Добрый вечер.
Весна 1975 года в сибирском селе Боровое начиналась как обычно. Тайга только просыпалась от зимней спячки, а жизнь в посёлке текла своим неторопливым, предсказуемым руслом. Серьёзных преступлений здесь не помнили. До того вечера, когда обычная семейная драма обернулась леденящей душу тайной, раскрыть которую помогли не следователи, а тайга и совесть самого преступника.
Всё началось с пропавшей гармони. Пётр Королёв, местный механизатор, давно скатившийся в запой, дал свою гармонь приятелю, Михаилу Полуянову, на сельскую свадьбу. Тот задержал возвращение инструмента. Вечером 22 апреля две дочери Королёвых, Настя и Лена, вернулись с танцев. В доме было темно. Старшая, войдя в сени, споткнулась о что-то мягкое и липкое. Когда зажгли свет, девочки увидели страшную картину: их мать Надежда...
Идеальный подозреваемый
Картина казалась ясной. Главным подозреваемым стал Пётр Королёв. С женой он был в жестокой ссоре, брак трещал по швам. Он постоянно требовал у Надежды денег на выпивку, угрожал ей. В тот вечер его видели пьяным неподалёку от дома. Мотив, характер, отсутствие алиби — всё сходилось. Его задержали.
Но была одна неувязка, перечёркивавшая все улики. На одежде и теле Королёва не было ни единой капли крови. А при такой жестокой расправе убийца просто не мог остаться чистым. Следователи из Иркутска, несмотря на давление, не стали подгонять дело. Они отпустили Королёва и стали искать другие версии.
Странная улика и пропавший односельчанин
В доме нашли разорванную фотографию. На снимке был мужчина за рулём лесовоза. Пётр заявил, что не знает этого человека, но, возможно, это любовник жены. По фотографии опознали Николая Горбатских, вахтового шофёра. Однако у него оказалось железное алиби — в день убийства он был за сто километров от Борового.
Выяснилась любопытная деталь: снимок Горбатских несколько лет назад подарил своему другу и напарнику — Михаилу Полуянову. А тот как раз бесследно исчез из села в день убийства. В его доме при обыске нашли пиджак с бурыми пятнами. Экспертиза подтвердила: это кровь той же группы, что и у убитой.
Мотив оставался загадкой. Полуянов был на 12 лет моложе Надежды, они не общались. Но Пётр Королёв вспомнил про свою гармонь. Инструмент, который Полуян долго не возвращал, теперь висел на своём месте в сенях. Версия начала складываться: Полуян пришёл вернуть гармонь, что-то произошло, и он набросился на хозяйку. Но зачем?
Розыск ничего не дал. Михаил Полуянов, опытный таёжник, взял ружьё и растворился в бескрайней сибирской тайге. Дело постепенно превращалось в архивную папку.
Находка в осенней тайге
Прошло три с лишним года. Осенью 1978 года охотники в 30 километрах от Борового наткнулись на жуткую находку. У подножия старого кедра лежал скелет. Рядом валялось охотничье ружьё, в сумке — пачка денег и стопка исписанных карандашом листков. По номеру ружья и ключам в кармане опознали Михаила Полуянова. Но главным открытием стал его дневник.
Исповедь в записной книжке
Первые записи были чёткими. Полуянов подробно, с мучительными подробностями, описал ту ночь. Он пришёл вернуть гармонь. Разговорились с Надеждой. Женщина, уставшая от пьяного мужа, пожаловалась, что копила деньги на побег в тёплые края, и даже показала одну из заначек. И тут, по его словам, «что-то в голове щёлкнуло». Жажда лёгких денег затмила рассудок. Он схватил нож со стола и ударил её в спину.
Забрав деньги (около 6000 рублей — огромная сумма по тем временам), он в ужасе бежал из дома. Разорвал и выбросил фотографию друга — почему, так и не объяснил. Осознав, что совершил, он не вернулся в село, а ушёл в тайгу. Он был уверен, что его найдут и расстреляют. Этот страх оказался сильнее голода, холода и одиночества.
Три года самонаказания
Дальнейшие записи — это хроника медленного самоуничтожения. Сначала он вёл счёт дням, потом неделям, потом потерял счет времени. Он кочевал по охотничьим избушкам, воровал припасы, охотился, пока не кончились патроны. Деньги, ради которых было совершено преступление, он таскал с собой, не решаясь ни потратить, ни выбросить.
Тайга, которой он так хорошо знал, стала его тюрьмой. Последние записи стали неразборчивыми. Полуянов жаловался, что слепнет — от недоедания, цинги и жизни в полумраке. Он писал огромные, корявые буквы, выводя их почти на ощупь. Ослепнув и окончательно обессилев после третьей таёжной зимы, он исчерпал все ресурсы для выживания. Но страх перед людским судом оставался сильнее инстинкта самосохранения.
В своей последней записи он написал, что принимает решение. У него оставался один патрон. Он не пошёл сдаваться. Он выбрал судью, которого боялся меньше, чем государственный трибунал, — самого себя. Останки нашли сидящими у дерева. Ружьё было приставлено к виску. Последний патрон он истратил не на охоту, а на приведение в исполнение собственного приговора.
Дело было закрыто. История стала в округе притчей о неотвратимости расплаты. Иногда правосудие вершится не в зале суда под мерцающими люстрами, а в глухой тайге под скупым светом северного неба. И самый строгий приговор человек выносит себе сам.
Подписывайтесь на канал Особое дело