— Ты просто клуша, Надя! Посмотри на себя! В тебе нет огня, одна бытовуха! — голос Бориса гремел на всю квартиру, отражаясь от стен, увешанных их свадебными фотографиями двадцатилетней давности.
Надя стояла у окна, сжимая в руках кухонное полотенце. Она не плакала. Слёзы высохли ещё год назад, когда она впервые почувствовала чужой парфюм на его рубашках. Борис, грузный, с багровым от гнева лицом, расхаживал по гостиной, пиная попадающиеся под ноги детские игрушки внуков, которые забыли убрать с выходных.
— Я подаю на развод, — резко бросил он, остановившись. — И чтобы к завтрашнему вечеру духу твоего здесь не было. Квартира моя, ты знаешь.
В прихожую, цокая каблуками, вошла Лариса, сестра Бориса. Она работала в том же отделе кадров, где Надя числилась заместителем, и всегда завидовала спокойствию невестки. Лариса скинула шубу и с наигранным сочувствием посмотрела на Надю.
— Наденька, ну не делай трагедию, — пропела она, проходя в комнату и садясь в любимое кресло Нади. — Борю можно понять. У него вторая молодость, перспективы. А ты... Ну, ты найдёшь себе кого-нибудь попроще. Сторожа, например.
— Ты знала? — тихо спросила Надя, глядя прямо в глаза золовке.
— Знала ли я, что мой брат заслуживает счастья с молодой и амбициозной женщиной, а не с уставшей домохозяйкой? Конечно, — усмехнулась Лариса. — Кстати, заявление по собственному желанию тоже напиши завтра. Алина, новая пассия Бори, метит на твое место. Ей нужен стаж. Не будем же мы ссориться из-за трудовой книжки?
Дверь в комнату распахнулась. На пороге стояла Татьяна Романовна, мать Бориса и Ларисы. Статная женщина с идеально уложенными седыми волосами опиралась на трость, но взгляд её был твёрд, как сталь. Она жила на соседней улице и приехала в гости сюрпризом.
— Что здесь происходит? — ледяным тоном спросила свекровь. — Борис, почему Надя должна уходить?
— Мама, не лезь! — рявкнул Борис, чувствуя поддержку сестры. — Это моя жизнь! Я встретил другую. Алину. Она живая, яркая! А эта... — он пренебрежительно махнул рукой в сторону жены. — Пусть собирает манатки. Квартира записана на меня, я хозяин!
— Сынок, ты совершаешь ошибку, — Татьяна Романовна шагнула вперед, загораживая собой невестку. — Надя отдала тебе лучшие годы, вытащила тебя, когда ты обанкротился в девяностых!
— Ой, мама, хватит этой лирики! — перебила Лариса, закатывая глаза. — Никто никому ничего не должен. Надя, будь умницей, не доводи до суда. У Бори связи, ты останешься ни с чем. Уходи сейчас, пока мы добрые.
Надя посмотрела на мужа. В его глазах не было ни капли жалости, только торжество победителя и предвкушение новой жизни. Он уже мысленно расставлял мебель по-новому для молодой любовницы.
— Хорошо, — голос Нади дрогнул, но тут же окреп. — Я уйду.
— И ключи на тумбочку! — крикнул Борис ей в спину, когда она пошла в спальню. — И не вздумай прихватить что-то ценное, я проверю сумки!
Сборы заняли час. Надя кидала вещи в чемодан хаотично: белье, документы, фотографию сына. Внутри всё клокотало от унижения, но она запретила себе устраивать сцену. Они ждут истерики, ждут, что она будет валяться в ногах. Не дождутся.
Когда она вышла в коридор с чемоданом, Борис и Лариса уже пили чай на кухне, громко обсуждая предстоящий ремонт. Смех Ларисы звучал как битое стекло.
Татьяна Романовна ждала у выхода. Она схватила Надю за руку, её пальцы дрожали.
— Надя, не смей сдаваться! — горячо зашептала свекровь, глядя на неё снизу вверх. — Слышишь меня? Никогда не опускай руки! Бороться можно и нужно всегда! Ты не жертва, ты — хозяйка своей судьбы! Пусть сейчас больно, пусть кажется, что мир рухнул, но это только начало! Зло должно быть наказано, и мы это сделаем!
— Мама Таня, мне некуда идти, — выдохнула Надя, чувствуя, как подкатывает ком к горлу.
— Пойдёшь ко мне. Живо! — приказала свекровь, открывая дверь. — А эти... пусть празднуют. Пока могут.
Надя вышла в холодный осенний вечер. Дождь бил в лицо, смывая остатки макияжа. Она слышала, как за дверью хлопнула пробка шампанского. Борис праздновал победу. Он думал, что выбросил старую вещь. Но он не знал, что Надя перед уходом положила на край стола маленькую папку. Папку, содержимое которой могло изменить всё.
Надя села в такси, которое вызвала свекровь. В зеркале заднего вида она увидела свое отражение: бледная, уставшая женщина 55 лет.
«Всё кончено», — пронеслось в голове.
«Нет, — ответил внутренний голос, жесткий и холодный. — Всё только начинается».
Прошло полтора месяца. В квартире Бориса царил хаос, который он называл «творческим беспорядком новой жизни». Алина, его «яркая и живая» пассия, оказалась капризной и ленивой. Вместо домашних ужинов она требовала рестораны, а вместо уюта устраивала скандалы из-за некупленных сережек.
— Боря, нам нужны деньги на Мальдивы! — канючила Алина, лежа на диване с телефоном. — Твоя сестра обещала премию, но сказала, что фирма в убытках. Продай дачу! Зачем нам этот огород?
Борис поморщился. Дача была его гордостью, но Алина умела убеждать. К тому же, денег действительно не хватало. Лариса на работе ходила чернее тучи: после увольнения Нади отдел погряз в ошибках, отчетность была завалена, и генеральный директор грозил тотальной проверкой.
— Ладно, продам, — буркнул Борис. — Завтра поеду оформлять документы.
Утром он, уверенный и властный, вошел в кабинет нотариуса. Там уже сидел покупатель. Но когда нотариус открыл базу данных, его брови поползли вверх.
— Борис Петрович, сделка невозможна, — сухо произнес юрист.
— Это еще почему? — взревел Борис. — Я собственник!
— Вы не собственник, — раздался спокойный голос от двери.
Борис резко обернулся. В дверях стояла Надя. Но это была не та «клуша», которую он выгнал. Элегантное пальто цвета кэмел, новая стрижка, уверенный взгляд. Рядом с ней, опираясь на трость, стояла Татьяна Романовна.
— Что ты здесь делаешь? — прошипел Борис.
— Пришла проконтролировать, чтобы ты не продал мою дачу, — спокойно ответила Надя, проходя к столу.
— Ты с ума сошла? — Борис покраснел. — Дача записана на маму! А мама...
— А мама, — перебила Татьяна Романовна, стукнув тростью об пол, — еще три года назад оформила дарственную на Надю. В знак благодарности за то, что она ухаживала за мной после инсульта, пока ты, сынок, развлекался в саунах, а Лариса «строила карьеру».
Борис схватился за сердце. Он помнил, что подписывал какие-то бумаги, когда мать болела, думая, что это доверенность на управление счетами. Он даже не читал их.
— Это подлог! Я пойду в суд! — заорал он.
— Иди, — пожала плечами Надя. — Кстати, о квартире. Ты так торопился меня выгнать, что забыл: она куплена в браке, но на деньги от продажи квартиры моих родителей. У меня в папке, которую я оставила, лежали все выписки. Мой адвокат уже подал иск на раздел имущества. Учитывая, что ты не вкладывал в ремонт ни копейки — чеки у меня, — тебе достанется в лучшем случае треть. И то, я её выкуплю за копейки.
В этот момент у Бориса зазвонил телефон. Это была Лариса.
— Боря! — истерично кричала сестра в трубку, так громко, что слышали все. — Нас увольняют! Генеральный поднял архивы за пять лет. Надя, оказывается, тянула всю работу! Он нашел ошибки в моих отчетах, там недостача! Он грозит уголовкой, Боря! Звони Наде, умоляй её вернуться, пусть она объяснит, как исправить базы!
Борис медленно опустил руку с телефоном. Он смотрел на жену, которую считал пустым местом.
— Надя... — прохрипел он, меняя тон на заискивающий. — Давай поговорим. Алина... это была ошибка. Я запутался. Возвращайся. Ларису прикроем, дачу не будем продавать. Ну? Мы же семья.
Надя подошла к нему вплотную. В кабинете повисла звенящая тишина. Она смотрела на мужа и не чувствовала ничего, кроме брезгливости.
— Семья, Боря, это там, где не предают, — тихо, но четко произнесла она. — Алине привет. Скажи ей, что на Мальдивы вы не полетите. И из квартиры выезжай до пятницы.
— А куда мне идти? — растерянно спросил он, внезапно ссутулившись и превратившись из "властного хозяина" в жалкого старика.
— К Ларисе, — усмехнулась Татьяна Романовна. — Ко мне не просись. Я предателей не кормлю. Мы с Надей едем в санаторий. На деньги от аренды дачи.
Надя взяла свекровь под руку, и они вышли из кабинета, не оглядываясь. Борис остался стоять посреди комнаты, сжимая бесполезный телефон, в котором продолжала визжать Лариса.
Прошел год.
Борис живет в тесной "однушке" на окраине, которую снимает напополам с другом, так как Алина бросила его через день после новости о безденежье. Он работает таксистом, потому что в приличные места его не берут после скандала на старой работе.
Лариса выплачивает огромный кредит, чтобы покрыть недостачу и избежать суда. С братом они не общаются, обвиняя друг друга во всех бедах.
Надя открыла небольшое консалтинговое агентство. Она прекрасно выглядит и по выходным печет пироги для Татьяны Романовны. Вчера она познакомилась с мужчиной — спокойным, надежным военным в отставке, который первым делом подал ей руку при выходе из автобуса.
Она научилась главному: крик — это оружие слабых. Сильные наказывают молчанием и действием. И эта тишина звучит громче любого скандала.