Цветок жасмина
Виктор не соврал — его телефон начал вибрировать в кармане брюк каждые тридцать секунд. Экран вспыхивал именами: «Совет директоров», «Геннадий (юрист)», «Пресс-служба». Он просто перевернул устройство экраном вниз прямо на парапет обсерватории.
— Твоя жизнь сейчас превратится в ад, — тихо сказала Марта, глядя на то, как настойчиво дребезжит его телефон. — Отказ от сделки в последний момент... это репутационное самоубийство.
— Это возвращение долга, — Виктор смотрел не на телефон, а на неё. — Я три месяца крал твое время, не зная, что в реальности краду твою компанию. Считай, что я просто аннулировал долг.
— Пойдем отсюда, — Марта вдруг почувствовала, что если они останутся здесь ещё на минуту, их накроет волной звонков, ассистентов и камер. — Моя квартира в десяти минутах. Там... там тише.
Они шли по городу молча. Это было странное ощущение. Физически они были чужими людьми, которые едва коснулись друг друга руками, но внутри каждого звучали сотни часов откровений. Они знали друг о друге всё: от страха высоты до того, сколько сахара они добавляют в кофе, но при этом заново изучали походку, мимику и то, как падает свет на лицо партнера.
Квартира Марты пахла краской от новой мебели, старыми книгами и тем самым жасмином. Белые лепестки на подоконнике казались фарфоровыми в лучах заходящего солнца.
— Чай? — спросила она, чтобы хоть как-то нарушить тишину.
— Марта, — он подошел ближе, игнорируя вопрос. — Посмотри на меня.
Она обернулась. В этой небольшой комнате он казался слишком огромным, слишком «настоящим».
— В приложении было легко, — признался Виктор. — Голос не имеет лица, он не может ошибиться. А сейчас я стою здесь и боюсь, что если я заговорю, ты снова увидишь во мне того человека из зала заседаний.
— Тот человек в зале заседаний был очень убедителен, — Марта подошла к окну и сорвала маленькую веточку жасмина. — Он был сильным, жестким и пугающим. Но... он был другим. Он признался мне, что иногда по ночам ему кажется, что он проживает чужую жизнь.
Она протянула ему цветок.
— Теперь я знаю обе твои стороны, Виктор. И, честно говоря, «Бульдозер» мне нравится гораздо меньше. Но без его силы ты бы, наверное, не решился сейчас все разрушить ради... ради нас?
— Ради возможности быть собой, — поправил он. — С тобой.
Он взял веточку из её пальцев, и на этот раз не отпустил её руку. Его ладонь была горячей. Виктор осторожно, словно боясь, что она исчезнет, притянул её к себе.
— Знаешь, какое правило в «Эхо» было самым глупым? — прошептал он ей в самые волосы.
— Какое?
— Запрет на прикосновения.
Когда он поцеловал её, это не было похоже на киношную страсть. Это было глубокое, выстраданное чувство узнавания, словно два кусочка пазла, которые наконец-то совпали.
В этот момент телефон Виктора в кармане зазвонил снова. На этот раз Марта сама вытащила его, посмотрела на экран — «Председатель правления» — и, не раздумывая, нажала кнопку выключения.
— В понедельник мы оба будем безработными или в центре грандиозного скандала, — улыбнулась она, глядя ему в глаза.
— У нас есть целые выходные, — Виктор прижал её к себе крепче. — И, кажется, я обещал тебе рассказать историю про то, как я однажды пытался научиться рисовать, но случайно покрасил кота в синий цвет.
— Ты этого не рассказывал, — засмеялась Марта.
— Берег для личной встречи. Без фильтров, помнишь?
За окном студии гудел большой город, в офисах «Вектор Групп» царила паника, а на почту Марты сыпались сотни писем. Но здесь, в облаке аромата жасмина, два серийных номера наконец-то стали просто мужчиной и женщиной, которые нашли друг друга в мире, где искренность стала самым дорогим товаром.
Крах сделки года
Понедельник наступил с беспощадностью гильотины. Заголовки деловых изданий пестрели двусмысленными фразами: «Крах сделки года», «Личное выше корпоративного», «Романтический саботаж Виктора Радова».
Виктор лишился поста генерального директора в течение сорока восьми часов. Его доля в акциях была заморожена на время внутреннего расследования, а вчерашние союзники по совету директоров перестали отвечать на звонки. Марта же, сохранив компанию, столкнулась с другой проблемой — её «Гринтек» теперь воспринимали не как инновационный стартап, а как причину падения «титана».
Спустя месяц они сидели в небольшом уличном кафе, вдали от делового центра. На Викторе была простая футболка, а Марта впервые за долгое время позволила себе выйти в свет без идеальной укладки.
— Жалеешь? — спросила она, наблюдая, как он помешивает сахар в остывающем кофе.
Виктор поднял глаза. В них больше не было того холодного блеска, который она видела в зале заседаний. Там была спокойная уверенность.
— Вчера я впервые за десять лет спал до десяти утра. И мне не снились графики доходности. Знаешь, Марта, «акула» не просто сняла костюм — она, кажется, уплыла обратно в океан. Я чувствую себя... живым.
Он достал из кармана телефон и положил его на стол. Экран засветился — иконка приложения «Эхо» висела в углу.
— Мы так и не заходили туда с того дня, — заметила Марта.
— Нам больше не нужно эхо, — улыбнулся Виктор. — У нас есть голос. Настоящий.
Он нажал на иконку, зашел в настройки профиля и выбрал пункт «Удалить аккаунт навсегда». Система выдала стандартное предупреждение: «Вы уверены? Все ваши сообщения и история будут стерты».
Виктор посмотрел на Марту. Она кивнула и сделала то же самое на своем телефоне. Они одновременно нажали «Да».
Мир вокруг них не изменился. Так же шумели машины. Прохожие спешили по делам, а где-то в офисах люди продолжали носить свои «костюмы из колючей проволоки». Но для них двоих тишина, наступившая после удаления приложения, была самой красноречивой.
— Знаешь, — тихо произнесла Марта, накрывая его руку своей, — в приложении мы были идеальными образами друг для друга. А сейчас мы просто два человека с кучей проблем, разрушенными карьерами и туманным будущим. Это и есть «без фильтров»?
— Именно, — Виктор переплел свои пальцы с её. — И это самая лучшая версия нас. Потому что теперь, когда нам нечего скрывать и нечего делить, мы можем, наконец, начать по-настоящему знакомиться.
Они поднялись и пошли по улице, растворяясь в толпе. Больше не «Орион» и «Гамма». Просто Виктор и Марта. Люди, которые рискнули всем миром ради того, чтобы просто услышать друг друга в тишине.
Любовь без фильтров оказалась гораздо сложнее, чем переписка в чате. Она была шумной, проблемной и иногда пугающей. Но, глядя на то, как Виктор смеется над какой-то её шуткой, Марта понимала: ни одна сделка в мире, ни один миллиардный контракт не стоили этого короткого момента абсолютной, нефильтрованной правды
Спустя полгода
Полгода спустя золоченый лифт из прошлой жизни Виктора окончательно сменился подъемником в старом здании. Здесь, среди кирпичных стен и бесконечных проводов, они арендовали небольшой офис. На двери не было таблички с тиснеными буквами, только приклеенный скотчем листок: «Sync — разработка этичных (справедливость, прозрачность и конфиденциальность) нейросетей».
— Опять ты за старое, Радов, — Марта стояла за его спиной, глядя в монитор. — Ты пытаешься задавить конкурентов агрессией. Это почерк «Бульдозера», а не сооснователя стартапа.
Виктор замер, его пальцы зависли над клавиатурой. Он медленно выдохнул и откинулся на спинку дешевого кресла.
— Привычка — вторая натура, Марта. Я просто хочу, чтобы мы выжили. Рынок не стал добрее от того, что мы влюбились.
Это была их новая реальность. Оказалось, что «любовь без фильтров» — это не только романтичные прогулки, но и притирка двух сильных характеров, которые привыкли побеждать, а не договариваться. Иногда в этом тесном офисе искрило так, что казалось — стены не выдержат.
— Мы договорились: никакой «войны на уничтожение», — напомнила она, подходя ближе и кладя руки ему на плечи. — Мы создаем продукт, который помогает людям слышать друг друга. Если мы начнем с грязных приемов, грош цена нашей истории.
Виктор накрыл её ладонь своей.
— Иногда мне не хватает «Эхо», — признался он тихо. — Там было проще. Там ты была моим спасением от реальности. А здесь... здесь я иногда боюсь, что реальность разрушит тебя для меня. Или меня для тебя.
Марта улыбнулась и, обойдя стол, села прямо на край его рабочего места.
— Знаешь, что я заметила? Когда мы ссоримся как бизнес-партнеры, мы начинаем говорить быстро и резко. Но когда наступает вечер...
— Мы выключаем свет, — подхватил Виктор.
Это стало их ритуалом. Когда конфликты дня заходили в тупик, они просто выключали лампы, садились в полумраке напротив друг друга и начинали говорить. В темноте их лица стирались, исчезали строгие костюмы и усталые складки у губ. Оставались только голоса. Тот самый «Орион» и та самая «Гамма». В эти моменты они возвращались к истокам — к чистой близости, не замутненной бытом и цифрами.
— Завтра у нас встреча с инвестором, — сказала Марта в темноте офиса. — Это Геннадий, твой бывший юрист. Он готов вложиться, но у него есть условие.
— Какое? — голос Виктора в сумерках звучал именно так, как в ту самую первую ночь в приложении.
— Он хочет, чтобы мы использовали нашу историю для пиара. «Любовь, победившая корпорации». Он говорит, это обеспечит нам миллионные охваты за неделю.
Виктор молчал долго. В окне проносились огни электричек, расчерчивая его лицо полосами света.
— И что ты ответила?
— Я сказала, что мне нужно посоветоваться с моим «голосом разума».
Виктор поднялся, подошел и взял её за руки.
— Нет, — твердо произнес он. — Наша история — это единственное, что у нас осталось по-настоящему личного. Если мы продадим её ради охватов, мы снова наденем фильтры. Только на этот раз — розовые и фальшивые. Мы вывезем этот проект сами, Марта. Пусть это займет пять лет, а не пять недель.
Марта выдохнула, чувствуя, как уходит напряжение, копившееся весь день.
— Я так и знала, что ты это скажешь.
— Откуда?
— Твой голос, — она коснулась его щеки. — Когда ты не врешь себе, он звучит... глубже.
Они вышли из офиса, заперев дверь на простой ключ. На улице шел мелкий осенний дождь, превращая огни города в размытые акварельные пятна. Виктор раскрыл зонт и притянул Марту к себе.
Впереди была неизвестность, пустые банковские счета и бесконечная борьба за право оставаться честными. Но идя по мокрому асфальту, они знали главное: в этом мире, где каждый пытается казаться лучше, чем он есть, они нашли в себе смелость быть просто собой.
И этого было вполне достаточно, чтобы построить новую империю. На этот раз — не из бетона и акций, а из доверия и одного очень знакомого хриплого голоса, который больше никогда не замолчит.
Рассказ подошел к концу, но их диалог — настоящий, не анонимный — только начинался. Каждый день. Снова и снова. В 23:15 и в любое другое время. До самого конца.
Благодарю всех за лайки, комментарии, подписки и ваши улыбки.