Я сидела в маленьком уютном кафе напротив Ольги Сергеевны и смотрела на потрёпанную синюю тетрадь. Руки дрожали. «Мне страшно признаться. Но Света — не родная дочь моего мужа...» Я подняла глаза на сиделку: — Что это значит? Ольга Сергеевна вздохнула: — Ваша мама очень переживала последние месяцы. Говорила, что виновата перед обеими дочерьми. Перед Светланой — потому что скрывала правду. Перед вами — потому что вы росли в тени сестры. Я перелистнула страницу. Мамин почерк — знакомый, округлый. «15 марта 1998 года. Витя снова отстранился от Светы. Она принесла ему рисунок — он даже не посмотрел. Сказал: чужой ребёнок останется чужим. Мне так больно. Я пытаюсь компенсировать Свете его холодность. Покупаю ей всё, что просит. А Мариша растёт сама по себе. Умная, самостоятельная. Ей достаётся меньше внимания, но она не жалуется. И это делает меня ещё более виноватой». Слёзы потекли сами. Я вытерла их салфеткой. — Света знала, что неродная? — Ваша мама говорила, что нет. Официально её отцом
Публикация доступна с подпиской
Премиум Лайт