Когда Николай сказал, что его сестра с матерью приедут "на пару дней", я кивнула. Конечно, пусть приезжают. Семья же. Только я не знала, что "пара дней" растянется на три недели. И что моя квартира, мой дом, моё единственное место, где я могла вздохнуть спокойно после работы, превратится в проходной двор.
Ирина приехала первой. С тремя огромными сумками, будто собиралась переселяться навсегда. Расцеловалась со мной, но как-то холодно, сквозь губы. А потом сразу пошла осматривать квартиру.
— Тут бы ремонт не помешал, — бросила она, проводя пальцем по косяку двери. — У нас на даче свежее всё выглядит.
Я промолчала. Просто стояла на кухне и чувствовала, как что-то внутри сжимается. Но ведь гости же, правда? Надо быть гостеприимной.
Мать Николая приехала на следующий день. Пожилая женщина с вечным недовольным лицом. Она вошла, огляделась и сразу вздохнула так тяжко, словно её привели на каторгу.
— Холодно у вас. И темновато.
— Мам, у нас двадцать четыре градуса, — попробовал вступиться Николай.
— Для меня это холодно, — отрезала она и ушла в комнату, которую мы освободили для гостей.
Первые дни я держалась. Готовила завтраки, убирала за всеми, улыбалась. Николай был счастлив, что его семья рядом. Он смеялся, шутил с сестрой, расспрашивал мать о здоровье. А я как будто стала невидимой. Он не замечал, что я встаю на час раньше, чтобы успеть всё приготовить. Не видел, как я устала.
К концу первой недели я начала чувствовать себя чужой в собственном доме.
Ирина вела себя как хозяйка. Переставляла вещи на кухне, критиковала мою готовку, вечно что-то советовала.
— Лариса, ты что, только гречку с курицей готовишь? — спросила она как-то за ужином, морщась. — Можно было бы и разнообразить меню.
Я сжала вилку в руке.
— Я готовлю то, что нравится мне и Николаю.
— Ну да, но мы же теперь тут. Надо учитывать.
Николай промолчал. Просто продолжал есть, будто ничего не произошло. А я сидела и думала: почему он молчит? Почему не встанет на мою защиту?
К концу второй недели я уже не выдерживала. Свекровь постоянно находила повод пожаловаться. То подушка жёсткая, то вода из крана невкусная, то я слишком громко хожу по утрам.
— Лариса, можешь потише? — говорила она каждое утро, когда я собиралась на работу. — Мне ещё спать надо.
Я вставала в шесть утра, чтобы успеть на работу к восьми. А она требовала, чтобы я ходила на цыпочках в собственной квартире.
Однажды вечером я не выдержала. Села напротив Николая, когда он смотрел телевизор, и тихо сказала:
— Коля, нам надо поговорить.
Он даже не поднял глаз от экрана.
— О чём?
— О твоих родственниках. Они живут у нас уже три недели. Ты же говорил, что на пару дней.
— Ну и что? Они же семья. Я не могу их выгнать на улицу.
— Я не прошу их выгонять. Я прошу просто обсудить сроки. Когда они съедут?
Николай наконец оторвался от телевизора и посмотрел на меня с раздражением.
— Лариса, ты что, серьёзно? Это моя мать и сестра. Куда они пойдут?
— Домой, например. У них есть дома.
— У мамы проблемы со здоровьем. Ей нужна поддержка. А Ирине надо найти работу, она в сложной ситуации.
— А мне что, не нужна поддержка? Я устала, Коля. Я не могу так больше.
Он махнул рукой и снова уткнулся в телевизор.
— Перестань драматизировать. Ничего с тобой не случится.
Я встала и ушла в спальню. Закрыла дверь и просто легла, уставившись в потолок. Внутри всё кипело. Обида, злость, бессилие. Я чувствовала себя преданной.
На следующий день я перестала готовить на всех. Сделала себе яичницу, съела и ушла на работу. Пусть Ирина готовит, раз она такая умная. Вечером вернулась, поела в одиночестве и закрылась в спальне. Николай недоуменно смотрел на меня, но ничего не говорил.
Так прошло ещё несколько дней. Я молчала, они молчали. Атмосфера в доме стала тяжёлой, как перед грозой. Я больше не улыбалась, не поддерживала разговоры. Просто существовала параллельно с ними.
Однажды утром, когда я собиралась на работу, Ирина преградила мне путь на кухне.
— Лариса, нам надо поговорить.
Я остановилась и посмотрела на неё.
— О чём?
— О том, как ты себя ведёшь. Ты игнорируешь нас. Это неприлично.
Внутри меня что-то щёлкнуло.
— Неприлично? — я медленно повторила. — Неприлично?
— Да. Мы же гости. Нормальные люди так себя не ведут.
— Гости не живут три недели без приглашения. Гости не критикуют хозяев. Гости не перестраивают чужую жизнь под себя.
Ирина скрестила руки на груди.
— Значит, ты хочешь нас выгнать?
— Я хочу, чтобы вы нашли себе жильё. Сняли квартиру. Поселились где-то ещё. У меня больше нет сил.
— Ты бессердечная! — почти крикнула она. — Как ты можешь?
— Я могу. Потому что это моя квартира. И моя жизнь.
Ирина развернулась и пошла к свекрови. Через минуту я слышала, как они обсуждают меня на повышенных тонах. Мне было всё равно. Я взяла сумку и вышла на работу.
Вечером, когда я вернулась, Николай встретил меня в коридоре. Лицо красное, глаза сердитые.
— Ты что себе позволяешь? — почти прошипел он.
— Что именно?
— Ты сказала Ирине, чтобы они съезжали!
— Да. Сказала.
— Ты в своём уме? Это моя семья!
— А я кто? — я почувствовала, как внутри всё закипает. — Я тебе кто, Коля? Прислуга? Тень? Я твоя жена!
— Именно поэтому ты должна понимать, что семья важна!
— Семья важна, — я медленно кивнула. — Но почему семья — это только твоя мать и сестра? А я что, не семья?
— Не передёргивай.
— Я не передёргиваю! — голос мой повысился. — Ты притащил всю свою родню ко мне домой, а теперь возмущён, что я их выселяю?
Николай замер. Посмотрел на меня так, будто я ударила его.
— Притащил? — повторил он тихо. — Я притащил?
— Да. Ты не спросил меня. Ты не обсудил со мной. Ты просто поставил меня перед фактом. И теперь я должна терпеть, улыбаться и быть благодарной за то, что меня игнорируют в моём же доме.
Он открыл рот, потом закрыл. Постоял так несколько секунд и вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Я села на диван и закрыла лицо руками. Внутри всё дрожало. От злости, от обиды, от усталости. Я не плакала. Просто сидела и пыталась дышать ровно.
В ту ночь Николай не вернулся. Я лежала одна в пустой постели и думала о том, что мы дошли до точки невозврата. Может, это конец. Может, он больше не вернётся. И странно, но мне было почти легче от этой мысли. По крайней мере, я больше не должна была притворяться.
Утром я встала, собралась на работу и вышла из квартиры. Ирина и свекровь сидели на кухне и молча пили чай. Я не стала с ними прощаться.
На второй день Николай всё ещё не возвращался. Я узнала от соседа, что он ночует в гараже у друга. Мне было странно. Не больно, а именно странно. Будто я смотрела на всё со стороны.
На третий день, когда я вернулась с работы, Николай сидел на кухне. Один. Без родственников.
— Привет, — тихо сказал он.
— Привет.
Мы помолчали. Он смотрел в стол, я стояла в дверях.
— Я встретился с Сашкой, — начал он. — Рассказал ему всё. Он... он сказал мне, что я дурак.
Я молчала.
— Он сказал, что я забыл о тебе. Что отдал всё родне, а тебя оставил ни с чем.
Николай поднял голову и посмотрел на меня. Глаза красные, усталые.
— Прости меня, Лариса. Я правда не понимал. Мне казалось, что ты просто... капризничаешь. Что тебе не нравится моя семья. А на самом деле я просто не защитил тебя. Не спросил, не поддержал. Поставил их интересы выше твоих.
Я прислонилась к дверному косяку.
— Ты всё правильно понял.
— Я поговорил с Ириной. Помог ей найти квартиру. Они переедут через три дня.
— Три дня, — повторила я.
— Да. Она не была рада, но согласилась. Я сказал, что дальше так не может продолжаться.
Я кивнула. Внутри всё ещё было пусто. Слова Николая звучали правильно, но я не чувствовала облегчения. Просто усталость.
— Я хочу вернуться домой, — тихо сказал он. — Хочу снова быть в доме, где ты улыбаешься. Где мы вместе.
— Я не знаю, Коля. Я правда не знаю.
— Дай мне шанс. Пожалуйста.
Я посмотрела на него. На этого мужчину, за которого я вышла замуж восемь лет назад. Которого любила, с которым строила планы. И где-то глубоко внутри ещё теплилось что-то. Не любовь, не прощение. Просто слабая надежда.
— Хорошо, — сказала я наконец. — Но с условием. Впредь мы принимаем решения вместе. Любые. Особенно те, что касаются нашего дома. Договорились?
— Договорились, — быстро кивнул он.
Через три дня Ирина и свекровь уехали. Прощание было натянутым. Ирина едва посмотрела на меня, свекровь что-то бубнила себе под нос. Но я не чувствовала злорадства. Только облегчение. Они ушли, и вместе с ними ушло напряжение, которое давило на меня все эти недели.
Когда дверь за ними закрылась, я просто стояла в коридоре и дышала. Тишина. Наконец-то тишина.
Николай подошёл сзади и осторожно обнял меня.
— Спасибо, что не ушла, — шепнул он.
Я не ответила. Просто позволила ему обнять себя. Мне нужно было время. Время, чтобы снова довериться. Время, чтобы поверить, что он изменился. Но по крайней мере, теперь у нас был шанс начать заново.
Вечером мы сидели на кухне вдвоём. Николай приготовил макароны с соусом, и мы ели молча. Но это была другая тишина. Не тяжёлая, не напряжённая. Просто тихая.
— Я больше так не поступлю, — сказал он вдруг. — Обещаю.
Я посмотрела на него.
— Посмотрим, — ответила я. — Посмотрим.
И впервые за долгое время я почувствовала, что, может быть, у нас действительно всё получится.
________________________________________________________________________________________
🍲 Если вы тоже обожаете простые и душевные рецепты, загляните ко мне в Telegram — там делюсь тем, что готовлю дома для своих родных. Без лишнего пафоса, только настоящая еда и тепло кухни.
👉Нажать для перехода в Тelegram
👉🍲 Домашние рецепты с душой — у меня во ВКонтакте.