При поддержке моего Telegram
1. Равенство как приманка, а не как цель
Слово “равенство” в революции работало как крючок. Оно звучит честно, по мужски, по справедливости: уберем богатых, поделим поровну, и заживем. Но у этой приманки всегда был второй слой, который вслух не любят произносить. Равенство обещают толпе, а управлять собираются меньшинством. Не “всем поровну”, а “мы решим, кому сколько”.
Проблема даже не в том, что идея красивая. Проблема в цене. Как только равенство делают государственной задачей, начинается неизбежное: поиск “неравных”, “врагов”, “лишних”, “подозрительных”. И дальше уже не про справедливость, а про контроль.
2. Диктатура вместо равных правил
В реальной политике лозунг равенства быстро превращается в диктатуру “правильных”. В теории это “власть трудящихся”, а на практике это власть аппарата, который решает, кто сегодня “трудящийся”, а кто завтра “контра”. И тут равенство умирает первым, потому что равенство не дружит с неприкосновенной властью.
Нужен порядок? Отлично. Но когда порядок строится на страхе, он превращается в систему, где главное не работа и результат, а лояльность и молчание.
3. Военный коммунизм: равенство голода
Дальше в ход пошла жесткая реальность гражданской войны и политика “военного коммунизма”. На земле это выглядело просто: у деревни забирают хлеб, чтобы кормить город и армию. Механизм известный: продразверстка, когда изъятие становится нормой, а не исключением.
И вот тут можно честно сказать: да, страна тогда горела, было тяжело всем. Только “всем тяжело” не значит “всем одинаково”. Простому человеку доставалась обязанность, риск и пустой котел. А тем, кто сидел ближе к распределению, доставалось право решать и доступ к пайку. Равенство, говоришь? Скорее равенство в обязанностях, но не в возможностях.
4. НЭП как признание провала лозунга
Самое показательное происходит в 1921 году. Продразверстку отменяют и вводят продналог. Это делается решением Х съезда РКП(б), а затем оформляется декретом от 21 марта 1921 года.
Если перевести на человеческий язык: система “заберем сколько надо” ломала производство и доводила страну до бунтов и голода, поэтому пришлось откатиться назад и дать людям стимул производить и торговать. То есть равенство “по ленински” пришлось чинить обычной старой мотивацией: сделал больше, живешь лучше. Без этого общество не едет.
И вот вопрос к читателю, который любит честность. Если равенство было рабочей моделью, зачем его срочно подлатали НЭПом?
5. Привилегии как неизбежный побочный продукт
Где появляется распределение, там появляется привилегия. Это не “случайная ошибка”. Это конструкция. Нужны списки, нормы, пайки, доступ, разрешения. А значит нужны люди, которые эти списки подписывают. Дальше все по старой схеме: ты не просто гражданин, ты “прикрепленный”.
Позже это оформится в целый слой номенклатуры, где доступы и права превращаются в отдельную касту “управляющих”.
И не надо делать вид, что это “искажение идеи”. Это прямое следствие идеи, где государство распределяет жизнь. Кому то распределяют работу, кому то распределяют судьбу.
6. Почему эта ложь оказалась самой дорогой
Потому что она бьет не по кошельку, а по голове. Равенство в таком виде учит человека трем вещам:
Первое. Не высовывайся, будь как все.
Второе. Не зарабатывай, жди.
Третье. Не спорь с распределителем, он решает.
А потом проходит двадцать лет, сорок лет, шестьдесят лет, и у людей в крови сидит привычка: лучше потерпеть, чем рисковать, лучше ругать “богатых”, чем строить свое. И это не философия. Это бытовой рефлекс, который передается в семьях, как старая мятая куртка: “на всякий случай”.
7. Итог без сладкой глазури
Ленинское “равенство” продали как мечту о справедливости, а по факту оно стало входным билетом в систему, где равны только те, кто послушен. А кто распоряжается, тот всегда будет “чуть равнее”.
Если хочется справедливости по настоящему, она начинается не с уравниловки, а с простого: одинаковые правила для всех, защита собственности, честный суд и ответственность за власть. Без этого любое “равенство” превращается в красивую вывеску на двери распределителя.