Анна Петровна сидела на кухне и мешала сахар в стакане чая, когда в коридоре зазвенели ключи. Муж пришёл поздно, как обычно в последние месяцы. Она даже не подняла головы, когда Виктор прошёл мимо кухни в спальню.
— Ужин в холодильнике, — крикнула она ему вслед.
— Не нужен твой ужин, — буркнул он в ответ.
Анна Петровна вздохнула. Сорок три года брака, а разговаривать стали как чужие люди. Она допила чай и пошла в спальню. Виктор сидел на краю кровати, расстёгивая рубашку.
— Вить, что случилось? Ты какой-то странный последнее время.
Он посмотрел на неё так, словно видел впервые в жизни.
— Ничего не случилось. Просто устал от всего этого.
— От чего этого?
Виктор резко встал и принялся ходить по комнате.
— От тебя! От твоей матери! От этого дома! Понимаешь?
Анна Петровна опустилась на стул у туалетного столика. Сердце забилось так громко, что, казалось, его слышно во всём доме.
— Витя, что ты говоришь? Мы же всю жизнь прожили вместе. У нас дети, внуки...
— Вот именно! Всю жизнь! — выкрикнул он. — А где моя жизнь? Где моё счастье?
Она смотрела на него и не узнавала. Этот человек прожил с ней рядом больше сорока лет, родил двоих детей, построил дом. И теперь говорил, что не было счастья?
— Витя, сядь, поговорим спокойно. Может, у тебя какие-то проблемы на работе?
— Проблемы у меня дома! — Он остановился прямо перед ней. — Твоя мать превратила мою жизнь в ад. Она командует, указывает, вечно всем недовольна.
— Она старая, больная. Куда ей деваться?
— Забирай мать к себе, я переезжаю к любовнице! — выпалил Виктор.
Слова эти повисли в воздухе, как удар грома среди ясного неба. Анна Петровна почувствовала, что земля уходит из-под ног.
— Что ты сказал?
— То, что сказал. У меня есть женщина. Молодая, красивая. Она меня понимает и ценит.
— Сколько ей лет? — тихо спросила Анна Петровна.
— Тридцать семь.
— А тебе шестьдесят пять, Витя. Ты понимаешь, что говоришь?
— Понимаю! Наконец-то я живу, а не существую!
Анна Петровна встала, подошла к окну и долго смотрела во двор. Там, на скамейке под старой липой, сидела её восьмидесятилетняя мама и кормила голубей.
— Как долго это продолжается?
— Полгода.
— Полгода... А я думала, что у тебя проблемы с давлением. Ты же говорил, что задерживаешься из-за дополнительных смен.
— Не надо театра, Нюра. Мы уже не дети.
Она обернулась к нему.
— Где ты её встретил?
— В больнице. Она медсестра в кардиологии.
— Понятно. Ты лежал там в мае, когда сердце прихватило.
— Да.
Анна Петровна села обратно на стул. Руки дрожали, во рту пересохло.
— И что теперь?
— Я съезжаю. Дом оставляю тебе. Только твою мать забирай к себе. Хватит мне мозги пудрить.
— А дети? Что я им скажу?
— Скажешь правду. Что отец нашёл счастье.
В эту минуту в комнату заглянула мама.
— Нюра, что вы там кричите? Я с огорода слышу.
— Ничего, мама. Просто разговариваем.
Старушка внимательно посмотрела на Виктора, потом на дочь.
— Что-то случилось?
— Нет, мамочка. Иди отдыхай.
Когда мама ушла, Виктор начал складывать вещи в сумку.
— Завтра заберу остальное.
— Витя, подожди. Может, стоит подумать? Мы же можем всё исправить.
— Нечего исправлять. Я принял решение.
— А она знает, что ты женат? Что у тебя семья?
— Знает. И это её не смущает.
— Значит, хорошая женщина, — с горечью произнесла Анна Петровна.
Виктор застегнул сумку и направился к двери.
— Не провожай.
Она осталась сидеть в спальне и слушала, как он ходит по дому, собирая последние вещи. Потом хлопнула входная дверь, и стало очень тихо.
Анна Петровна не знала, сколько просидела в кресле. Очнулась от того, что мама звала её ужинать.
— Иду, мамочка.
За столом она пыталась есть, но каждый кусок застревал в горле.
— Где Витя? — спросила мама.
— Уехал по делам.
— Надолго?
— Не знаю.
Мама внимательно посмотрела на неё.
— Нюра, ты плачешь?
— Нет, мама. Просто устала.
Ночью Анна Петровна не спала. Лежала и думала о том, как жить дальше. Завтра надо будет звонить детям. Сыну в Москве, дочери в соседнем городе. Как объяснить им, что папа в шестьдесят пять лет нашёл любовь?
Утром позвонила дочке Оле.
— Мама, что случилось? Ты какая-то странная.
— Оленька, приезжай. Нужно поговорить.
— Серьёзно что-то?
— Да.
Ольга приехала через два часа. Увидев заплаканную мать, сразу забеспокоилась.
— Мам, что произошло? С бабушкой всё в порядке?
— С бабушкой да. Папа ушёл.
— Как ушёл? Куда?
— К другой женщине.
Ольга опустилась на диван и долго молчала.
— Не может быть.
— Может. Вчера сказал.
— Мам, может, это просто кризис? У мужчин тоже бывает что-то вроде климакса.
— Полгода у него роман с медсестрой.
— Господи... А сколько ей лет?
— Тридцать семь.
— Да он с ума сошёл! Что он в ней нашёл?
— Молодость, наверное. И то, что она его понимает и ценит.
Ольга вскочила и принялась ходить по комнате.
— Понимает! Конечно, понимает! У неё других забот нет! А ты сорок три года его понимала! Стирала, готовила, детей растила!
— Не кричи, Оленька. Бабушка услышит.
— А бабушка знает?
— Нет. И не надо ей пока говорить. Сердце у неё слабое.
— Мам, а может, стоит поговорить с этой... медсестрой?
— Зачем? Она знает, что он женат. Видимо, это её не смущает.
В комнату вошла бабушка с чашкой чая.
— Оля приехала? Как хорошо. Что-то вы тихо разговариваете.
— Да так, мам. Обсуждаем дачные дела.
— А где Витя? Его машины во дворе нет.
Анна Петровна и Ольга переглянулись.
— Он... уехал в командировку.
— Странно. Он же на пенсии.
— Консультация какая-то. По старой работе.
Бабушка покачала головой.
— Что-то вы мне недоговариваете. Я же не слепая. Витя вчера вещи собирал. Я видела через окно, как он сумки в машину грузил.
Анна Петровна поняла, что скрывать больше нечего.
— Мама, сядь. Мы тебе всё расскажем.
Когда бабушка узнала правду, она долго молчала, а потом тихо сказала:
— Значит, из-за меня.
— Что ты, мамочка! Не из-за тебя!
— Из-за меня. Он же прямо сказал, чтобы я к тебе переехала.
— Мама, это просто предлог. Если бы не ты, он бы другую причину нашёл.
— Нет, доченька. Я знаю. Мужчины не любят, когда тёщи в доме живут. А я ведь действительно много указываю. Привыкла командовать.
— Мамочка, не вини себя.
— А может, мне правда к тебе переехать? Витя передумает, вернётся.
Ольга возмутилась:
— Бабуль, о чём ты говоришь? Пусть возвращается с повинной головой! А ты здесь хозяйка, никуда не поедешь!
Через неделю Виктор приехал за остальными вещами. Анна Петровна как раз поливала цветы в палисаднике.
— Привет, — сухо сказал он.
— Здравствуй.
Он выглядел посвежевшим, помолодевшим. Новая рубашка, модные джинсы. Волосы подстрижены по-другому.
— Как дела?
— Нормально. Живём.
— А мама твоя как?
— Переживает. Винит себя.
— Глупости. Тут дело не в ней.
— А в чём?
Виктор замялся.
— В том, что мы стали чужими, Нюра. Просто живём рядом, а не вместе.
— Может, потому что ты перестал меня замечать? Сорок три года вместе, а я для тебя стала как мебель?
— Не знаю. Может быть.
— А она тебя замечает?
— Да. Она радуется, когда я прихожу. Интересуется моими делами. Мы разговариваем.
— А мы что делали сорок три года?
— Обсуждали хозяйство, детей, твою мать.
Анна Петровна поставила лейку на землю.
— И этого мало для семейного счастья?
— Мало.
— А что нужно ещё?
— Понимание. Восхищение. Чтобы женщина смотрела на тебя как на героя.
— Витя, тебе шестьдесят пять. Какой из тебя герой?
— Для неё я герой.
— Пока деньги есть.
— Это низко, Нюра.
— А правда всегда низкая.
Он собрал вещи и снова ушёл. На этот раз Анна Петровна проводила его до калитки.
— Витя, а если она тебя бросит?
— Не бросит.
— А если всё-таки?
— Тогда... не знаю.
— Дверь всегда открыта.
Он удивлённо посмотрел на неё.
— Ты простишь?
— Я же простила уже. Просто не понимаю.
Месяца через три позвонила Ольга.
— Мам, ты знаешь, что папа женился?
— Как женился?
— В загсе расписался. Света звонила, она их видела.
— Быстро же он развёлся с нами.
— Мам, ты как?
— Да ничего. Живу.
— А может, съездишь куда-нибудь? Отвлечёшься?
— Мама одна останется.
— Возьми её с собой.
— Она не поедет. Боится далеко ехать.
Действительно, бабушка категорически отказалась от любых поездок.
— Я здесь родилась, здесь и умру. А ты езжай, если хочется.
— Не хочется, мама.
— Зря. Надо жизнь менять. Раз Витя поменял, и ты меняй.
— Что мне менять в мои шестьдесят два?
— Всё можно менять, пока жив.
Осенью Анна Петровна пошла работать в библиотеку. Заведующая была её одноклассницей, предложила полставки.
— Не за деньги, конечно. Но будешь среди людей, отвлечёшься.
Работа понравилась. Люди приходили разные, много молодых мам с детьми. Анна Петровна помогала выбирать книги, рассказывала о новинках.
Однажды пришла молодая женщина с маленьким мальчиком. Красивая, ухоженная. Спросила книги по психологии отношений.
— Семейные проблемы? — участливо поинтересовалась Анна Петровна.
— Да. Муж старше меня почти в два раза. Сначала всё было хорошо, а теперь... Он постоянно подозревает меня в изменах. Ревнует ко всем подряд.
— Это возрастное. Мужчины боятся потерять молодых жён.
— А что делать?
— Терпеть или уходить. Третьего не дано.
Женщина ушла с книгами, а Анна Петровна подумала о Викторе. Интересно, ревнует ли он свою медсестру?
Зимой мама простудилась и слегла с воспалением лёгких. Анна Петровна ухаживала за ней, вызывала врачей. Виктор ни разу не позвонил, не навестил.
— Может, ему не говорили? — предположила Ольга.
— Говорили. Андрей звонил, рассказал.
— И что он?
— Сказал, что приедет, когда освободится.
— Сволочь.
— Не ругайся, Оля. Он теперь другой человек.
Бабушка выздоровела, но стала слабее. Анна Петровна уволилась из библиотеки, чтобы быть рядом.
Как-то вечером мама сказала:
— Нюра, я хочу тебе кое-что сказать.
— Что, мамочка?
— Спасибо тебе за всё. Ты хорошая дочь.
— Мам, что за глупости?
— Не глупости. Я знаю, что скоро умру.
— Что ты говоришь! Врач сказал, что всё нормально.
— Врач говорит одно, а сердце чувствует другое.
Утром мама не проснулась. Умерла во сне, тихо и спокойно.
На похоронах Виктор появился с молодой женой. Стоял в сторонке, к гробу не подходил. Анна Петровна видела, как жена что-то шептала ему на ухо, дёргала за рукав.
После похорон он подошёл.
— Соболезную.
— Спасибо.
— Если что-то нужно...
— Ничего не нужно.
Он постоял ещё немного и ушёл со своей молодой.
— Совсем обнаглел, — возмутилась Ольга. — Жену на похороны привёл.
— Она же законная теперь, — спокойно ответила Анна Петровна.
После маминой смерти дом опустел. Анна Петровна ходила по комнатам и не знала, чем заняться. Ольга предлагала переехать к ним, но она отказывалась.
— У вас своя жизнь. Не буду мешать.
— Мам, какая ещё своя жизнь? Мы же семья.
— Именно поэтому не буду мешать.
Весной во дворе зацвела старая липа. Анна Петровна сидела на скамейке, которую когда-то смастерил Виктор, и кормила голубей. Точно так же, как делала её мама.
К калитке подошёл мужчина. Пожилой, с тростью. Анна Петровна не сразу его узнала.
— Нюра.
— Витя? Господи, что с тобой?
Он выглядел плохо. Исхудал, постарел, сгорбился.
— Можно войти?
— Конечно.
Они сели в кухне. Виктор долго молчал, потом тихо спросил:
— Как ты?
— Живу. А ты?
— Плохо.
— Что случилось?
— Она ушла. К другому. К тому, кто моложе и богаче.
— Когда?
— Месяц назад.
— И где ты живёшь?
— Снимаю комнату. Дом продал, деньги ей отдал.
Анна Петровна поставила перед ним чашку чая.
— Пей.
— Нюра, я хотел попросить...
— О чём?
— Можно я вернусь?
Она долго смотрела на него. Сломанный, больной, никому не нужный старик.
— Витя, а что изменилось?
— Всё. Я понял, что натворил.
— И что теперь?
— Хочу исправить.
— А если я скажу нет?
— Тогда... не знаю.
Анна Петровна встала, подошла к окну. Во дворе цвели яблони, которые они когда-то сажали вместе.
— Хорошо. Возвращайся.
— Правда?
— Правда. Только знай: теперь я главная в доме. Мои правила, мои порядки.
— Согласен.
— И про мою маму больше ни слова. Она умерла.
— Я знаю. Прости.
— Поздно просить прощения у мёртвых.
Виктор переехал через неделю. Спал в маленькой комнате, которая раньше была маминой. Вёл себя тихо, старался не попадаться на глаза.
Однажды Анна Петровна спросила:
— А любил ты её?
— Думал, что да.
— А меня?
— Тебя? Привык. Это хуже любви и лучше её.
— Почему хуже?
— Потому что скучно.
— А почему лучше?
— Потому что надёжно.
Они так и живут теперь. Не ругаются, не ссорятся. Говорят мало, но по делу. Он помогает по хозяйству, она готовит и стирает. Как соседи в одном доме.
Иногда Анна Петровна думает: а стоило ли его прощать? И каждый раз отвечает себе: да, стоило. Не ради него, ради себя. Чтобы не остаться одной в этом большом доме со всеми его воспоминаниями.