Арина сидела в офисной столовой, погружённая в свои мысли. Перед ней стояла чашка давно остывшего чая, к которому она так и не притронулась. Её пальцы быстро скользили по экрану телефона, перелистывая одно объявление за другим. Лицо девушки постепенно становилось всё более озабоченным – ни один из вариантов не подходил.
– Ну вот, опять ничего подходящего, – тихо вздохнула она, откидывая телефон в сторону. – Сессия через две недели, а я всё без жилья.
Напротив неё, неспешно помешивая йогурт ложкой, внимательно слушала Оксана – коллега из соседнего отдела.
– А что, в том хостеле, где ты раньше жила, мест нет? – спросила Оксана, слегка приподняв брови. Женщина не понимала, зачем нужно было поступать в институт аж в соседней области, будто здесь достойный заведений нет.
– Закрылся на ремонт, – ответила Арина, снова беря в руки телефон и проводя пальцем по экрану, чтобы смахнуть очередное неподходящее объявление. – А то, что есть сейчас… Либо безумно дорого, либо в таких районах, что страшно заходить. Ты представляешь, некоторые варианты даже без фото – только адрес и пара строк описания. Как тут решиться?
Оксана на мгновение задумалась, машинально положив ложку на край стаканчика с йогуртом. Потом её лицо вдруг просветлело, и она даже слегка выпрямилась на стуле.
– Слушай, у меня же тётя в том городе живёт! – воскликнула она с явным воодушевлением. – Дом в хорошем районе, квартира просторная. Она как раз на два месяца уехала отдыхать – говорила, что можно кого‑то пустить пожить, если человек нормальный.
Арина медленно подняла глаза от телефона. В её взгляде читалась надежда, но вместе с тем и некоторая неуверенность – слишком уж неожиданно прозвучало предложение.
– Правда? А как… – начала она, пытаясь сформулировать вопрос.
– Да запросто! – перебила Оксана, явно радуясь, что может реально помочь коллеге. – Ключи у соседки возьмёшь, она предупреждена, что может кто-нибудь приехать. Ну и я ей позвоню. Тётя только просила, чтобы порядок был и всё цело. Но ты же ответственная, я знаю. Никаких проблем не возникнет.
Арина невольно призадумалась. Предложение действительно выглядело слишком уж заманчивым – бесплатное жильё в хорошем районе, без посредников и лишних трат. Но что‑то в этой щедрости настораживало. Она внимательнее посмотрела на Оксану: та улыбалась чересчур широко, говорила с непривычной настойчивостью, будто стремилась во что бы то ни стало убедить её согласиться.
В голове Арины промелькнули воспоминания: Оксана частенько становилась источником офисных сплетен, с живым интересом вникала в чужие дела, порой даже чересчур активно. Сейчас её рвение помочь выглядело… необычным. Слишком уж энергично она продвигала эту идею.
– Не знаю… Как‑то неудобно, – осторожно произнесла Арина, подбирая слова. – Я ведь даже твою тётю не знаю. Да и вообще, получается, я буду жить в чужой квартире… Вдруг что‑то случится, вдруг я что‑то испорчу?
– Да брось! – Оксана небрежно махнула рукой, словно отмахиваясь от всех этих сомнений разом. – Она добрая, не переживай. И тебе удобно – ни риелторов, ни залогов, ни лишних бумажек. Считай, что я тебе помогаю. Ну сама подумай: где ты ещё найдёшь такое предложение?
Арина молчала, мысленно взвешивая “за” и “против”. С одной стороны – реальное решение острой проблемы. До сессии оставалось всего две недели, а поиски жилья так и не принесли результата. С другой – эта странная напористость Оксаны, её привычка всюду совать нос, нездоровое любопытство к чужим делам. Арина не могла отделаться от ощущения, что за этой щедростью кроется что‑то ещё.
Она представила, как будет жить в чужой квартире, каждый день напоминать себе, что это не её пространство, постоянно переживать, чтобы ничего не повредить, не нарушить какие‑нибудь негласные правила. А ещё – необходимость отчитываться, быть на связи, оправдываться за каждую мелочь… Нет, пока она не готова к такому.
– Спасибо, конечно, – наконец произнесла Арина, стараясь, чтобы голос звучал искренне и благодарно. – Ты очень добра. Если не найду ничего подходящего, обязательно воспользуюсь добротой твоей тёти. Честно.
Оксана на мгновение замерла. Её улыбка чуть дрогнула, словно натянутая струна, но тут же вернулась на место – такая же широкая и бодрая, как прежде. Только в глазах мелькнуло что‑то неуловимое, будто она рассчитывала на более решительный ответ.
– Ну как знаешь, – сказала она с напускной лёгкостью, снова беря в руки ложку и принимаясь помешивать йогурт. – Просто хотела помочь. Но соседку я всё же предупрежу.
В следующие дни Арина с утроенной настойчивостью продолжила поиски жилья. Она методично просматривала объявления на разных площадках, звонила по номерам, уточняла детали, выезжала на просмотры. Вариантов на рынке было немало – глаза разбегались от фотографий квартир и заманчивых описаний. Но стоило копнуть глубже, всплывали подводные камни: где‑то требовался залог в размере двух месячных плат, где‑то хозяева настаивали на длительном договоре, а в некоторых случаях район оказывался куда менее привлекательным, чем на картинках.
Арина не сдавалась. И вот, когда надежда уже начала таять, ей наконец повезло.
На одном из сайтов она наткнулась на объявление о сдаче однокомнатной квартиры. Фотографии выглядели скромно, но ведь ей многого и не надо! Светлые стены, простая, но функциональная мебель, чистое окно с видом во двор: этого вполне достаточно. Да и местоположение идеально подходило – всего пятнадцать минут пешком до университета. Арина позвонила по указанному номеру.
Трубку взяла женщина с мягким, спокойным голосом. Она кратко ответила на все вопросы, не пытаясь что‑либо приукрасить. Когда Арина спросила про сроки и документы, хозяйка просто сказала:
– Можно на месяц. Договор составим простой, без лишних сложностей. Мне главное, чтобы жильё в порядке оставалось.
Они договорились о встрече. Квартира оказалась даже лучше, чем на фото. Небольшая, но очень уютная: компактная кухня с новенькой плитой и холодильником, удобный рабочий стол у окна, мягкая кровать с ортопедическим матрасом. Арина сразу почувствовала: здесь можно сосредоточиться на учёбе.
При заселении хозяйка ещё раз мягко напомнила:
– Только прошу, не шумите по вечерам. Соседи у нас спокойные, не хотелось бы им мешать.
– Конечно, – с искренней уверенностью ответила Арина. – Я тут только учиться буду, времени на шум не останется.
Первые дни в новой квартире и правда оказались на удивление комфортными. Арина быстро наладила распорядок: утра – лекции и семинары, вечером – возвращение домой, несложный ужин и долгие часы за конспектами. Кухня стала её маленьким убежищем: здесь она варила ароматный чай, разогревала готовые блюда и иногда, устав от формул и терминов, просто стояла у окна, наблюдая за жизнью двора.
По вечерам, сделав перерыв, Арина выходила на маленький балкон. Прохладный воздух освежал, а тишина двора, нарушаемая лишь редким смехом детей или лаем собаки, действовала умиротворяюще. В такие моменты она невольно думала о предложении Оксаны и понимала, она правильно сделала, что не согласилась. Здесь она живет по правилам, указанным в договоре, ничего лишнего. Кто знает, что было бы в той квартире? Вдруг потом бы всплыли непонятные претензии?
Сессия шла своим чередом. Арина методично готовилась к каждому экзамену, заполняла конспекты аккуратными заметками, повторяла материал по вечерам. Дни складывались в недели, расписание оставалось размеренным, а тишина квартиры лишь помогала сосредоточиться. Она почти перестала вспоминать тот разговор в офисной столовой – до одного телефонного звонка.
– Арина Сергеевна? Вас беспокоит капитан Иванов из городского отдела. Нам нужно с вами встретиться – речь идёт о квартире по адресу Лесная, 21. Там произошло хищение ценностей.
Голос в трубке звучал ровно, без лишних эмоций, но от этих слов у Арины внутри всё сжалось. Она стояла в прихожей своей новой квартиры, держа в одной руке ключи, а в другой – телефон. Только что вернулась с последнего экзамена, думала, как хорошо, что самая напряжённая пора позади, и вот – этот звонок.
– Но я там не жила! – выпалила она, сама удивляясь, насколько взволнованно звучит её голос. – Я сняла другое жильё. Честно. Я там даже не появлялась.
– Мы понимаем, – спокойно, почти буднично ответил капитан. – Но нам нужно задать вам несколько вопросов. Это стандартная процедура. Можете приехать сегодня в отделение? Чем быстрее разберёмся, тем лучше для всех.
Арина взглянула на часы – было около пяти вечера. В голове пронеслось: “А если отказаться? Но тогда, наверное, будет только хуже…”
– Да, конечно, – согласилась она. – Во сколько мне подойти?
Капитан назвал время, поблагодарил за понимание и завершил разговор.
До отделения Арина добралась на автобусе. Ноги слегка подрагивали, когда она поднималась по ступеням здания. В приёмной её встретили вежливо, провели в кабинет, где за столом сидел капитан Иванов – мужчина средних лет с внимательным взглядом и аккуратными очками на переносице.
Мужчина разложил на столе фотографии – чёткие, сделанные при хорошем освещении. На снимках были кольца с камнями, тонкие браслеты, изящное колье. Каждая вещь лежала на нейтральном фоне, рядом – небольшие таблички с номерами.
– Это принадлежало хозяйке квартиры, – пояснил капитан, не торопясь, словно давая Арине время рассмотреть снимки. – По её словам, всё пропало после того, как она вернулась и проверила жильё. Она хотела, чтобы кто-то приглядел за её квартирой и нашла жильца напрямую, через свою племянницу. Вас.
Арина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения – не на капитана, а на саму ситуацию.
– Я даже не заходила туда, – твёрдо сказала она, глядя прямо на следователя. – Честно. Я знала об этой квартире, но решила от неё отказаться. Я сняла другое жильё, совсем в другом районе. У меня есть договор аренды, я могу показать.
– Пожалуйста, – кивнул капитан, не меняя тона. – Будем благодарны за любые документы.
Арина достала из сумки папку, в которой хранила важные бумаги. Дрожащими пальцами нашла нужный лист, разгладила его и протянула следователю. Капитан взял договор, внимательно изучил каждую строчку, сверил даты, адреса, подписи. Пару раз он что‑то отметил в своём блокноте, затем отложил бумаги в сторону.
– Хорошо, – произнёс он, слегка откинувшись на спинку стула. – Документ выглядит законно. Но нам нужно максимально полно восстановить картину. Скажите, а свидетели? Кто‑то может подтвердить, что вы действительно проживали в той второй квартире всё это время?
Арина на секунду замерла, пытаясь сообразить, к кому можно обратиться. И тут же вспомнила: хозяйка съёмного жилья, Елена Ивановна, всегда была приветливой и отзывчивой. Она не раз заходила проверить, всё ли в порядке, и они даже успели немного пообщаться за чашкой чая.
– Конечно! – с облегчением воскликнула Арина и тут же достала телефон. – Сейчас я ей позвоню. Елена Ивановна, это Арина, – заговорила она, услышав голос хозяйки. – Мне очень нужно, чтобы вы подтвердили… дело в том, что меня вызвали в полицию. Речь идёт о другой квартире, в которой мне предлагали пожить. А я живу у вас, и мне нужно, чтобы вы это подтвердили официально. Вы могли бы приехать или, может, поговорить с сотрудником полиции прямо сейчас?
Елена Ивановна ответила не сразу – видимо, осмысливала услышанное. Но уже через пару секунд её голос стал твёрдым и уверенным:
– Конечно, приеду. Где вы находитесь? Я освобожусь через час, максимум через полтора. Скажу всё, что нужно. Не волнуйся, девочка, разберёмся.
Но полицейскому хватило и телефонного разговора. Он задавал вопросы чётко и по делу, а хозяйка съёмной квартиры отвечала обстоятельно, без суеты. Она подтвердила, что Арина живёт у неё с начала месяца, всегда аккуратна и вежлива. А еще она сообщила, что в каждом подъезде её дома установлены камеры видеонаблюдения.
Капитан внимательно слушал, время от времени делая пометки в своём блокноте. Когда разговор подошёл к концу, он поблагодарил женщину и сообщил, что, возможно, попросит её приехать в отделение для оформления официальных показаний. Елена Ивановна без колебаний согласилась.
А ещё через час капитан допрашивал соседку той самой квартиры, которую когда‑то предлагала Оксана. Женщина, живущая через стенку, оказалась наблюдательной и пунктуальной. Она чётко вспомнила, в какие дни замечала странную активность у соседней двери.
– Она приходила днём, – рассказывала соседка, слегка прищуриваясь, словно снова просматривала в памяти те эпизоды. – Я сначала подумала, что это та девушка, которая должна была жить в квартире. Но потом разглядела – другая. Высокая такая, в тёмной куртке. И ещё обратила внимание: ключи она не у меня брала, значит, свои были. Я тогда ещё удивилась – разве новые жильцы не должны у меня ключи получать?
Соседка подробно описала, как несколько раз видела эту женщину у двери, как та оглядывалась по сторонам, прежде чем войти, и как уходила, стараясь не привлекать внимания. Все эти детали сложились в чёткую картину, которую капитан аккуратно фиксировал в материалах дела.
К вечеру ситуация начала проясняться. Собрав достаточно свидетельств и документов, капитан принял решение вызвать Оксану на допрос. Та пришла в отделение с уверенным видом, держалась прямо и говорила спокойно, будто не видела в происходящем ничего серьёзного.
– Я не понимаю, о чём речь, – заявила она с лёгким раздражением в голосе. – Я просто хотела помочь коллеге. Предложила вариант жилья – что тут такого?
Капитан терпеливо выложил перед ней собранные материалы: показания соседки, копию договора аренды, который предоставила Арина, и, главное, записи с видеокамер. В том доме они тоже, как оказалось, были. Каждое доказательство он комментировал кратко и по существу, давая Оксане время осознать масштаб произошедшего.
Сначала она продолжала отрицать всё: уверяла, что никогда не была в той квартире, что не имеет ключей и даже не помнит точного адреса. Но по мере того, как капитан последовательно излагал факты, её уверенность начала таять. Голос стал тише, движения – нервознее. Она то поправляла волосы, то теребила край рукава, избегая смотреть следователю в глаза.
Когда капитан в очередной раз указал на несовпадения в её словах и привёл прямое свидетельство соседки, Оксана вдруг замолчала. Несколько секунд она сидела неподвижно, будто собираясь с мыслями, а потом тихо произнесла:
– Я… я просто хотела помочь, – пробормотала Оксана, избегая взгляда следователя. Её голос звучал тихо, почти неслышно, а пальцы непроизвольно сжимались и разжимались на краю стола.
– Помочь? – переспросил капитан, слегка приподняв бровь. В его тоне не было насмешки, лишь спокойное, деловое недоумение. – Тогда объясните, пожалуйста, зачем вы посещали квартиру тёти в то время, когда Арина Сергеевна должна была быть на учёбе? И как у вас оказались ключи? Вы знали, что она всё же не стала там жить?
Оксана молчала. Она нервно провела рукой по волосам, потом снова сжала пальцы, будто пытаясь собраться с мыслями.
Наконец, опустив голову так, что чёлка упала на глаза, она тихо произнесла:
– У меня давно были ключи. Я знала, где тётя хранит драгоценности… Это… это была спонтанная мысль… А не думала, что Арина откажется от халявного жилья… Я была уверена, что она будет там жить! Мне просто были нужны деньги…
Её голос дрогнул на последнем слове. Она подняла взгляд, словно надеясь увидеть в лице капитана хоть каплю понимания, но встретила лишь спокойную, бесстрастную сосредоточенность.
Капитан вздохнул, но не резко, а как человек, который давно ожидал подобного признания. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на столе и внимательно посмотрел на Оксану.
– Вы осознаёте, что совершили кражу? – спросил он ровным, безэмоциональным тоном. – И что пытались обвинить в этом другого человека? Создали ситуацию, при которой подозрения могли пасть на Арину Сергеевну. Вы понимали, к чему это может привести?
Оксана вздрогнула, будто от пощёчины. Она открыла рот, чтобы что‑то сказать, но слова не шли. Вместо ответа она лишь кивнула, опустив плечи.
В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и в проёме появилась пожилая женщина. Её лицо выражало смесь огорчения и твёрдой решимости. Это была тётя Оксаны.
– Я приехала, как вы просили, – сказала она, входя в кабинет и закрывая за собой дверь.
Она окинула взглядом племянницу, сидящую за столом, потом перевела взгляд на капитана. Недовольно поджав губы, она произнесла:.
– Я всегда считала Оксану ответственной девушкой, – продолжила она, обращаясь к следователю. – Давала ей ключи, потому что она иногда приглядывала за квартирой, когда я уезжала. Но чтобы вот так… – она покачала головой. – Я хочу всё узнать. Хочу понять, как до этого дошло.
Оксана подняла на тётю глаза, полные слёз, но та не спешила смягчаться. Её голос оставался ровным, хотя в нём чувствовалась боль:
– Ты ведь знала, что эти украшения для меня не просто вещи. Это память о маме, о бабушке… Как ты могла?
Оксана всхлипнула, но не ответила. Она лишь сжала кулаки, будто пытаясь удержать внутри бурю эмоций. Капитан молча наблюдал за этой сценой, не вмешиваясь – он знал, что сейчас важнее дать женщинам выговориться.
Через несколько секунд тётя Оксаны глубоко вздохнула, словно собирая силы, и повернулась к капитану:
– Я не хочу, чтобы мою племянницу сажали в тюрьму, – твёрдо сказала тётя Оксаны, глядя капитану прямо в глаза. – Да, она поступила ужасно, это без сомнений. Но она моя семья. Я готова забрать заявление, если она вернёт всё украденное. Полностью и без оговорок.
Эти слова словно прорвали плотину. Оксана, до этого сидевшая неподвижно, вдруг всхлипнула, а потом разрыдалась в голос. Плечи её затряслись, она закрыла лицо руками, будто пытаясь спрятаться от всего происходящего.
– Тётя, прости… – сквозь слёзы проговорила она дрожащим голосом. – Я не думала, что так выйдет… Честно. Мне просто… показалось, что это лёгкий способ…
Она не смогла закончить фразу, снова разрыдавшись. Тётя молча смотрела на неё, и в её взгляде смешивались боль, разочарование и нотки презрения. Если бы не родственные связи…
Оксана, понимая, что иного выхода нет, согласилась безоговорочно выполнить все условия. На следующий день она привезла все украденные драгоценности – кольца, браслеты и колье лежали в шкатулке, аккуратно уложенные, будто и не покидали своего места. Тётя внимательно осмотрела каждую вещь, убедилась в их сохранности и молча кивнула.
Тем не менее последствия для Оксаны оказались серьёзными. Хотя уголовное дело удалось закрыть благодаря примирению сторон, история не осталась незамеченной. На работе, узнав о случившемся из неофициальных источников, руководство провело внутреннее расследование. Несмотря на то, что прежде Оксана считалась ответственным сотрудником, факт кражи и попытка подставить коллегу поставили крест на её дальнейшей карьере.
Через неделю ей вручили приказ об увольнении. Начальник отдела, с которым она работала несколько лет, вызвал её к себе.
– Мы не можем держать в штате человека, который оказался способен на такое, – сухо сообщил он, глядя не на Оксану, а на лежащие перед ним документы. Его голос звучал ровно, без эмоций, будто он зачитывал стандартный текст. – Ваш трудовой договор будет расторгнут с сегодняшнего дня. Все необходимые документы подготовлены, вам нужно только подписать.
Он подвинул к ней папку с бумагами. Оксана молча взяла ручку, бегло просмотрела листы и поставила подпись там, где было отмечено. Когда всё было оформлено, начальник коротко кивнул:
– Ваши расчёты будут перечислены в установленный срок. Личные вещи можете забрать сейчас.
Оксана кивнула, не произнеся ни слова. Она собрала в сумку блокнот, кружку, несколько канцелярских принадлежностей – всё, что за годы работы обросло привычным бытом рабочего места. Коллеги, заметив её сборы, делали вид, что заняты делами: кто‑то усиленно стучал по клавиатуре, кто‑то перекладывал бумаги. Никто не подошёл, не сказал ни слова поддержки.
Арина узнала об итогах истории не сразу. Сначала ей позвонили из полиции, чтобы сообщить: дело закрыто, претензий к ней нет. Только потом, случайно встретив в коридоре сотрудницу из отдела кадров, она выяснила, что Оксана уволена.
Новость вызвала в ней смешанные чувства. С одной стороны – явное облегчение. Всё разрешилось, её имя не запятнано, не придётся оправдываться или переживать из‑за ложных подозрений. С другой – непривычная, приглушённая грусть. Ведь ещё недавно Оксана была просто коллегой: они вместе пили чай в перерыве, обсуждали рабочие вопросы, иногда обменивались шутками. Трудно было поверить, что человек, с которым ты работал бок о бок, способен на такой поступок.
Через неделю Арина получила письмо. Конверт был простым, без опознавательных знаков, но, по сути изложенного она сразу поняла: от тёти Оксаны. Внутри лежал лист бумаги с аккуратными строчками и небольшой конверт с деньгами.
“Уважаемая Арина, – начиналось письмо. – Хочу искренне извиниться за всё, что произошло. Понимаю, что мои слова не могут полностью исправить ситуацию, но мне важно, чтобы вы знали: я глубоко сожалею о случившемся. Прилагаю небольшую сумму в знак признательности за беспокойство, которое вам пришлось пережить. Надеюсь, вы сможете принять это не как попытку откупиться, а как искреннее желание хоть немного сгладить последствия”.
Арина долго смотрела на письмо, потом на конверт с деньгами. Она не испытывала злорадства или желания наказать кого‑то – только тихую усталость от всей этой истории. В конце концов она положила письмо в ящик стола, а деньги решила перевести на благотворительность.
Как же хорошо, что тогда она послушала свою интуицию и отказалась от такого заманчивого предложения…