Невьянская башня действительно наклонена. Нет, она не падает. То ли место для строительства указала чудодейственная икона, то ли просто не учли подземного течения, но нижний ярус накренился и верхние уровни пришлось отклонять в другую сторону.
Башня примечательна тем, что при её строительстве впервые были использованы железочугунные балки, то есть применён принципе, который применяется в высотном строительстве и сейчас — чугун работает на сжатие, железо на расширение.
В общем, Невьянская башня — как бы бунт, что вообще для Урала не удивительно, но удивительно для всех остальных. Удивительно и непонятно.
Башня, кстати, была изображена на так называемых уральских франках — альтернативной валюте, которую пытались внедрить в начале девяностых. Франками деньги стали, чтобы подчеркнуть их стабильность и надёжность, но очевидно и бунтарское начало в изобретении этого названия. Швейцарский федерализм отличается от российского ровно так, как это должно вдохновлять бунтарей.
Строительство башни связано с именем Акинфия Демидова — ещё одного мощного уральца, создателя горной промышленности и основателя такого количества городов, что можно уехать крышей.
Демидов — главный герой нового романа Алексея Иванова «Невьянская башня», который я сейчас читаю.
Книга потрясающая, как и всё, что пишет Иванов. Но сама личность Акинфия Демидова вдохновляет не меньше. Чувствую какое-то внутреннее родство с этим сильным и самоотверженным мужиком — созидателем, творцом, инноватором, мечтателем. Чувствую и разделяю и его какое-то невыносимое одиночество в окружающем мире.
«Акинфий всегда что-то затевал, всегда был полон каких-то намерений, плёл какие-то интриги, кого-то к чему-то склонял, уговаривал кого-то, подкупал, боролся, что-то искал, злился в поражениях и тискал её, Невьяну, от избытка радости в победах. Он яростно прорубался сквозь беды, не сидел на месте, кипел, что-то строил, орал на дураков. Его жизнь катилась с грохотом свершений, он созидал, ему мало было того, что есть, — он всегда хотел чего-то ещё, чего-то нового. Он лепил мир вокруг себя, как Творец, вот только седьмых дней не признавал».
«Что было в Акинфии? Созидание. Слепое и дикое, словно сила природы, необоримое, порой и безжалостное, и преступное, но созидание».
«У Акинфия всегда какие-то страсти. Всегда демоны. Такой уж он яростный человек. Или принимай его с демонами, или уходи. Но уходить Невьяна не хотела. Жизнь без созидания — пустыня, смертная тоска».
«Никто больше не загородит ему дорогу. И он сделает, что намеревался, к чему звало его. Он идёт вперёд, а люди отстают от него, отваливаются, дело им не по плечу. Так какого пса ему жалеть о тех, кто не сдюжил?»
В общем, читайте Иванова — не устаю повторять. Немногие из писателей настолько любят историю России и настолько её умеют стильно подавать. Художественный вымысел Иванова — не домысел, а своего рода фон для огромного количества фактов и наблюдений, реальность его миров захватывает и вдохновляет, а кинематографичность образов делает чтение огромным удовольствием.
Советую без сомнений и оговорок. Это очень хорошо.
