- Я ведь никогда тебе не рассказывала, почему отец Кости умер так рано, - тихо сказала она. - Инфаркт в пятьдесят пять. А всё из-за денег. Ввязался в аферу в девяностых. Хотел быстро разбогатеть, чтобы обеспечить семью. А его подставили партнёры. Мы потеряли всё: дачу, машину, сбережения. Он не выдержал позора.
Нина Петровна взяла Алевтину за руку. Сухие пальцы сжали ладонь удивительно крепко.
- Смотрю на Костю - и вижу отца. Та же жадность в глазах. Тот же блеск, когда он говорит о сделках. Он связался с плохими людьми. Этот Петров... эта девица Ксения...
- Вы знаете её?
- Видела пару раз. Привозила Костика, когда он был... не в форме. Хватка у неё, как у клещей. Костя думает, что он кукловод. А на самом деле его самого дёргают за ниточки.
Она наклонилась ближе:
- Алечка, будь осторожна. Если он пошёл по стопам отца, это закончится плохо.
Алевтина вышла от свекрови с тяжёлым сердцем. У подъезда столкнулась с соседкой, главной сплетницей двора.
- Ой, Алевтина, здравствуй! - протянула та. - А я смотрю, одна идёшь. Муж-то где?
- На работе.
- На работе, - ехидно хихикнула соседка. - Ну да, ну да. Работа, видать, приятная. Видела его час назад: из подъезда выходил. Да не один - с кралей. Брюнетка в шубе, губы во... Сели в его машину и уехали. Смеялись так, что на весь двор.
Земля ушла у Алевтины из-под ног.
Ксения была здесь. У них дома. В их жизни. Возможно - в их постели.
Алевтина вбежала в квартиру. В воздухе висел едва уловимый, но знакомый запах - тяжёлые сладкие духи Ксении. На полу в прихожей лежал чужой длинный чёрный волос.
Алевтину затошнило. Она выскочила на балкон и жадно глотала воздух.
Предательство. Не только деловое - личное. Двойное дно.
Ей нужно было поговорить с кем-то живым, настоящим, кто не будет врать и выворачивать всё наизнанку.
Рука сама потянулась к сумочке, где лежала промокшая визитка.
Гудки тянулись долго.
- Алло, - раздался низкий голос. На фоне слышался лай.
- Максим... это Аля. Та, с шарфом.
- Аля, - голос сразу потеплел. - Рад слышать. Шарф мы с Бимом постирали, но теперь он, боюсь, только Биму подойдёт как подстилка.
- Максим... - голос Алевтины сорвался. - Как там пёс?
Повисла пауза. Видимо, он услышал слёзы.
- Бим отлично. Ест за двоих. А вот вы, похоже, не очень. Что случилось? Вы плачете.
- Да... Мне очень плохо.
- Вы где сейчас?
- Дома. Но я не хочу здесь быть. Тут душно.
- Давайте так, - сказал Максим. - Через полчаса подъеду. Одевайтесь теплее. Поедем дышать воздухом. На набережную. Бим как раз просится гулять.
Набережная была пустынной. Ветер гнал по реке свинцовые волны. Они шли медленно, а Бим, уже чистый и довольный, в новом ошейнике бежал впереди и обнюхивал каждый куст.
Алевтина рассказала всё: про Олесю, угрозы, Ксению, подозрение на мошенничество. Слова лились потоком, будто освобождали душу от груза.
Максим слушал внимательно, не перебивал. Только его скулы иногда напрягались.
- Значит, схема такая, - наконец сказал он. - Набирают подставных больных, рисуют липовые диагнозы, качают страховки и кредиты. А людей используют как расходный материал.
- Да. Я не знаю, что делать. Костя делает вид, что не верит. Или... он замешан.
- Он не просто замешан, - спокойно сказал Максим. - Скорее всего, один из организаторов. Ксения - с ним. Петров - крыша.
Он остановился и развернул её к себе.
- Тебе опасно оставаться в том доме. И опасно работать в этой клинике.
- Я не могу бросить Олесю и других. Если уйду - кто им поможет?
- Одна ты точно не поможешь. Тебя просто съедят или подставят, - Максим говорил жёстко, но без давления. - Нужны доказательства. И команда.
Он свистнул Биму, тот подбежал и сел у ног, преданно глядя на хозяина.
- Есть у меня приятель, Сергей. Мы вместе служили. Потом он ушёл в частный сыск. Он, как бульдог: если вцепится, не отпустит. Я вас познакомлю. Он сможет пробить Петрова и твоего мужа, найти следы денег.
- Думаешь, поможет?
- Уверен. Мы вытащим эту грязь на свет. Но ты должна быть осторожной. Веди себя как обычно. Не показывай, что знаешь про любовницу. Не спрашивай про Олесю. Пусть думают, что сломали тебя.
Алевтина посмотрела в его глаза. Там была спокойная сила и надёжность, которых ей так не хватало.
- Спасибо. Но... почему ты мне помогаешь? Мы едва знакомы.
Максим улыбнулся, и у уголков глаз собрались тонкие лучики морщинок.
- Потому что мы с Бимом своих не бросаем. А ты теперь из наших. Из спасателей.
Он взял её замёрзшую руку и спрятал в свой тёплый карман. Алевтина не стала её убирать.
Когда она вернулась домой, было уже поздно. В окнах горел свет. Костя ждал.
Он стоял в холле, руки скрещены, лицо красное.
- Ты где шлялась? - прошипел он, едва Алевтина переступила порог.
- Гуляла. Нужно было подумать.
Он зло рассмеялся.
- Соседи видели, как ты садилась в какой-то драндулет. Эвакуатор. Ты что, совсем опустилась? Моя жена, жена Константина Селиванова, катается с водилами?
- Этот водила порядочнее тебя и всех твоих партнёров вместе взятых, - спокойно сказала Алевтина, снимая пальто.
Костя шагнул к ней.
- Ты смеешь сравнивать меня с обслугой? Я тебе всё даю. Живёшь, как королева.
- Как королева в золотой клетке, построенной на ворованных деньгах, - Алевтина подняла голову. Страх ушёл. Осталась брезгливость. - Я знаю про Ксению. Знаю, что она была здесь сегодня.
Лицо Константина на миг вытянулось, но он мгновенно взял себя в руки.
- Ты бредишь. Ревность застилает глаза. Ксения партнёр по бизнесу. Мы обсуждали стратегию.
- В спальне? - голос Алевтины был ровным.
- Ты больная, - процедил он. - Ненормальная. Всё из-за того, что ты пустышка. Пустоцвет.
Алевтина замерла.
- Что?
- Ты слышала, - он сорвался. - Ты не можешь родить ребёнка. Ты неполноценная. Я терпел это пять лет: твои слёзы, твою холодность. А мне нужен наследник. Мне нужна нормальная семья, а не этот траурный дом.
Слова били больнее пощёчин.
- Ты обвиняешь меня? - прошептала Алевтина. - После того, как я потеряла нашего ребёнка? Ты же говорил, что мы справимся...
- Врал! - выкрикнул он. - Я надеялся, что ты вылечишься, но ты безнадёжна. Я подаю на развод. И оставлю тебя ни с чем. Ты выйдешь из этого дома ровно с тем, с чем пришла. Со своим стетоскопом.
Он развернулся к лестнице и бросил через плечо:
- И да. Если ты пикнешь про Олесю, я устрою так, что тебя лишат лицензии пожизненно. За врачебную ошибку. Я это организую.
Алевтина прислонилась к стене, не в силах вдохнуть. Слёзы душили. Она убежала в другую комнату, захлопнула дверь и сползла по ней на пол.
Перед глазами всплывали кадры другого прошлого - солнечного, пахнущего сеном и лошадиным потом.
Ипподром, июль, свет.
Алевтина тогда была студенткой ординатуры, смеялась, ведя под уздцы любимого гнедого жеребца.
- Осторожно! - крикнул кто-то.
Мимо пронёсся всадник на вороном. Конь поскользнулся на повороте, споткнулся. Всадник вылетел из седла и рухнул в пыль, неестественно подвернув руку.
Не раздумывая, Алевтина бросилась к нему.
- Не вставайте! Лежите смирно! - скомандовала она, падая на колени рядом с молодым мужчиной.
Он застонал, пытаясь перевернуться. Это был Константин. Тогда у него не было жёсткого взгляда и циничной складки губ. Он был просто испуганным парнем с дикой болью в плече.
- Кажется, я что-то сломал, - прохрипел он, глядя на неё снизу вверх.
- Сейчас посмотрим. Я врач... почти врач, - она ловко ощупала плечо. - Вывиха нет. Похоже на ушиб или трещину ключицы. Надо зафиксировать.
Она сняла с шеи шёлковый платок и стала делать повязку. Руки у неё были нежные, но уверенные.
- Как вас звать? - спросил парень, морщась от боли, но пытаясь улыбнуться.
- Алевтина. Можно Аля.
- А я Костя. Если выживу, обязан на вас жениться.
Она тогда рассмеялась - звонко, счастливо. Ей казалось: начинается сказка.
Сидя теперь на полу в темноте, Алевтина горько усмехнулась сквозь слёзы.
Сказка закончилась. Принц превратился в дракона.
Но она больше не была наивной девочкой с платком.
- Я не сдамся, - прошептала она в тишину и вытерла слёзы. - Я буду бороться. За себя. За Олесю. За правду.
Утро в Элегии встретило её ледяным молчанием. Стоило Алевтине переступить порог, как разговоры на ресепшене стихли. Администраторы уткнулись в мониторы, старательно избегая её взгляда. В коридоре заведующий отделением резко свернул в боковой проход, будто изучал историю болезни.
Она стала изгоем.
Едва Алевтина надела халат и включила аппарат, зазвонил телефон. Номер был городской, незнакомый.
- Алевтина Николаевна? - голос в трубке хрипел и дрожал. - Это конюх с ипподрома, Михалыч. Беда у нас... красавчик ваш...
Сердце пропустило удар.
- Что с ним? Говорите!
- Ногу сломал на тренировке. Жеребец молодой вырвался, погнал. Ваш Красавчик шарахнулся, да неудачно, через барьер. Открытый перелом. Фёдор Валентинович уже ружьё достал, говорит: не жилец...
- Не смейте! - закричала Алевтина так, что в соседнем кабинете, наверное, подпрыгнули. - Не давайте ему ничего делать. Я еду. Прямо сейчас.
Она выскочила, на ходу срывая халат.
- Алевтина Николаевна, у вас пациент через пять минут! - крикнула медсестра.
- Отмените. Перенесите. У меня ЧП, - бросила Алевтина, не оборачиваясь.
Через сорок минут, нарушив все мыслимые правила, она ворвалась в конюшню. Запах сена, обычно успокаивающий, сегодня был тяжёлым, пропитанным страхом.
В дальнем деннике толпились люди. Красавчик - её гордый гнедой - лежал на боку и тяжело дышал. Из задней ноги, вывернутой под странным углом, сочилась тёмная кровь.
Над ним стоял директор ипподрома, Фёдор Валентинович, и ветеринар.
- Отойдите! - Алевтина растолкала мужчин и упала на колени возле морды коня. - Тише, мой хороший. Тише. Я здесь.
Конь скосил на неё влажный глаз и тихо заржал - будто жаловался.
- Аля, не рви сердце, - угрюмо сказал Фёдор Валентинович, вертя в руках ампулу. - Ты же врач. Видишь: перелом пястной кости со смещением. Он никогда не будет бегать. Это мучение. Гуманнее усыпить.
- Нет, - Алевтина вскочила, закрывая собой коня. - Никакой гуманности в убийстве нет. Он молодой, сильный. Кости срастаются. Ему нужен шанс.
- Это скаковая лошадь. Кому он нужен хромой? Лечение, корма... ипподром не будет содержать инвалида.
- Я буду, - твёрдо сказала она. - Я его содержать буду. Оплачу операцию, лекарства, уход. Только не убивайте его. Пожалуйста.
Фёдор Валентинович долго смотрел на неё. Впервые он видел не уверенную жену спонсора, а растрёпанную девчонку с безумными глазами, готовую драться.
- Ты понимаешь, на что подписываешься? - спросил он сурово. - Нужен круглосуточный уход. Подвесы, перевязки.
- Я буду приезжать утром и вечером. Я всё сделаю. Дайте шанс.
Фёдор Валентинович сплюнул в опилки и махнул рукой.
- Ладно. Под твою ответственность. Но если увижу, что он страдает - сам пристрелю.
- Ветеринар, готовь наркоз. Будем собирать ногу.
Следующие часы прошли, как в тумане. Алевтина ассистировала ветеринару, забыв, что она врач по людям, а не по животным. Когда гипс наложили и подвесили Красавчика на ремнях, она без сил опустилась на тюк сена.
Телефон в кармане вибрировал без остановки. Это был Максим.
- Аля, - тревожно сказал он. - Ты где? Я звонил в клинику, сказали, ты сбежала.
- Я на ипподроме, - прошептала она. - Я спасла его... но мне кажется, я сама сломана.
- Жди. Я еду.
Вечером они сидели в маленьком кафе на окраине: Алевтина, Максим и его друг Сергей - частный детектив. Сергей был полной противоположностью Максиму: невысокий, щуплый, в очках, больше похожий на бухгалтера, но с цепким взглядом.
Он выложил на стол толстую папку.
- Ну что, Алевтина Николаевна. Новости у меня паршивые. Ваш муж и эта Ксения - не просто любовники. Они партнёры в очень грязной игре.
- Что именно? - спросила Алевтина, глядя на схемы и распечатки.
- Существует благотворительный фонд Здоровое будущее. Официально они помогают людям с редкими заболеваниями. По факту - прачечная. Они находят людей в тяжёлой ситуации, как ваша Олеся, предлагают помощь в обмен на участие в программе.
- И в чём суть?
- Оформляется дорогая страховка. Потом эти люди якобы тяжело заболевают: онкология, трансплантация, сложные операции. Документы подделываются в Элегии. Страховая выплачивает миллионы на лечение. Деньги уходят на счета фирм-однодневок, а затем оседают в офшорах Ксении и Константина.
- А люди? - выдохнула Алевтина.
- Им платят копейки за молчание или запугивают. Если кто-то пытается соскочить - перекрывают кислород, как Олесе с матерью. Но самое страшное не это.
Сергей понизил голос.
- Есть закрытый пансионат в области, Берёзка. По документам - элитный дом отдыха. По факту - отстойник. Там держат тех пациентов, которые должны якобы лежать в стационаре для страховой, чтобы проверка не застала их гуляющими по улицам. Их там накачивают препаратами, чтобы выглядели больными.
- Боже... - Алевтина закрыла рот ладонью. - Это же тюрьма.
- Деньги, Аля. Огромные деньги, - жёстко сказал Максим. - И Петров их крыша. Он выходец из криминала девяностых.
- Нужно найти Олесю, - Алевтина подняла взгляд. - Она может быть свидетелем. Если вытащим её и других, схема рухнет.
- Я пробил её телефон, - кивнул Сергей. - Она сейчас не дома. Сигнал идёт из района парка Лосиный остров. Возможно, прячется. Едем.
Олесю нашли на скамейке в глухом углу. Она сидела, сжавшись в комок, капюшон натянут на глаза. Увидев Алевтину, вскочила, готовая бежать.
- Олеся, это я! - крикнула Алевтина. - Не бойся!
Олеся узнала её и бросилась на шею.
- Алевтина Николаевна... они нашли меня. Звонили. Сказали, маму уже везут в Берёзку. Я не знаю, что делать!
- Тише, - Алевтина удерживала её за плечи. - Мы знаем про Берёзку. Мы поможем. Расскажи, что ты знаешь.
- Там ужасно... забор три метра, собаки. Я сбежала во время перевозки, но они...
Максим резко обернулся.
Из кустов вышли трое крепких мужчин в кожаных куртках. У одного блеснула в руке бейсбольная бита.
- Ну здравствуй, беглянка, - ухмыльнулся самый сбитый. - А врачиха здесь. Какая удача. Костик просил передать привет жене.
- Бегите к машине! - рявкнул Максим, задвигая женщин себе за спину. - Живо!
- А ты герой, да? - бандит замахнулся битой.
Максим нырнул под удар, перехватил руку и коротко ударил в челюсть - нападавший рухнул. Бита покатилась по асфальту.
Двое других бросились одновременно. Максим блокировал удар ботинком и прохрипел:
- Аля, бегите! Я сказал!
Алевтина схватила Олесю за руку и потащила к выходу. Оглянувшись, она увидела, как один из нападавших достал нож.
- Нет... - крик застрял в горле.
Максим увернулся, но не до конца: лезвие полоснуло плечо. Кровь брызнула на асфальт. Он будто не почувствовал: ударил противника головой в нос, третьего сбил подсечкой.
Он догнал их у старого эвакуатора у ворот.
- В кабину! Быстро!
Он буквально забросил женщин внутрь. Едва захлопнул дверь, по стеклу ударил камень.
Максим рванул передачу. Тяжёлая машина взревела и сорвалась с места, ломая кусты.
- Ты ранен! - Аля прижала ладонь к его рукаву, уже пропитанному кровью.
- Царапина, - процедил он, глядя в зеркало. - Держитесь.
Сзади гнался чёрный внедорожник.
Свернув в узкий переулок, куда тот не пролез, Максим оторвался. Потом ещё час петлял по городу, проверяя хвост. И только убедившись, что чисто, спросил:
- Куда?