающее египетское представление о женской красоте.
Интересная деталь: в той же мастерской нашли бюст Эхнатона. Его лицо поразительно похоже на лицо Нефертити. Та же форма глаз, похожий разрез губ, одинаковые пропорции.
Возможно, Тутмес хотел подчеркнуть: фараон и его жена — две половины единого целого. В египетской космологии Эхнатон был земным воплощением Атона, а Нефертити — его женской ипостасью. Они правили как равные.
После смерти Эхнатона царица исчезла из источников. Некоторые историки считают, что она ненадолго стала фараоном под именем Нефернеферуатон. Другие полагают, что её отстранили от власти. Место захоронения неизвестно.
Дочь Нефертити вышла замуж за Тутанхамона — сына Эхнатона от другой жены. Молодой царь вернул Египет к политеизму и перенёс столицу обратно в Фивы. Амарну покинули навсегда.
Мастерскую Тутмеса засыпало песком. Бюст пролежал в темноте 3300 лет.
Что касается отсутствующего глаза — вопрос остаётся открытым. Возможно, инкрустация выпала ещё в древности. Возможно, скульптор действительно оставил работу незавершённой.
А может, это случайность, которой не повезло стать аргументом в научном споре.
Сейчас бюст Нефертити — главный экспонат Нового музея в Берлине. Власти Египта периодически требуют вернуть его, ссылаясь на незаконный вывоз. Немцы отказываются, утверждая, что раздел находок в 1912-м был законным.
Споры о подлинности утихли. Слишком много доказательств в пользу древнего происхождения. Современные технологии — рентген, томография, спектральный анализ — подтвердили: материалы и техника соответствуют эпохе XVIII династии.
Но один вопрос остался.
Может ли подлинное быть слишком совершенным? Может ли мастер древности создать то, что через тысячелетия покажется компьютерной графикой?
Или мы просто недооцениваем людей, живших 3500 лет назад?
Нефертити смотрит на посетителей музея одним глазом. Математически выверенное лицо не выдаёт эмоций. Идеальная симметрия не даёт понять, что скрывается за каменной красотой.
Может, в этом и есть замысел скульптора. Создать не портрет женщины, а воплощение идеи — вечной, неизменной, недоступной времени.
Ведь имя «Нефертити» переводится как «явилась прекрасная». Не «была прекрасной». Явилась — как видение, как божество, как нечто превосходящее обычную человеческую красоту.
И если это так, то бюст выполнил свою задачу безупречно.
Слишком безупречно для реального мира. Но как раз идеально для символа.