Будешь искать правду - посадим! - с такими словами начальник лесничества порвал его документы о приеме на работу …
Мой отец, синеглазый паренек из глухой сибирской деревни, был призван в армию в начале пятидесятых. Два класса образования, но душа нараспашку и веселый нрав. Удивительно, но судьба забросила его служить в ГДР, на шахты, в охрану. Германия, всего через пять лет после войны, уже восстанавливалась, и он увидел другую жизнь, другую реальность.
До армии он успел жениться по большой любви на моей маме. После службы ему предложили остаться работать там. Он понимал, что ждет его на родине: развалившаяся деревня, отсутствие перспектив. Написал маме письмо с предложением. Мама, посоветовавшись с родней, получила единодушный ответ: "Уедешь к врагам – сама станешь врагом, мы тебе этого не простим!" Отказалась.
Отец вернулся в Сибирь. Мама работала на заводе, снимала койку в бараке с подружкой. В эту тесную "конуру" и приехал отец. Жить втроем было нелегко, но другого выхода не было. Он тоже устроился на завод. Вскоре родилась старшая дочь. Жилищные условия не улучшились.
Его старший брат, потерявший ногу на войне и прошедший реабилитацию, жил в селе Новосибирской области. Женился на санитарке, у них родилось двое сыновей. Он предложил отцу переехать к нему, обещая хоть какую-то помощь.
Приехали. Купили избушку-развалюшку. Мама с годовалой дочкой осталась дома (садика не было), а отец и брат работали. Зарплаты в селе были мизерными, едва хватало на жизнь. И тут новая напасть: мама оказалась беременна вторым ребенком, уже на большом сроке. Аборт делать отказались. Так родилась я. Радости, конечно, не было. Отец даже не хотел забирать маму из больницы. Но позвонили, отругали, и меня привезли домой.
Это была не просто жизнь, это была борьба. Борьба за каждый день, за каждый кусок хлеба, за право дышать полной грудью. Но в глазах моего отца, даже в самые трудные моменты, всегда горел огонек. Жажда жизни, неукротимая, сильная, как сибирская река. Он не сломался. Он верил. И эта вера передалась нам, его детям. Мы выросли, несмотря ни на что. И я знаю, что все, что я пишу, это было. Это было, и я – участник этой жизни.
Кедровый орешек судьбы
Год пролетел незаметно, оставив после себя лишь легкий привкус перемен. Семья, посовещавшись, пришла к единому мнению: отцу пора менять работу. Осень уже раскрашивала лес золотом и багрянцем, когда он устроился в лесничество.
Не успел он толком освоиться, как пришла первая командировка – "шишковать". Задача казалась простой: отправиться на север области и собирать шишки кедра.
Техника безопасности в те времена была понятием весьма условным. Привязывались веревкой к стволу, брали в руки длинную палку и лезли наверх, чтобы сбивать драгоценные орехи. Отец, крепкий и уверенный в себе, не видел в этом ничего особенного. Но кедр, могучий и древний, решил иначе. В один из таких подъемов, что-то пошло не так. Отец упал.
Боль пронзила тело, а затем наступила пустота. Перелом позвоночника. Его, обездвиженного, довезли на лошадях до райцентра – Колывани. Там провели операцию. Неудачно. Отец остался лежачим.
Время шло, и стало ясно, что в Колывани ему не помогут. Решили переправить его в областную больницу. Там снова взялись за дело. Снова операция, снова надежда. На этот раз, казалось, получилось лучше.
Когда отца привезли обратно в деревню, мне был всего годик. Он сам потом с улыбкой говорил: "Вместе с тобой учились ходить!" Мама, оставшись без работы и без декретных выплат, не получала никакой помощи. Единственной поддержкой был брат, который приносил нехитрую еду – "на булку хлеба", как он говорил.
В нашей деревне не было даже фельдшерского пункта. И тогда дядя Илья, видя их отчаянное положение, решил вернуться в ту деревню, где когда-то был дом инвалидов.
Отец, кое-как передвигаясь, добрался до лесничества. Попросил оформить инвалидность. Ему дали вторую группу, без права работать, по бытовой травме. Это означало минимальную пенсию, всего рублей двенадцать. "Ну не обжираться же нам!" – горько шутил он.
Отец пытался выяснить свои права, понять, как получить хоть какую-то справедливость. Но начальник лесничества, видимо, не желая разбираться, порвал его документы о приеме на работу. "Будешь искать правду – посадим", – пригрозил он, ставя точку в их надеждах.
Так, под сенью могучих кедров, чьи шишки принесли ему беду, отец оказался сломлен не только физически, но и морально. Его судьба, как и те кедровые орешки, оказалась хрупкой и непредсказуемой, затерянной где-то между суровой природой и равнодушными людьми.
Успенка: Сквозь Тень и Свет
Годы сталинизма, словно невидимый шрам, еще кровоточили на теле страны, когда жизнь заставила нас вернуться в Успенку, мою малую родину. Не по своей воле, а за братом. В его ограде, в тесной скотной стайке, мы, четверо, нашли свое временное пристанище. Мама, не сломленная, но измотанная, устроилась санитаркой в тот же дом инвалидов. Все эти тяготы и лишения измотали ее и она слегла.
"Не могла встать, не могла есть, сил не было", – шептала она, лежа дома, словно тень самой себя. Отец, с детьми на руках, пытался справиться, но бремя было непосильным. Он увез ее на лошади в больничку в Дубровино, наш сельсовет. Месяц, другой – без улучшений, но еще живая. Какое там могло быть лечение, кроме горсти норсульфазола?
Однажды отец приехал к ней, слезы текли по его щекам. "Мария, я не могу с детьми. Давай домой. Живи или как, но лучше дома..." Он привез ей бутылку гематогена, единственное, что удалось купить в больнице. А дома – двое замызганных, голодных, нестиранных девочек на кровати, волосы спутаны в колтуны.
"Маша, ты вот тут лежи, я дочек тебе посажу, а сам картошку сварю в мундире". Отец, после операции, плохо ходил, ноги сохли. Поэтому я всегда помню его в валенках, летом – с калошами.
Но мама наша, как ни странно, поправилась. Вернулась к жизни, к работе. И вот, вдвоем, без помощи государства, они построили себе дом. Отец на лодке ловил в половодье лес на Оби, и по бревнышку, по бревнышку, дом рос. Выжили! Даже через десять лет родили нам братика. Отец очень мечтал о сыне.
Дети выросли. Все хорошие, все выучились. Сестра – повар, я – геолог, брат – инженер в типографии. Учились сами, без помощи родителей. Откуда им было взять?
Мама моя прожила почти девяносто лет. И в ее долгом пути, сквозь годы лишений и испытаний, сквозь тень сталинизма, пробивался свет стойкости, любви и несгибаемой воли к жизни. Успенка, моя малая родина, стала свидетелем этой тихой, но великой победы.
Автор Ирина.
Другие рассказы автора: