— Ираида Петровна, я вас не ждала сегодня.
Оля замерла на пороге собственной кухни. Свекровь стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. На столе громоздились пакеты с продуктами, а вся посуда из верхних шкафов переехала вниз.
— Сынок попросил присмотреть, чтобы ты голодная не осталась, — Ираида Петровна даже не обернулась. — Вижу, у вас тут опять пусто в холодильнике. Хорошо, я захватила кое-что.
Оля сбросила туфли и прошла на кухню. Рабочий день выдался тяжелым — сдавали квартальный отчет, главврач три раза возвращал документы на доработку. Сейчас она мечтала только об одном: переодеться в домашнее, плюхнуться на диван и посмотреть сериал.
— Денис не говорил, что вы придете.
— А зачем говорить? Я же не чужая, — свекровь наконец повернулась, оценивающе оглядела невестку. — Что-то ты бледная какая-то. Наверное, опять питаешься как попало. Вот я суп сварила, поешь сейчас нормально.
Оля глубоко вдохнула. Она знала этот тон. Этот тон означал, что Ираида Петровна уже приняла решения за всех и спорить бесполезно.
— Спасибо, но я не голодная. Ужинала на работе.
— В столовой поликлиники? Да там одна химия, — свекровь открыла нижний шкаф, достала сковороду. — А посуду зачем так ставила? Тяжелое вниз, легкое наверх — элементарная логика. Я тут навела порядок, теперь хоть найти что-то можно.
Оля посмотрела на перевернутую вверх дном кухню. Ее кухню. Где она сама три месяца назад расставила все так, как ей удобно.
— Ираида Петровна, я привыкла к своему порядку.
— Привычка — дело наживное. Поживешь, увидишь, как удобнее станет.
Свекровь принялась доставать сковороду побольше, явно собираясь что-то жарить. Оля почувствовала, как внутри начинает закипать раздражение.
— Послушайте, давайте так: в следующий раз предупредите, когда соберетесь прийти. Мы с Денисом можем быть заняты.
Ираида Петровна замерла, держа в руках пачку котлет.
— То есть ты хочешь сказать, что я должна к собственному сыну через секретаря записываться?
— Я хочу сказать, что было бы вежливо предупредить о визите.
— Вежливо, — свекровь медленно поставила котлеты на стол. — Понятно. Значит, я теперь для тебя посторонний человек, которому нужно разрешение спрашивать.
— Я этого не говорила.
— Но подумала, — Ираида Петровна сняла фартук. — Ладно, я поняла. Не буду мешать вашей личной жизни. Скажешь Денису, что ужин в холодильнике.
Она взяла сумку и направилась к выходу. Оля стояла, не зная, остановить ее или дать уйти. С одной стороны, она действительно устала и хотела побыть одна. С другой — понимала, что сейчас свекровь позвонит сыну и устроит скандал.
Дверь хлопнула. Оля опустилась на стул и закрыла лицо руками. Замечательно. Просто замечательно.
Денис вернулся около девяти. Оля уже лежала на диване, бездумно листая ленту в телефоне. По лицу мужа сразу стало понятно — разговор со свекровью состоялся.
— Серьезно? — он даже не поздоровался. — Ты выгнала мою мать?
— Я ее не выгоняла.
— Она в слезах мне звонила! Говорит, приехала ужин приготовить, а ты ее почти за дверь вытолкнула!
Оля села, положила телефон на подлокотник.
— Ден, я попросила ее предупреждать о визитах. Это нормально?
— Нормально? — он прошел в комнату, начал стягивать рабочую рубашку. — Это моя мать! Она вырастила меня, всю жизнь...
— Всю жизнь за тобой бегала, я знаю, — Оля встала, подошла к мужу. — Слушай, я правда не хотела обидеть Ираиду Петровну. Но она пришла без предупреждения, перевернула всю кухню...
— Ну и что? Хотела помочь!
— Помочь — это спросить, нужна ли помощь. А не приходить с ключом и переставлять чужие вещи.
Денис дернул ящик комода, достал домашние штаны.
— Чужие вещи, — повторил он. — Отлично. Значит, для тебя моя мать — чужой человек.
— Я этого не говорила!
— Но именно это имела в виду, — он ушел в ванную, через минуту оттуда донеслось: — Просто скажи матери спасибо, что приготовила ужин, и все. Какие проблемы?
Оля прислонилась к дверному косяку.
— Проблема в том, что она не спросила, нужен ли мне этот ужин. Не спросила, удобно ли мне сейчас. Просто пришла, как к себе домой.
— Ну так почти как к себе! — Денис вышел, раздраженно вытирая лицо полотенцем. — Ей же некуда идти, отец в рейсах, Костя на работе до ночи. Она одна сидит.
— У нее свой дом. Если ты хочешь видеться со своей мамой, делай это вне нашего дома. Тут я ее не жду.
— Ты правда такая бесчувственная?
Оля почувствовала, как слова больно ударили. Бесчувственная. Значит, если она хочет хотя бы немного контроля над собственной жизнью, она бесчувственная.
— Ладно, — тихо сказала она. — Поговорим, когда успокоишься.
— Я спокоен! — выкрикнул Денис и тут же осекся. — Просто... ты же понимаешь, мама не со зла. Она переживает за нас.
Оля кивнула и вернулась на диван. Спорить сейчас было бесполезно. Денис не слышал ее — слышал только обиженную мать.
На следующее утро они вышли из дома одновременно. Денис бросил короткое "пока" и пошел к машине. Оля смотрела ему вслед и думала: когда же он научится видеть не только мамину боль, но и ее?
На работе Лариса сразу заметила настроение подруги.
— Что случилось? — она закрыла дверь ординаторской, где они прятались в обеденный перерыв от шума коридора.
Оля рассказала вчерашнюю историю. Лариса слушала, покачивая головой.
— Ты знаешь мое мнение о свекровях, — наконец сказала она. — Они не успокоятся, пока не отхватят себе кусок от вашей жизни. Моя бывшая свекровь тоже считала, что я должна радоваться ее визитам в любое время суток.
— У нас не так плохо, — Оля почему-то бросилась защищать ситуацию. — Просто... Ираида Петровна привыкла контролировать Дениса. А теперь я стою между ними.
— Вот именно. И либо ты поставишь четкие правила сейчас, либо потом будет только хуже.
Оля понимала, что подруга права. Но признавать это вслух почему-то не хотелось.
Вечером Денис пришел раньше обычного. Принес цветы — небольшой букет хризантем. Оля удивленно посмотрела на него.
— Прости за вчера, — сказал он, протягивая букет. — Я погорячился. Давай спокойно все обсудим.
Они сели на кухне. Денис взялся за слова:
— Слушай, мама действительно могла бы предупреждать. Я с ней поговорю, хорошо? Просто не злись на нее. У нее нет других детей, кроме нас с Костей.
— Я не злюсь, — Оля поставила цветы в вазу. — Я просто хочу, чтобы она уважала наше пространство.
— Будет уважать, обещаю.
Они помирились. Денис даже сам приготовил ужин — яичницу с колбасой, но Оля была рада и такому знаку внимания. Может, действительно все наладится?
***
Неделя прошла спокойно. Ираида Петровна не звонила, не приезжала. Оля почти расслабилась, решив, что разговор с сыном подействовал. Но в субботу утром раздался звонок в домофон.
— Кто там? — Денис был еще сонный, в одних трусах дошел до трубки.
— Сынок, это мама. Открой, мы с Костей гостинцев привезли.
Денис нажал кнопку, даже не глянув на Олю. Та сидела на кухне, держа в руке недопитый кофе. Значит, все повторяется.
Через минуту в квартиру ввалились Ираида Петровна с огромными сумками и Костя с двумя пакетами в руках. Младший брат Дениса выглядел смущенным.
— Привет всем, — пробормотал он, пряча глаза.
— Вот, мы тут рядом были, — свекровь прошла на кухню, едва кивнув Оле. — Решили заехать. Костя, ставь сумки на стол.
Оля молча наблюдала, как ее кухня снова превращается в филиал продуктового склада. Ираида Петровна методично выгружала банки, пакеты, контейнеры.
— Это вам огурцы соленые, это грибы. А вот тут котлеты домашние, только разморозить надо.
— Спасибо, мам, — Денис явно не знал, как реагировать.
Костя молча таскал сумки, бросая на Олю виноватые взгляды. Ему было двадцать шесть, но он до сих пор слушался мать беспрекословно.
— Ну что, будете завтракать? — Ираида Петровна уже открывала холодильник, оценивающе разглядывая содержимое. — Опять пусто. Оля, ты что, магазины забыла?
— Мы собирались сегодня за покупками, — ровно ответила Оля.
— Ага, собирались. А пока что сын голодный ходит, — свекровь достала яйца. — Сейчас я вам нормальный завтрак приготовлю.
— Мама, не надо, мы сами...
— Костя, иди машину переставь, а то там эвакуатор ходит, — перебила его Ираида Петровна.
Костя благодарно сбежал. Денис посмотрел на Олю, та пожала плечами. Спорить не хотелось — все равно бесполезно.
Следующие два часа свекровь командовала парадом. Готовила, раскладывала продукты, попутно комментируя состояние квартиры.
— Окна давно мыли? А то какие-то мутные.
— Ковер надо бы в химчистку сдать.
— Ден, у тебя рубашка порвана. Принеси, я зашью.
Оля сидела в комнате, делая вид, что читает книгу. На самом деле она просто ждала, когда это закончится.
В час дня Ираида Петровна наконец собралась уходить.
— Ну все, нам пора. Костя, пойдем, сына, — она чмокнула Дениса в щеку и направилась к выходу.
Оля проводила их взглядом. Костя выскользнул последним, успев шепнуть:
— Извини, она вчера весь вечер про вас говорила. Я пытался отговорить.
Дверь закрылась. Оля и Денис остались наедине.
— Видишь, она предупредила, что приедет, — Денис первым нарушил тишину.
— Ден, она позвонила уже из подъезда. Это не предупреждение.
— Ну а что она должна была сделать? За неделю планы согласовывать?
Оля встала, прошла на кухню. Там царил идеальный порядок — по меркам Ираиды Петровны. Посуда переставлена, крупы переложены в другие банки, даже холодильник перераспределен заново.
— Мне некомфортно, — тихо сказала она.
Денис подошел сзади, обнял за плечи.
— Я понимаю. Но она же из хороших побуждений.
— Хорошие побуждения не отменяют того, что это мой дом. Наш дом.
— Ладно, я еще раз поговорю с ней.
Только вот разговор так и не состоялся. Потому что на следующий день начались звонки.
Ираида Петровна звонила Денису каждый вечер. Сначала просто спрашивала, как дела. Потом начала жаловаться на здоровье.
— Сынок, у меня сегодня давление скакало. Тридцать на сто. Еле таблетку приняла.
— Мам, тебе к врачу надо.
— Да куда я пойду, там очереди. Лучше ты приедешь, проверишь, как я.
Денис, конечно, ехал. Возвращался поздно, уставший и молчаливый.
Оля не спрашивала, что случилось. Она видела: муж разрывается между ней и матерью. И это было невыносимо — для них обоих.
Через две недели такой жизни Оля поняла: дальше так продолжаться не может. Надо что-то менять.
В среду вечером, когда Денис в очередной раз собирался ехать к матери, она остановила его у двери.
— Подожди. Поговорим?
— Оль, мне надо ехать. Мама сказала, у нее котел барахлит.
— У нее Костя есть. Пусть он вызовет мастера.
— Костя на работе до девяти.
— И что? Она не может подождать?
Денис повернулся, лицо напряженное.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что твоя мать постоянно находит причины, чтобы ты к ней ездил. Давление, котел, еще что-нибудь. Каждый день новая проблема.
— Ей действительно плохо!
— Ей одиноко, — Оля говорила спокойно, но твердо. — И она пытается заполнить эту пустоту тобой. Но у тебя своя жизнь, Денис. Своя семья.
— Значит, мне забить на мать? Пусть сидит одна и страдает?
— Я этого не говорю! Навещай ее, общайся, помогай. Но не каждый день. И не бросай все, когда она щелкает пальцами.
Денис схватил куртку.
— Мне некогда сейчас это обсуждать.
Он ушел. Оля осталась стоять в прихожей, чувствуя, как внутри разрастается пустота.
***
Котел, конечно, оказался исправен. Денис вернулся через три часа и молча прошел в комнату. Оля не стала выяснять подробности — все было ясно и так.
На следующий день она встретила в подъезде Тамару Сергеевну, соседку снизу. Та, как всегда, не упустила возможности поговорить.
— Оленька, как дела-то? Слышала, свекровь часто у вас бывает.
— Бывает иногда, — уклончиво ответила Оля.
— Ага, иногда, — Тамара Сергеевна многозначительно покачала головой. — Только вот вчера видела, как Денис к ней мчался. Лицо такое напряженное было.
Оля попрощалась и поднялась домой. Замечательно. Теперь еще и соседи обсуждают их семейные проблемы.
В субботу случилось то, чего Оля боялась. Ираида Петровна снова пришла — на этот раз одна, в пять вечера. Денис был на работе, задерживался из-за какой-то срочной приемки машины.
— Здравствуй, Оля, — свекровь стояла на пороге с небольшим пакетом. — Дениса дома нет?
— Нет, он на работе.
— А когда будет?
— Часам к семи, наверное.
Ираида Петровна кивнула и... прошла в квартиру. Просто так, не спросив разрешения.
— Я подожду. Мне с ним поговорить надо.
Оля стояла у открытой двери, не веря своим глазам. Свекровь уже сняла куртку, повесила ее на вешалку и прошла в комнату.
— Ираида Петровна, — Оля закрыла дверь и пошла следом. — Мне неудобно. Я хотела заняться своими делами.
— Ну так занимайся, я тебе не мешаю, — свекровь устроилась на диване. — Просто посижу тихонько.
Оля чувствовала, как внутри начинает закипать гнев. Она весь день работала, мечтала вернуться домой, принять душ, прилечь. И вот теперь вместо отдыха ей предстоит два часа терпеть присутствие свекрови.
— Послушайте, может, вам лучше позвонить Денису? Он заедет к вам после работы.
— Зачем? Я уже здесь, — Ираида Петровна достала телефон. — Посижу, телевизор посмотрю.
Оля стояла посреди комнаты, сжав кулаки. Это было последней каплей. Все недели накопившегося раздражения, все унижения, все игнорирование ее желаний — все это сейчас требовало выхода.
— Ираида Петровна, я устала, — она говорила тихо, но каждое слово звучало отчетливо. — Я весь день на работе. Я хочу отдохнуть. В моем доме. Если вам нужен Денис, позвоните ему, встретьтесь в другом месте.
Свекровь медленно подняла взгляд от телефона.
— То есть ты меня... выгоняешь?
— Я прошу вас уважать мое личное время и пространство.
— Понятно, — Ираида Петровна встала. — Очень понятно. Значит, я теперь лишняя. Мешаю вашей семейной идиллии.
— Я просто прошу предупреждать о визитах. Мы уже об этом говорили!
— Говорили, — свекровь надела куртку. Руки у нее дрожали. — Только я не думала, что моего сына так быстро отвернут от матери. Три года я молчала, терпела твой характер, твои колкости. А теперь еще и приходить к сыну нельзя.
— Какие колкости? Я никогда...
— Передай Денису, что больше я ему мешать не буду, — Ираида Петровна открыла дверь. — Живите, как хотите. Без меня.
Она ушла, не хлопнув дверью. Просто тихо закрыла за собой. И это было хуже любого скандала.
Оля опустилась на диван. Руки тряслись. Она знала, что сейчас последует. Знала, что через полчаса позвонит Денис. И знала, каким будет этот разговор.
Звонок раздался ровно через двадцать минут.
— Что произошло? — голос Дениса был ледяным.
— Твоя мама пришла без предупреждения. Я попросила ее уйти.
— Попросила, — он засмеялся зло. — Мама в слезах! Говорит, ты ее унизила!
— Денис, я просто сказала, что устала и хочу отдохнуть.
— Она моя мать! Она имеет право приходить к сыну!
— Но не имеет права игнорировать мои просьбы! — Оля тоже повысила голос. — Сколько раз мы об этом говорили? Сколько раз ты обещал с ней поговорить?
— Я говорил! Но ты же понимаешь, она не со зла! Просто...
— Просто что? Просто привыкла делать что хочет? Просто считает, что я должна терпеть?
В трубке повисла тишина. Потом Денис тихо сказал:
— Я еду к маме. Ночую у Кости.
— Ден...
Гудки. Он бросил трубку.
Оля сидела на диване, глядя в пустоту. Значит, так. Значит, она виновата. Снова.
Ночь она провела почти без сна. Ворочалась, прокручивая в голове весь разговор. Может, не надо было так резко? Может, стоило потерпеть еще немного?
Нет. Она устала терпеть.
Утром Оля пришла на работу с синяками под глазами. Лариса сразу потащила ее в ординаторскую.
— Рассказывай.
Оля рассказала. Подруга слушала молча, потом спросила:
— И что ты теперь будешь делать?
— Не знаю.
— Знаешь. Просто боишься признаться.
Оля посмотрела на Ларису.
— Я люблю Дениса.
— Я в курсе. Но вопрос не в любви. Вопрос в том, готов ли он выбрать тебя.
Эти слова эхом звучали в голове весь день. Готов ли Денис выбрать ее? Или он так и будет разрываться между женой и матерью, пытаясь угодить обеим и не угодив никому?
Вечером, когда Оля вернулась домой, Дениса уже ждал на диване. Он выглядел измотанным. Глаза красные, небритый, рубашка помятая.
— Ночевал у Кости, — сказал он, хотя Оля не спрашивала.
Она молча прошла на кухню, поставила чайник. Денис пришел следом.
— Мама сказала, что я должен выбрать, — начал он тихо. — Либо она, либо ты.
Оля обернулась, держась за столешницу.
— И что ты выбрал?
— Я не хочу выбирать! — он провел рукой по лицу. — Это же абсурд! Почему я должен выбирать между женой и матерью?
— Потому что твоя мать не дает нам жить спокойно.
— Это не так!
— Это так, Денис, — Оля говорила устало, без злости. — Она постоянно приходит без предупреждения. Переставляет мои вещи. Критикует меня. Звонит тебе каждый день с какими-то проблемами. Она манипулирует тобой.
— Она моя мать! Она вырастила меня, всю жизнь работала...
— Я знаю! — Оля повысила голос. — Я знаю всю эту историю! Но это не дает ей права контролировать нашу жизнь!
Денис молчал. Чайник закипел, но никто не двинулся с места.
— Я разговаривал с ней всю ночь, — наконец сказал он. — Пытался объяснить, что ты не против нее. Что просто хочешь немного пространства. Знаешь, что она ответила?
Оля ждала.
— Она сказала, что всегда знала: я выберу жену. Потому что так всегда происходит. Сыновья уходят, а матери остаются одни.
— И ты чувствуешь себя виноватым.
— А что я должен чувствовать? — Денис посмотрел на нее. — Она действительно останется одна. Отец все время в разъездах. Костя живет своей жизнью. У нее никого нет, кроме меня.
— У нее есть ты, — Оля подошла, взяла его за руку. — Но у тебя тоже должна быть своя жизнь. Мы можем навещать ее, помогать, общаться. Но не каждый день. И не когда она требует этого ультиматумом.
Денис вздохнул. Оля видела: он понимает. Понимает, но не может переступить через годы материнского влияния.
— Дай мне время, — попросил он. — Просто немного времени. Я во всем разберусь.
Оля кивнула. Потому что другого выхода не было.
***
Время, которое просил Денис, превратилось в три недели молчаливого напряжения. Он ездил к матери по выходным, возвращался мрачный и замкнутый. Оля не спрашивала подробностей — чувствовала, что муж еще не готов об этом говорить.
Ираида Петровна не звонила Оле. Вообще не выходила на связь. Будто Оля перестала существовать. Иногда Денис передавал короткие сообщения: «Мама спрашивает, как дела» или «Мама просила привезти лекарство». Но это было формальностью — Оля понимала, что за вежливыми словами скрывается холодная обида.
В один из четвергов Костя позвонил Денису на работу. Оля узнала об этом только вечером, когда муж пришел домой и сразу прошел в комнату.
— Что случилось? — она пошла следом.
Денис сидел на кровати, глядя в одну точку.
— Костя говорит, мама похудела. Почти не ест. Сидит целыми днями у окна, смотрит в никуда.
Оля почувствовала укол вины. Потом злость на себя за эту вину.
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю, — он поднял на нее взгляд. — Но мне плохо от того, что она страдает.
— Ден, она взрослый человек. Она сама выбрала эту линию поведения.
— Ты не понимаешь, — он встал, прошел к окну. — У нее нет других детей. Я для нее все.
— А я для тебя кто?
Вопрос повис в воздухе. Денис обернулся, лицо измученное.
— Оля, я не хочу терять ни тебя, ни мать. Почему вы не можете просто...
— Просто что? Ужиться? — Оля подошла ближе. — Я три года пыталась. Улыбалась, когда она критиковала мою готовку. Молчала, когда она учила меня, как правильно гладить твои рубашки. Терпела, когда она приходила без предупреждения. Сколько еще я должна терпеть?
— Но ведь она моя мать!
— А я твоя жена! — Оля не кричала, но голос дрожал. — И если ты не можешь защитить меня, не можешь поставить нормальные границы, то какой смысл в этом браке?
Денис побледнел.
— Ты ставишь мне ультиматум?
— Нет, — Оля покачала головой. — Я говорю правду. Я больше не могу жить в постоянном напряжении. Не могу чувствовать себя виноватой за то, что хочу элементарного уважения в собственном доме.
Тишина затягивалась. Наконец Денис тихо сказал:
— Мне нужно подумать.
Он взял куртку и ушел. Оля осталась стоять посреди комнаты, чувствуя, как внутри все похолодело. Может, это конец. Может, она только что потеряла мужа.
Денис вернулся за полночь. Оля не спала, лежала в темноте, глядя в потолок. Услышала, как открылась дверь, как он разулся в прихожей. Потом шаги к спальне.
— Оль, ты не спишь?
— Не сплю.
Он сел на край кровати. В темноте Оля видела только силуэт.
— Я был у Вадима.
Оля удивленно приподнялась на локте. Отец Дениса редко бывал дома, всегда в рейсах. Они виделись от силы раз в месяц.
— Он приехал вечером. Я позвонил, попросил встретиться, — Денис помолчал. — Знаешь, что он сказал?
— Что?
— Он сказал, что всю жизнь старался не лезть, когда мать всеми командовала. Потому что проще было согласиться, чем спорить. Но это не сделало его счастливым. Это сделало его... невидимым в собственной семье.
Оля молчала, давая мужу договорить.
— Отец сказал: «Сынок, ты должен сам решить, какой жизнью хочешь жить. Но если ты выберешь путь наименьшего сопротивления, через десять лет проснешься чужим в своем доме». Он говорил про себя. Про то, как ушел в рейсы, чтобы меньше видеть мать, меньше конфликтовать.
Денис повернулся к Оле.
— Я не хочу так жить. Не хочу сбегать от своей семьи.
— Тогда что ты хочешь?
— Хочу поставить границы. Настоящие границы, — он взял ее руку. — Завтра поеду к маме. Скажу, что если она хочет видеться со мной, мы будем встречаться в кафе, у них дома, где угодно. Но в нашу квартиру — только когда мы оба согласны.
Оля почувствовала, как внутри что-то оттаяло.
— Ты уверен?
— Нет, — честно признался Денис. — Мне страшно. Но я больше не могу разрываться между вами. Это убивает меня. Убивает нас.
Он лег рядом, обнял ее. Оля прижалась к нему, чувствуя, как в груди теплеет.
— Она будет кричать, — предупредила Оля.
— Я знаю.
— Будет обвинять меня.
— Я знаю.
— Может сказать, что ты предал ее.
— Я знаю, — Денис поцеловал ее в макушку. — Но я должен это сделать. Ради нас.
Утром он действительно поехал к Ираиде Петровне. Оля проводила его до двери, сжав в руке телефон. Ждать обещал к обеду, но вернулся только вечером.
Лицо у него было бледное, глаза красные. Оля молча обняла мужа.
— Ну что, я теперь официально предатель, — сказал он с кривой усмешкой. — Мать кричала два часа. Говорила, что я выбрал чужую женщину вместо родной крови. Что она всю жизнь жертвовала ради меня, а я вот так ее отбросил.
— Ден...
— Костя пытался вмешаться, успокоить. Но мама не слушала. В какой-то момент она сказала: «Хорошо, раз я тебе больше не мать, живи как знаешь». И ушла к себе в комнату.
Он опустился на диван, закрыл лицо руками.
— Я чувствую себя последним... человеком.
Оля села рядом, положила голову ему на плечо.
— Ты сделал правильно. Ты не отрекся от матери. Ты просто поставил правила.
— Она так не считает.
— Сейчас не считает. Может, потом поймет.
Денис обнял ее, уткнулся лицом в ее волосы.
— Спасибо, что не ушла. Когда я тянул с решением. Спасибо, что дала мне время.
Оля промолчала. Потому что слова были не нужны.
Следующие дни Ираида Петровна не выходила на связь. Костя звонил раз в два дня, коротко докладывал: мать молчит, ест плохо, на разговоры не идет. Денис принял решение дать ей время остыть.
— Может, она поймет, что я не враг, — говорил он Оле. — Что я просто хочу нормальных отношений.
Через неделю позвонил Вадим. Сказал, что разговаривал с женой, объяснил ей позицию сына. Ираида Петровна слушала молча, потом сказала: «Ладно. Пусть живет как знает».
Это было не прощением, но хотя бы перемирием.
Прошел месяц. Денис встретился с матерью в кафе возле их дома. Оля не пошла — решила, что им лучше поговорить наедине. Вернулся Денис спокойный, но не радостный.
— Она вела себя... сдержанно, — рассказал он. — Спрашивала про работу, про здоровье. Я предложил помочь с ремонтом в их квартире — согласилась. Но про тебя ни слова. Будто тебя не существует.
Оля кивнула. Она не ждала другого. Ираида Петровна не из тех, кто легко прощает.
— Думаешь, она когда-нибудь смирится? — спросил Денис.
— Не знаю, — честно ответила Оля. — Может быть. А может, нет. Но это уже ее выбор.
Они сидели на кухне, пили обычный вечерний кофе. За окном стемнело, включились фонари. Где-то внизу лаяла собака. Обычный будний вечер. Только теперь они были спокойны. Без постоянного напряжения, без ожидания очередного визита или звонка.
— Знаешь, — Денис обнял Олю за плечи, — отец был прав. Жить в постоянном конфликте невыносимо. Лучше честно расставить все по местам, чем годами притворяться.
Оля согласно кивнула. Они не получили сказочного финала с объятиями и слезами примирения. Ираида Петровна осталась обиженной, отношения были холодными. Но зато появились границы. Правила, которые все понимали.
Это был не счастливый конец. Это был честный конец.
И для Оли с Денисом этого было достаточно.