1228 год. Государству Цзинь остаются считанные годы, а в Каракорум прибывает большая союзническая миссия. Дипломатам и соглядатаям Южной Сун предстоит выяснить, что произошло.
И предсказать, что произойдёт дальше.
Продолжение. Предыдущая часть (и полуденные тени) проходят ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ. Подписка на ТЕЛЕГРАММ
Музыка на дорожку
Лучше быть собакой на хрупком льду, чем человеком, неразборчивым в связях
Мужчина и женщина редко не сожалеют о молодости, отданной не тому. Притом, что он имеет ввиду занятие, а она человека. И кто счастливей того, кто не жалеет о прошлом.. Я, ни о чем не жалел. Был человеком средних лет, среднего достатка. Имел небольшой доход, кое-какие сбережения, размеренную жизнь и представления о том, как она завершится. Мой мир был основан на рассудительности, а постоянное занятие принесло ему постоянство.
А потом.. потом его коснулся шлейф её платья.
Я потерял всё. Ничего не осталось. И теперь только, в безлюдье монгольской степи, появляются представления, что со всем этим делать. Хотя я до сих пор соображаю туго. С наших первых встреч, мысль уносит. И приходится морщить лоб, чтобы не оказаться в водовороте. Посол Даши Лян хмурится, прибегая к почтительному укору. Полагающемуся мне как человеку пишущему, вместо устного выговора и крепкой взбучки.
Занятие всегда выручает, берегите занятие..
Мы познакомились в Линьянь (Ханчжоу). В одном из собраний, что являются признаками больших городов. Где многие люди сумели достичь достатка, но немногие понимают, что делать с ним. И что делать дальше. Ведь покупайся счастье деньгами, и в мире не осталось бы места для букв. А последний мудрец помчался на рынок, мечтая стать предпоследним купцом.
Наши собрания привлекали людей, обеспеченных достаточно, чтобы задумываться не как жить, но как жить правильно. Собственно собрания бывали двух видов. В одних учили добыть денег, в других тратить. И в обоих требовалось платить. Платили охотно, откупаясь от нужды и печали. Неимущему необходимо одолеть нехватку, а состоятельного одолевает тоска.
И попробуй ещё скажи, что страшней, пустота или голод.
Много было и есть смутьянов, будет больше еще, обещающих общее счастье.. за счет равномерного распределения частного достатка. Этим соблазняются многие, забывая (да и не зная) что счастье и есть обладание частью. И то, что становится общим, перестаёт быть им. Да и о каком счастье речь, когда даже богатство даже достигнутое трудами, чаще дает опустошение, чем довольство.
Что уж говорить о полученном даром.
И кто из бедных, завидующих богатым, знает о зависти богатых к бедным? Жажде познавших тщету бытия, забыть обо всём и начать сначала. Существует черта, за которой стремление к богатству, превращается из удовлетворения потребностей в заполнение пустоты. Необходимость жестокую, не заполняемую удовольствиями, едой и деньгами. Которые некуда больше тратить.
Когда нечего больше хотеть.
Все как могли изгалялись.
Кто чванился, кто скаредничал, кто впадал в разврат. Иные пили, падали ниже, подчиняя огрубелые чувства сомнительному зелью трущоб. Одинаково губящему богатых и бедных. Я спасался от тоски не так. Мой день был подчинен распорядку, досуг книгам, а свободные часы размышлением над прочитанным. Так бы всё и шло дальше. Но меня потянуло к людям. Я начал посещать кружок Учителя Шао. Со свободным входом, за умеренную плату.
Учитель Шао свысока изрекал заурядности.
Будь счастлив, будь весел, верь.. Извлекай из мира энергию радости, делись с миром ею.. Перепроданные, избитые наставления, коих не достаточно наполнить сердце, но для лицемерия всегда хватит.
Как ваши дела?
Спрашивали мы друг друга
Прекрасно! Как ваши?
Отвечали нам (мы), натягивая улыбки
Замечательно!
И раскланивались на том.
Неудивительно, что в моей жизни появилась волчица, показавшая ту, что выедала внутри. Именно в собраниях середнячков, водятся хищники её типа. Потому что бедняки еда жесткая, а для богатых еда они. Меня сразу захватило её правильные черты и безукоризненное поведение. Она выглядела безупречно. Посланница другого мира. Высшего. И хоть поймал себя на сомнении, что внешней красоте незаслуженно приписываются внутренние добродетели. А неприглядность заочно объявляется пороком.
А всё не так просто
Но даже поймав себя на сомнении, я прельстился. Ибо (чего уж утаивать) в глубине души считал себя необычным. Ожидая встречи или стечения событий под стать. Когда Небо оценив мои свойства, пошлет соответствующего. Чего ж сетовать, когда соответствие состоялось. Меня выдоили как козу, выблевали как падаль. И теперь остается пережевывать прошлое, чтобы кому-то оно будущим не стало. Хотя все мои ошибки, все дураки еще совершат.
Заболев кем-то так, как я заболел ею.
Но.. эта часть записей неофициальна. А Даши Лян и так хмурится за истраченную бумагу. Хотя и смотрит на мои излияния сквозь пальцы, как на досадное (но неизбежное) зло. Посему, на время оставив отвлеченности.
Перейдем к делу.
Принц-регент
Или человек идет на обострение, или человек идет в рабство.
Земное существование Главаря варваров кончилось в Год Свиньи (1227), оставив пытливому уму пищу. Цзиньских разбойников и главарей дальних стран (его) смерть воодушевила, а Царевичей узурпаторов - озадачила. Как и киданей их советников-перевертышей.
Отступление для Читателя.
С точки зрения автора рукописи (подданного Южной Сун), законным правителем в Китае - сыном Неба, является исключительно его Император.
Остальные, кто:
не признал его старшинство;
не принёс присягу верности;
не получил назначение (заверенное документально!)
Попросту незаконные, разбойники и узурпаторы.
В государственной переписке и частных заметках к ним всегда применяются соответствующие эпитеты. Государственные титулы и регалии берутся в кавычки - "императорская печать" Цзинь. А руководителей называют по именам, главарями, с приставкой Га.
Например Га Темоджэнь или незаконный царевич Толуань.
При военных неудачах (Южной Сун) соответствующие обозначения из официальных документов временно исчезают. Но стоит государству оправиться, всё возвращается на круги своя. И признанный брат сына Неба вновь превращается в наглого Главаря незаконного образования, узурпировавшего власть. Отношение окончательное и обжалованию не подлежит. Так думали все и так все жили. Это еще сыграет роль в борьбе китайцев с Династией Юань. Не сумевшей легитимизироваться за сотню лет при власти. Люди отступают от принципов, но не принципы от людей.
Возвращаем слово автору.
Как и всё ожидаемое, смерть монгольского Главаря произошла внезапно. Казавшееся мертвым ожило, притворявшееся живым обнажилось. Среди варваров обнаружились разногласия, и посмертная воля узурпатора их не умалила. Последние годы Га Темоджэня (детское имя разбойника) были посвящены истреблению тангутов. В сем занятии он преуспел и незаконное Ся оказалось почти вымершим царством. Сохранившийся остаток выглядит жалко и обречен смешаться с другими варварами и северянами.
Злоба Га Темоджэня была такой, что заставила нарушать свои правила.
Не в обычае татар обижать даосов, лам, монахов, отшельников и прочих лиц, отвергающих суету мира. Трогать их, татарский "закон" запрещает, за нарушение полагается смерть. И хоть во время войны неизбежны проступки, порядок соблюдается в целом. Но для бхикшу (тангутских монахов) сделали исключение и всех изрубили в куски. Так Главарь лишил этот народ осознания и памяти. Свойств, хранящихся у людей духовных. Без коих любой народ, в несколько поколений можно сделать любым народом.
По смерти Га Темоджэня, застигнутого Небом за преступлениями.
У его сыновей возникли наследственные вопросы. И хотя татары утверждают иноплеменникам, что отношения братьев безоблачны. Они не таковы. Даже в Поднебесной вопросы власти родят разногласия, способные поставить под сомнение благородство служения и добродетель почитания старших.
Чего уж о варварах говорить.
При жизни, Га Темоджэнь узурпировал императорский титул.
И между татарами стал именовался Чэнцзисы (Небесный хан). Что конечно же является нелепым подражанием варваров высокой науке титулования Поднебесной. Тем не менее его незаконные "царевичи" - наследники стали претендовать и на именование и на власть. От старшей жены у Темоджэня было четверо сыновей. От других еще несколько, но они не имеют значения.
И их скоро не будет.
Старших из четверых - Чжочжи умер раньше отца. Царствуя в земле воинственного народа кэбишао (кипчаков), не уступающего татарам отвагой и прытью. Осталось три. Второй - Чахэдай сердит, но робок. За напускной строгостью прячет заячий ум и изображает из себя законника. Недавно между ним и третьим братом - Укудаем (который наследник и есть) случился забавнейший случай. В Линьянь (столица Южной Сун) он уже превратился бы из придворного анекдота в народную сказку.
Когда смерть Главаря собрала незаконных на сборище. Чахэдай прибыл первым и как водится у татар, предложил Укудаю устроить наперегонки скачки. Где этого своего брата и обогнал. О чем тот и забыл тут же, будучи крепким (пьяницей). Но душой Чахэдая завладел страх. Ему казалось, что брат затаил обиду и мстительность и обязательно ему отплатит. Он не смог уснуть в своём становище, трясся, и плодил мрачные думы как забродившая вишня. А после собрал своих нойонов "князей" и стал совещаться, как им быть. Сделав собственную мнительность достоянием многих.
Вообще же татары народ непосредственный.
Отвлеченное мышление им почти не присуще. И редкий смутьян обладающий этим свойством (а у каждого труса такое есть) увлекает многих. Испугались все. Испугались сильно. И Чахадай решил изгладить проступок прилюдной виной. Чтобы попросив наказания, понадеяться на его отмену. Так, всей толпой, они к к новому Главарю и отправились.
А тот как раз отсыпался после хорошей попойки.
После смерти отца, плохих у него не водилось. Тот единственный удерживал сына, а теперь всё вино мира сделалось его достоянием. В каком-то смысле он даже счастлив.. Как дорвавшаяся до овощного хранилища свинья. Разбуженный охранниками и продрав глаза, этот Укудай услышал, что у стана толпятся вооруженные люди. А предводительствует средь них старший брат. Первой же мыслью было, что те явились за его властью (и жизнью). И Укудай послал своих разбойников, выведать что да как. А узнав, выдохнул (и напился).
По итогу Чахадай сам настоял на своём прилюдном уничижении.
Избавившись тем от (как ему казалось) неизбежного возмездия за выдуманную вину. После он неоднократно пересказывал историю в собрании. Выдавая робкий позор за смиренную доблесть. Таковы боязливые души. И если бы все татары были таковы.. Но они другие. И у Поднебесной будут с ними большие сложности, говорю я, видевший их вблизи.
Излияния брата, Укудай принял как недоразумение. Быстро его простил, за что не ведая, и ушел пить. Так бы всё и осталось. Но у незаконных "царевичей" есть еще один брат - Толуань, младший. И этот младший - старший между ними. У Толуаня государственный ум. Он самостоятельно проводит кампании. Его любят в войсках, за ним охотно идут генералы. Еще он знает, что личная власть не стоит основ государства. И сумел отказаться от неё сам.
Там, где недалекие умы обычно разрушают подножия, чтобы замкнуть на себя всё и сделаться незаменимыми. При жизни ,узурпатор Чэнцзисы как мог портил отношения между сыновьями. Среди татар до сих пор обсуждается, кто с кем в союзе, а между кем вражда. Так Укудая главарь объявил наследником, но Толуань получил войска.
И что естественно (для варваров)
На неизбежной резне, это царство и должно было (бы) завершиться. Но.. "Принц" Толуань оказался не чужд добродетели почтения к старшим. И именно ему это государство (а это уже государство) обязано тем, что в нём осуществилась преемственность власти, а значит сохранилось оно. И я боюсь представить, скольким народам (и сколько) это принесет бед.
Принц Толуань признал старшинство Укудая и прилюдно отверг предложения этого брата взять "титул" сам. Хотя по обычаю татар, он является хранителем очага и в общем остается при своем праве. И военная верхушка его чтит. А это умелые, бестрепетные люди, выросшие в боях и не понимающие условности. Субудай, Тэмодай, Толун-Черби, Сюйкету, Боол, Бесстыжий Наяа. В Южной Сун это имена неизвестные, и хотелось бы надеяться, что они и останутся таковы.
Хотя безосновательные надежды удел глупых.
И вот эти суровые мужи, выбирая между своим и пьяницей, выбрали последнего. Потому, что свой сказал им:
Так надо.
И это действительно так.
Размах этого человека, здесь виден мне. Со стороны увидят его и другие. И в веках, без внимания он не останется. Хотя его решение принесет много зла. Пока же, пользуясь бесстыдством безвестности, я поведаю о своей частной беде.
А затем подытожу рассказ служебной запиской.
Человек который объяснил всё
Человек, который всё объяснил. Не означает человека, который чего-то понял.
Её интерес сделал меня бессильным. Казавшись светом, пронизавшим сердечные закоулки, обнажая упрятанные добродетели и накопленные богатства. В его лучах я был земледельцем, увидевшим плод. Военачальником, одержавшим победу. Подвижником, удостоившимся откровения. Внимание этой женщины привнесло ощущение полноты в жизнь.
И мало-помалу сделалось её смыслом.
Несправедливо считать, что его не было раньше. Я много читал, упражнял кисть (в письме), отдавал должное телесным усилиям и повседневному распорядку. Ложился рано, зимою вставая затемно, а летом с пением птиц. С обязанностями я справлялся к обеду, когда другие тратили на такие же дела - дни. За двадцать лет службы, в нашем учреждении сменилось пятнадцать начальников. И со всеми я сохранил ровность. Включая взяточников, грубиянов, и тех, кто (не безосновательно..) считался умалишенным.
Меня не касалась их жизнь, их моя. А собственная безмятежность казалась важнее общественного блага.
И все же имелось ожидание, на котором я поскользнулся.
Всё это.. Достаток, порядок, здравие. Наблюдения, знания накопленные за жизнь. Спокойствие, ровность в обращении, умеренность в удовлетворении естества. Способность говорить, умение слушать. Оставаться в обществе, быть одному. Не тянуть внимание, жить тихо, считать разговоры о себе пошлостью. Потому хотя бы, что они (как и всякая пошлость) скучны.
Где-то в глубине всё это я воспринимал подготовкой.
Будучи умом обращен в мир, где мои дарования будут раскрыты. И преумножены как средства пущенные в оборот. Средства водились, включая дом с садом и возможность отправляться на службу верхом. Хорошо бы сказать, что бесстыжая тварь и позарилась то на средства. Но всё намного запутаннее и тоньше. Между нами возникла молчаливая близость.
Я бросал мимолетный взгляд, она его по-видимому не замечала, отводя собственный. Посещение собрания стало поводом увидеть её, и речи проповедников добродетели текли мимо. Когда она не пришла дважды подряд, на меня дунула пустоватость. А когда снова пришла, всё ожило. Случайно мы оказались рядом. И от волнения, у неё выпал веер из рук. Я подал его, бормоча любезности подходящие к подобному случаю. Она с шуткой ответила, разговор склеился сам собой и завязалось знакомство.
Как то, я её проводил.
В другой раз, она попросила составить компанию на прогулке по летнему саду. И всё время спрашивала, спрашивала, спрашивала, обо всём. Всё было интересно. Моё прошлое, мои дела, мои взгляды. Мои увлечения, мои предпочтения, моя жизнь. Когда же я выдавал о мире нечто необычное, видимое взгляду со стороны. Она изумленно взмахивала ресницами.
Признаваясь:
Я тоже! Догадывалась о таком..
И как же хорошо, что встретила человека, который объяснил всё.
Я уверена, что нас познакомило Небо!
Чем больше она спрашивала.
Тем более хотелось открываться. И то, что мы расходились, не означало прекращение разговора. Он до сих пор, во мне продолжается. Причем я беседую с чем-то, кем она никогда не была. Всем, я мысленно с нею делился. Всё обсуждал. Каждый миг давал на оценку.
Но всё же..
С самого начала усмотрел беспорядок. Сумятицу. Она могла справиться о своем наболевшем. Попросить помочь, что-то решить. Дать (ей) совет как побороть тоску, что делать со скукой. И я радостно делился опытом, утруждаясь подробностями и описывая детали. Но в следующий раз запрос повторялся, будто никакого разговора и не было. И если я об этом напоминал, глухое:
У-у
Только и было ответом.
Или тут-же после подробного обсуждения, в мой дом прибегал мальчишка-посыльный с корявой запиской
Нападает уныние. Сильно!
Как и её жизнь, её слог был сумбурен.
Всё это оставляло с ощущением недопонятости. Желанием показать еще раз, объяснить, спотыкавшимся о неизбежные недомолвки. Недосказанность, уклончивость, неопределенность и общую подвешенность недостроенных отношений. Вроде они и были и вроде их нет. Путаница - так про себя назвала эту женщину, моя часть не утратившая способности мыслить. Невозможно было найти концов в жизни её, и людей связавшихся с нею.
Соблюдая законы приличия, я нанес визит.
Обнаружив необжитое жилище и счастливого Дядюшку, официального покровителя и опекуна. Он казался приветлив, излишне. Радостно кивая всему, что в его присутствии говорили. Даже если одно-другому противоречило. Сам говорил редко и непонятно о чем. Несмотря на бардак, Путаница оказалась оборотиста. Непонятно, кто у них кого опекал.
Кто на чьи жил деньги.
И чем ближе я оказывался, тем менее понятной была степень родства и характер взаимоотношений. Благородство заставило закрыть глаза на это и.. другое. Когда меня посвятили в обиды, перенесенные от мужчин, с дотошным пересказыванием подробностей. Приличных для неприличных рассказов, на которые так падка чернь. А она рассказывала, давясь слезами и хитринкой, сиявшей в них. Секреты сближали тесней и тесней, делая одним целым.
А затем случился разрыв.
Внезапный. На прогулке она отвечала рассеянно, зевала, была отвлечена. Когда принесли обед, вскользь заметила, что всегда едим в одном месте. А после встречи пропала насовсем, оторвав половину сердца.
Эх! Мне бы радоваться тогда.
Но я бросился искать Путаницу. Ходил к Дядюшке, писал записки, обходил наши места. Крутился вокруг собраний, надеясь на неожиданную встречу. Записки возвращались, наши места заросли травой, а Счастливый Дядюшка крутил головой и улыбался, со всем соглашаясь.
На мою беду, она никуда не ушла, и всегда была рядом. Появившись тут же, едва сердце начало забывать.
Оговорюсь, она не умна. Глупа даже. Беспорядочна. Сумбурна. Каждым действием приносит себе и другим вред. Не способна поддержать договоренности, выстроить отношений. Всё делает с точностью наоборот. Хочешь, чтобы сделала доброе - предложи злое. Притом, что речь не об игре разума. Для этого у неё нет терпения, последовательности и знаний. Но будто бы живет внутри сущность, безошибочно ощущающая момент.
И когда её забывают, она знает об этом, заявляя о себе вновь. Неожиданными словами, с неожиданной стороны, с нежелательными последствиями.
Мы опять сблизились. На сей раз ненадолго. Восторги и липкость оказались бурны, но коротки. И намного быстрее наступил холод. К которому еще и унижений добавилось. Однажды она попросила напомнить, как удобней пройти в уютное место, где мы часто обедали с ней. Чтобы посидеть там с другом.
Я буркнул:
Дорогу найдешь
Корясь досадой еще и за злость.
И не раз еще, всё повторялось. Слишком много вложил. И слишком манило желание ухватить рыжий хвост, достигнув понимания. Или переиграв на худой конец. Что оборачивалось оскаленной мордой с бешеной слюной. Они все бешеные эти облезлые лисы. Пышный хвост у зла только в сказках. Она тоже всё поняла и общение свелось к тактике мелких обманов. Мне назначали свидания и отменяли в последний момент.
А когда я перестал воспринимать всерьез, она испарилась.
Возвращение случилось внезапно. Даже не узнал почти, так истаскалась. Или не посчитала нужным приукраситься как следует для меня. Была дерганой, чего-то боялась, в речи проскальзывала грязь. И стыд был не наигранным, как обычно. Теперь уже во мне, что-то изменилось. Вместе с лживостью я ощутил, исходящую от Путаницы опасность. И сам свёл отношения на нет.
Подведя под иероглифом окончательную черту.
Да не тут-то было. Она объявлялась в подходящий (для себя) миг. И однажды, только-только я пообещал Небу: не бросать других, как Небо меня не бросает. Путаница объявилась вновь, как проверка обетов. Безобразная, с выбитыми зубами, в космах. Бросилась на колени, лезла в глаза, выдавливая прошедшие чувства. Всё было просто. За добычей погнал её погонщик, её дояр.
Похожий на крысу парень, с безраздельной зависимостью от зелья. Как она стала с ним. Тот, кто все эти годы пользовал потаскуху, для кого она использовала других. И кто платил ею, когда больше нечем было платить. Они серьезно задолжали серьезным людям. И только я, мог две жизни спасти.
Только ты! Только ты! Умоляю
Что и сделал.
Подмахнув долговую расписку, по которой у меня забрали всё. А после, спустив деньги на мутное зелье, явились вновь. Она прислала записку с просьбой. А когда не ответил - другую, с угрозами. Пообещав натравить преступную шайку, с избиениями и унижениями за отказ. Записку с заверенными угрозами я оставил, передав на словах, что отправлю её в Секретариат Правосудия. Чего хватило, чтобы отребье убралось и из города, и из моей жизни.
Нет ничего более трусливого, чем голое зло.
Я не сомневаюсь, она еще постучится. И сомневаюсь, хватит ли твердости не открыть. А пока, Господин Посол предложил подписку на ТЕЛЕГРАММ и поездку на Север. Проветрить голову и посмотреть на то. Что может разглядеть взгляд искушенный. Ведь как часто те, кто снаружи. Показывают то, что внутри.
Управляемый хаос
Когда кажется, что ты управляешь беспорядком. Беспорядок управляет тобой
Отдавая отчет, насколько точка зрения изложенная ниже непочетна, и расходится с представлениями Двора, я оставляю за собой смелость изложить означенное прямо. Честность, неизменная обязанность человека, облеченного полномочиями службы. И как бы не менялись условия, и какие бы неприятности она ему не сулила. Честности он обязан следовать до конца.
Иначе беды в Поднебесной не кончатся.
Бури последних десятилетий породили в Империи множество беспочвенных грез. Вскружив легкомысленные головы и направив поведение к безрассудству.
Претерпев унижения, пленение Императоров, потерю земель и бесчисленные выходки узурпаторов. Мы наконец дождались дня, когда за наши горести отмщает Небо. Обрушившее монгольский меч на головы тангутских и цзиньских разбойников. Одни незаконные режимы в Поднебесной пали. Другие шатаются. И близится день, когда сделавшие грязную, но необходимую работу - варвары, истребятся во взаимной резне. Или иссякнут естественным образом. И всё захваченное когда-то, перейдет под благословенную руку сына Неба.
Засияв как земля после дождя под лучами солнца.
Прожив среди татар некоторое время и увидев собственными глазами то, что у них. Я, почитающий недостойным представлять Императорской Канцелярии своё имя, осмеливаюсь уверить, что это не так. И в лице этих варваров Поднебесная имеет не племенную стихию, переменчивую как прилив и отлив. Но состоявшуюся и утверждающуюся (прямо сейчас) систему, где принадлежность к татарскому племени пока важна.
Но уже сейчас, её руководители мудры достаточно, чтобы понимать значение преемственности власти и отношений с людьми на местах. Татары с придыханием называют её - государство и верны ей как юноша первой любви. Не замечая, что невеста не первой свежести. А те, что их познакомили, куда более искушены. Им служат кидани, чжурчжени, мусульмане, ханьцы. И пока вельможи Поднебесной занимаются дележкой не завоеванных земель.
На них вводится налог и устанавливается порядок.
Чтобы человек мог жить достаточно хорошо и платить хорошо, достаточно. Никто добровольно с Севера не уйдет, и земель бывшего Ся не оставит. И следующие татарские войны будут отличаться от массовых забоев Старика. Тот под конец, от страха и жестокости лишился рассудка. Да и всю жизнь был склонен под корень вырезать племена. От чего они сражались с ним до конца, а его народ терпел оскудение.
Это не выдумки.
Я своими глазами видел четырнадцатилетних мальчиков, отправлявшихся воевать в мусульманские страны, до которых три года пути. Считается, что дойдя до них, они будут уже состоявшимися солдатами. Нехватка сказывается столь сильно, что мужчинам позволяется иметь до сотни жен. А женщинам запрещается ревность.. Ревнивиц возят на неоседланных коровах по кочевью, после чего немедленно отдают новым мужьям. Делается всё, чтобы повысить рождаемость, потому что численность воинов сильно упала.
Это не должно обманывать.
Преемники Узурпатора будут достаточно умны, чтобы не осуществлять ненужных опустошений, и не производить бессмысленной жестокости. Они уже таковы судя по сообщениям. Незаконный "царевич" Толуань расправляется с грабителями на дорогах, а канцлер-перевертыш Елюй Чуцай увещевает о послаблениях простому народу и ограничениях солдатне. Очень скоро они будут наказывать своих нарушителей так, что их начнут уважать чужие.
Сегодняшние северяне боятся и ненавидят татар.
Но страх и ненависть легко оборачиваются признанием и любовью. В отличие от презрения, что тангуты и цзиньцы испытывают к нам, подданным Императора. Мы воображаем себя плутоватыми благодетелями и затейливыми мудрецами. А в нас видят шакалов, пытающихся поживиться трапезой тигра. Тех, кто толкнул в спину, когда били в лицо. И когда татары протянут им руку и предложат (нам) отмстить, северяне не упустят возможности.
Война, которая будет. А война будет.
Станет не войной монгола с китайцем. Но войной китайца с китайцем под командованием монгола. И бесчисленная Степь явится с ним. Все тюрки, как во времена Ань Лушаня. Чтобы этого не случилось, следует немедленно переменить политику и поддержать колеблющихся разбойников Цзинь. Всеми силами, которые только есть у Империи.
Иначе война на Хуанхэ станет войной за Янцзы.
У цзиньцев больше нет Стены и наступательных армий.
Но сохранились отважные генералы и отчаянные войска. Ваньян Чен-Хо-Шан из правящей "фамилии" узурпаторов начисто разбил монгольский корпус при Дачанюань. Расколотив восемь тысяч, имея четыреста под рукой. Его люди степняки, ханьцы, чжурчжени, тангуты. Наглый, необузданный люд. Головорезы и пакостники как один. Общественные подонки, назвал бы их сторонний наблюдатель, оказавшись полностью прав. Но эти подонки дерутся храбро. А кто храбро дерется, тому не следует робко платить. Вдобавок генерал Чен-Хо-Шан установил в войсках железный порядок.
И в его руках, шелковой становится самая отборная сволочь.
Империи следует поддержать этих людей всеми силами. Пока эти люди есть. Я понимаю для чего Господин Посол взял меня в путешествие. Представив Двору доклад, который в случае одобрения возьмут в служебное руководство. А при отклонении назовут записками сумасшедшего, без последствий для подателя. Мне всё это глубоко безразлично, я выполнил свой долг. На сём кланяюсь, подданный Императора, пожелавший остаться неизвестным.
Рукопись названная "Дневник похода на Север" оказалась безвозвратно утеряна в закоулках Императорских библиотек. И кто её читал, вспоминал выведенную красной тушью запись:
Боись и борись.. Разница в такую маленькую букву и такую большую жизнь.
Подписывайтесь на канал и на ТЕЛЕГРАММ. Продолжение следует..
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (СБЕР, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u