Чемодан стоял у двери. Небольшой, на колёсиках, бордовый. Я купила его три года назад для поездки в Турцию, которая так и не случилась. Максим тогда сказал — деньги нужны на ремонт в ванной. Ванную мы так и не отремонтировали.
— Люда, ты серьёзно? — он стоял в дверях спальни, в трусах и майке, непричёсанный.
— Серьёзно.
— Куда ты поедешь? Тебе некуда ехать.
Я застегнула молнию на сумке. Проверила — паспорт, карта, телефон, зарядка. Всё на месте.
— Найду куда.
— Люд, ну хватит уже. Сколько можно? Мы же взрослые люди. Давай поговорим.
Поговорим. Любимое слово за последние две недели. Давай поговорим, давай обсудим, давай разберёмся. А до этого — четырнадцать лет молчания. Четырнадцать лет, когда говорить было не о чем.
— Не хочу разговаривать.
— Ну Люда!
Я взяла чемодан и пошла к выходу. Он догнал в коридоре, схватил за руку.
— Подожди. Пожалуйста.
Я посмотрела на его пальцы, сжимающие моё запястье. Потом на его лицо — встревоженное, помятое, чужое.
— Отпусти.
— Куда ты в шесть утра?!
— На вокзал. Отпусти руку.
Он отпустил. Я открыла дверь и вышла. Не оглянулась.
***
Две недели назад я нашла переписку. Случайно — Максим оставил телефон на кухне, пошёл в душ. Экран загорелся от входящего сообщения, я машинально глянула.
«Скучаю, зай. Когда увидимся?»
От какой-то Кристины с аватаркой в виде розового сердечка.
Сначала я подумала — ошибка. Спам. Мошенники. Но руки сами потянулись к телефону. Код я знала — дата нашей свадьбы. Максим никогда не менял.
Переписка была длинной. Полгода сообщений, фотографий, голосовых. Я читала и не чувствовала ничего. Будто инструкцию к стиральной машине изучала.
Кристине было двадцать восемь. Работала администратором в фитнес-клубе, том самом, куда Максим записался «для здоровья» восемь месяцев назад. Познакомились на ресепшене, потом кофе, потом ужин, потом всё остальное.
Я дочитала до конца. Положила телефон на место. Максим вышел из душа, взял его как ни в чём не бывало.
— Люд, ужин скоро?
— Через полчаса.
Я приготовила ужин. Мы поели молча, как обычно. Он смотрел в телевизор, я — в тарелку. Потом он ушёл «на тренировку», а я осталась мыть посуду.
Той ночью я не спала. Лежала рядом с ним, слушала его дыхание и думала: что я чувствую? Злость? Обиду? Боль?
Ничего. Пустоту.
И это было страшнее всего.
***
На следующий день я взяла отгул на работе. Позвонила в банк, узнала остаток на счёте — сто тридцать четыре тысячи. Это были мои деньги, с моей зарплаты. Максим о них не знал. Считал, что я трачу всё на хозяйство.
Потом позвонила двоюродной сестре Лене в Калининград. Мы не виделись лет десять, созванивались редко. Но она единственная, кому я могла позвонить.
— Люда? Что случилось?
— Лен, можно я к тебе приеду? На какое-то время?
— Конечно, можно. А что произошло?
— Потом расскажу. Когда удобнее?
— Да хоть завтра. У меня комната свободная, дочка в общаге живёт.
— Спасибо.
Положила трубку. Купила билет на поезд через приложение. Восемнадцать часов в пути, плацкарт за три тысячи двести. Отправление в семь утра через две недели.
Почему через две недели? Не знаю. Наверное, хотела убедиться.
***
Следующие четырнадцать дней прошли как обычно. Работа, дом, готовка, уборка. Максим приходил, ел, уходил «на тренировку» или «к друзьям». Возвращался поздно, от него пахло чужими духами.
Я молчала. Не устраивала сцен, не проверяла телефон, не задавала вопросов. Просто жила параллельно с этим человеком, который был моим мужем.
Однажды он заметил.
— Люд, ты какая-то странная последнее время.
— Устала.
— На работе проблемы?
— Нет. Просто устала.
Он кивнул, уткнулся обратно в телефон. Кристина, наверное, написала что-то смешное.
Я смотрела на него и думала: четырнадцать лет. Мне было тридцать, когда мы поженились. Сейчас сорок четыре. Лучшие годы. И что я получила взамен?
Квартиру, которая на него оформлена. Машину, которой он пользуется. Работу, с которой я бегу домой, чтобы успеть приготовить ему ужин. И мужа, который спит с двадцативосьмилетней администраторшей.
Отличная сделка, Людмила Сергеевна.
***
За три дня до отъезда я собрала вещи. Ночью, пока Максим спал. Много не брала — одежду на первое время, документы, фотографии родителей. Украшения, которые были моими до брака. Книги, пару любимых.
Чемодан спрятала в кладовку, за старыми лыжами.
На работе написала заявление на увольнение. Начальница удивилась.
— Людмила Сергеевна, вы же столько лет у нас. Может, отпуск лучше?
— Нет, Ирина Павловна. Я уезжаю из города.
— Далеко?
— Далеко.
Она не стала расспрашивать. Подписала заявление, пожала руку. Я отработала последнюю неделю и получила расчёт — ещё сорок тысяч. Всего у меня было сто семьдесят четыре тысячи рублей.
Немного. Но на первое время хватит.
***
В последний вечер Максим пришёл раньше обычного. Сел на кухне, смотрел, как я готовлю.
— Люд, давай куда-нибудь съездим?
— Куда?
— Ну не знаю. В Турцию может? Ты же хотела.
Турция. Три года назад. Когда деньги на ремонт ванной понадобились.
— Сейчас не сезон.
— Тогда в Сочи. Или в Питер. Куда хочешь.
Я повернулась к нему. Он сидел и улыбался — обаятельно, как умел. Эта улыбка когда-то меня покорила. Сейчас вызывала только усталость.
— Максим, зачем тебе это?
— Что — это?
— Поездка со мной. Ты же можешь с Кристиной съездить.
Улыбка сползла с его лица. Медленно, как тающий снег.
— Откуда ты...
— Неважно.
— Люда, это не то, что ты думаешь.
— Я ничего не думаю.
— Мы просто общаемся. Ничего серьёзного.
— Я читала переписку, Максим. Всю.
Он побледнел. Открыл рот, закрыл. Потёр лицо руками.
— Люд, я могу объяснить...
— Не надо.
— Это ошибка. Глупость. Я запутался.
— Я знаю.
— Давай поговорим. Нормально, как взрослые люди. Мы же столько лет вместе.
Я выключила плиту. Сняла фартук. Повесила на крючок.
— Максим, я не хочу разговаривать. Не хочу слушать объяснения. Не хочу выяснять отношения.
— А чего ты хочешь?
— Уйти.
— Куда? Зачем? Люд, я же извиняюсь!
— Я не прошу извинений.
— А чего ты просишь?!
— Ничего. Я ничего у тебя не прошу. И не буду просить. Никогда.
Он смотрел на меня так, будто впервые видел. Наверное, впервые и видел — настоящую меня, а не удобную функцию.
***
Ночью он пытался поговорить ещё раз. Пришёл в спальню, сел на край кровати.
— Люда, не молчи. Кричи, ругайся, бей посуду. Только не молчи.
— Зачем кричать?
— Чтобы выпустить. Тебе же больно.
— Мне не больно.
— Не верю.
— Твоё право.
Он взял меня за руку. Я не отдёрнула — какой смысл?
— Люд, я понимаю, что виноват. Понимаю, что обидел тебя. Но мы можем всё исправить. Начать заново.
— Нет.
— Почему?
— Потому что я не хочу исправлять. И начинать заново — тоже не хочу.
— Но почему?!
Я села на кровати. Посмотрела ему в глаза.
— Максим, я последние две недели пыталась понять, что чувствую. Злость? Обиду? Ревность? Ничего. Пустота. И знаешь, что это значит?
— Что?
— Что я давно уже ушла. Внутри. Просто не замечала. А Кристина твоя — она как лампочка на приборной панели. Загорелась и показала: всё, приехали.
— Ты меня не любишь?
— Не знаю. Наверное, любила когда-то. Давно.
— А сейчас?
— Сейчас мне всё равно.
Он отпустил мою руку. Встал. Вышел из комнаты. Я легла и закрыла глаза.
Впервые за две недели уснула сразу.
***
Утром я встала в пять. Тихо оделась, достала чемодан из кладовки. Максим проснулся от шума — или не спал всю ночь.
Дальше был тот разговор в коридоре. «Куда ты поедешь?» «Тебе некуда ехать». «Давай поговорим».
Я вышла и закрыла за собой дверь.
На улице было холодно. Март, раннее утро, серое небо. Я тащила чемодан по асфальту и думала: странно, что не плачу. Должна бы, наверное. Четырнадцать лет — не шутка.
Но слёз не было. Было другое — лёгкость. Будто рюкзак с камнями сняла.
На вокзале купила кофе и булочку. Села в зале ожидания, смотрела на людей. Все куда-то спешили, тащили сумки, переговаривались. Обычное утро обычного дня.
А для меня — первый день новой жизни.
***
Поезд тронулся ровно в семь. Я сидела у окна, смотрела, как город уплывает назад. Знакомые дома, улицы, мосты. Всё это было моим четырнадцать лет. Теперь — чужое.
На соседней полке ехала женщина лет шестидесяти с внуком. Мальчик лет пяти, непоседливый, задавал миллион вопросов.
— Бабушка, а мы скоро приедем?
— Скоро, Мишенька. Завтра утром.
— А там море будет?
— Будет, будет. Холодное ещё, но красивое.
Я слушала их разговор и улыбалась. Простое человеческое счастье — бабушка с внуком едут к морю. Ничего особенного. И ничего важнее.
Телефон зазвонил через час после отправления. Максим. Я сбросила. Он перезвонил — снова сбросила. Потом пошли сообщения.
«Люда, давай поговорим»
«Я всё объясню»
«Ты неправильно всё поняла»
«Перезвони пожалуйста»
«Люда!!!»
Я выключила телефон и убрала в сумку. Пусть.
За окном мелькали деревья, поля, маленькие станции. Россия — огромная, бесконечная. И где-то там, впереди — новая жизнь. Какой она будет — не знаю. Но точно не такой, как раньше.
***
Лена встретила меня на вокзале в Калининграде. Обняла крепко, по-родственному.
— Похудела ты, Люд.
— Есть такое.
— Пойдём домой. Борщ сварила, пироги испекла. Отъешься.
Её квартира была маленькой, уютной. Две комнаты, кухня с эркером, вид на старый немецкий двор. Комната для меня — бывшая дочкина, с розовыми обоями и плюшевым медведем на полке.
— Располагайся. Живи сколько надо.
— Лен, я заплачу за проживание. Как найду работу...
— Да брось ты. Какие деньги между своими?
Мы сели на кухне, пили чай с пирогами. Я рассказала всё — про Кристину, про переписку, про четырнадцать лет молчания.
Лена слушала, качала головой.
— Козёл твой Максим.
— Бывший.
— Тем более козёл. Жила с ним, терпела, ждала чего-то. А он вот так.
— Я сама виновата.
— В чём?
— В том, что ждала. Четырнадцать лет ждала, что он изменится. Станет внимательнее, добрее, ближе. А он не менялся. И я не менялась — продолжала ждать.
— А сейчас?
— Сейчас не жду. Делаю.
***
Первую неделю я просто отдыхала. Спала по десять часов, гуляла по городу, ела Ленины пироги. Калининград оказался красивым — старые улочки, брусчатка, немецкие домики. Море холодное, но красивое, как говорила та бабушка в поезде.
Максим звонил каждый день. Я не отвечала. Потом сменила номер — стало легче.
На вторую неделю начала искать работу. Выложила резюме на сайты, разослала в несколько компаний. Я же бухгалтер — специальность востребованная.
Откликнулись быстро. Небольшая торговая фирма, зарплата сорок тысяч. Меньше, чем в Москве, но здесь и жизнь дешевле.
Собеседование прошло легко. Директор — мужчина лет пятидесяти, спокойный и деловой — посмотрел документы, задал пару вопросов.
— Людмила Сергеевна, а почему переехали? Калининград — не самый очевидный выбор для москвички.
— Личные обстоятельства.
— Понятно. Когда можете приступить?
— Хоть завтра.
— Отлично. Жду вас в понедельник.
Я вышла из офиса и впервые за много недель засмеялась. Просто так, от радости. Работа есть. Крыша над головой есть. Жизнь продолжается.
***
Прошло полгода. Я сняла свою квартиру — маленькую однушку в старом немецком доме. Высокие потолки, большие окна, скрипучий паркет. Каждое утро просыпаюсь и смотрю на каштан за окном. Красиво.
На работе всё хорошо. Коллектив небольшой, дружный. По пятницам иногда ходим в кафе на набережной, пьём кофе и болтаем о всякой ерунде.
Недавно познакомилась с соседом — Виктор, разведён, работает программистом. Ничего особенного, просто здороваемся на лестнице. Но иногда он предлагает помочь с тяжёлыми сумками. Приятно.
Лена говорит — у меня глаза стали другими.
— Живые какие-то. Раньше были как у снулой рыбы.
— Спасибо за комплимент.
— Не обижайся. Правду говорю.
Наверное, правду. Я и сама это чувствую — будто проснулась после долгого сна.
***
Месяц назад Максим нашёл мой новый номер. Не знаю как — может, через общих знакомых.
— Люда, нам надо поговорить.
— Зачем?
— Я хочу развода. Официально.
— Хорошо. Присылай документы, подпишу.
Пауза. Он явно ожидал другой реакции.
— И всё? Вот так просто?
— А как должно быть?
— Не знаю. Думал, ты будешь... ну, переживать что ли.
— Я пережила. Полгода назад.
— Люда, а если бы я попросил вернуться?
— Нет.
— Даже не подумаешь?
— Не о чем думать. Я уехала не из-за Кристины. Я уехала из-за себя. Потому что четырнадцать лет жила чужой жизнью. Теперь живу своей.
— И как она, своя жизнь?
— Хорошая. Спокойная. Моя.
Он помолчал. Потом сказал тихо:
— Я, наверное, тебя не заслуживал.
— Наверное. Но дело не в этом. Дело в том, что я сама себя не заслуживала. А теперь — заслуживаю.
Развод оформили через месяц. Имущество не делили — квартира его, машина его. Я ничего не просила. Зачем мне чужое?
***
Сейчас сижу на балконе, пью утренний кофе. Воскресенье, девять утра. Каштан за окном расцвёл, пахнет весной. Где-то внизу соседская кошка выслеживает голубя.
Через час пойду на море. Вода ещё холодная, купаться рано, но гулять по берегу — самое то. Потом, может, в музей. Или в кафе с книжкой. Или просто буду сидеть на скамейке и смотреть на корабли.
Мне сорок четыре года. Одна в чужом городе, без мужа, без детей, без квартиры. По всем меркам — неудачница.
А я счастлива. Впервые за много лет — по-настоящему счастлива.
Потому что поняла главное: не надо ждать, что кто-то изменится. Не надо терпеть, надеясь на лучшее. Не надо прощать то, что простить нельзя.
Надо просто уехать. И начать жить.
Максим ждал, что я прощу. Устрою сцену, поплачу, а потом приму обратно. Так делают «нормальные» женщины. Так делала моя мама, когда отец гулял. Так делают миллионы.
А я просто уехала. Тихо, без скандалов, без выяснений. Собрала чемодан и вышла в дверь.
И знаете что? Это было лучшее решение в моей жизни.
Друзья, если вам понравился рассказ, подписывайтесь на мой канал, не забывайте ставить лайки и делитесь своим мнением в комментариях❤️