Моей дочке почти четыре года, и уже второй год она ходит в детский сад. Группа у них самая обычная — шумная, разношёрстная, живая. Есть дети спокойные, вдумчивые, которые могут подолгу собирать пазлы или рассматривать книжки. А есть такие, у кого моторчик внутри работает без перерыва: бегут, прыгают, крутятся, ни минуты на месте.
Дома дочка часто рассказывает мне про ребят из группы. Про кого-то с теплотой, про кого-то вскользь. Но одну девочку она упоминала особенно часто — Лизу.
— С ней никто не дружит, — как-то сказала дочь, размешивая ложкой кашу. — Она всё время шумит, толкается и ей всё нельзя.
Я сначала не придала этому значения. Мало ли — детские симпатии и антипатии. Но постепенно из рассказов вырисовывалась картина: Лиза действительно была ребёнком очень активным. Настолько активным, что воспитатели постоянно её одёргивали. То она бегает по группе, то прыгает с диванчиков, то пытается сделать «колесо» между столами.
Однажды я сама стала свидетелем. Забирала дочку, стояла в раздевалке, разговаривала с воспитательницей — и в этот момент Лиза, воспользовавшись тем, что на неё никто не смотрит, ловко сделала «колесо» прямо посреди коридора.
— Лиза всегда трюки показывает! — с восторгом сообщила мне дочка, заметив мой взгляд.
Я поняла, что воспитатели ругают её не из вредности, а потому что эти «трюки» часто были небезопасными: она могла задеть других детей или травмироваться сама.
Зимой у нас в садике сложилась особая традиция. Родители обычно забирают детей не спеша: одеваются долго, болтают, обсуждают новости. А дети в это время играют на большой снежной горе возле входа. Они сами её так и называют — «гора».
Дворники всю зиму сваливают туда снег, и за сезон вырастает внушительная, но очень удобная куча: не крутая, не опасная, с пологими склонами. Дети залезают по одной стороне, а по другой весело скатываются. За пару месяцев они так её «отшлифовали», что кататься стало не хуже, чем на настоящей ледяной горке.
Дочка ждёт этих вечерних прогулок с особым нетерпением. Воспитатели, конечно, запрещают лазать по горе — ответственность им ни к чему. Но когда рядом родители, никто не возражает.
Лиза редко бывала с нами на этих прогулках. Обычно за ней приходила бабушка — торопливая, строгая — и буквально утаскивала её мимо горы. Поэтому за всю зиму мы почти не пересекались.
Но в тот день за Лизой пришла мама. Я видела её всего пару раз — всегда с телефоном в руках, немного отстранённая. И Лизе разрешили остаться поиграть.
То, что началось дальше, выбило нас из колеи.
Мы с ещё двумя мамами стояли неподалёку, обсуждали садиковские дела и одним глазом следили за детьми. Лизина мама отошла метров на десять и встала у стены здания, уткнувшись в телефон.
С первых же минут Лиза повела себя так, будто вокруг никого не существовало. Дети, как обычно, залезали на гору с одной стороны — там уже были утоптанные «ступеньки», и они карабкались по очереди. Места немного, двоим не разойтись.
Лиза просто влетела туда, растолкала всех. Одна девочка не удержалась, отлетела в сторону и села прямо в снег, ошарашенно моргая. Лиза же забралась наверх, расправила плечи и громко прокричала:
— Я королева горы!
Мы переглянулись, но пока промолчали.
Затем Лиза скатилась вниз и тут же полезла обратно — не по «ступенькам», а по накатанному склону, оставляя глубокие вмятины от ботинок. Трое детей сверху преградили ей путь и начали в один голос кричать нам:
— Мама! Скажи ей! Так нельзя!
— По горке надо на попе ехать!
Мы обернулись к Лизиной маме. Она бросила короткий взгляд, пожала плечами и снова уткнулась в телефон, набирая номер.
Дальше стало хуже. Лиза предложила играть в догонялки прямо на горе. Для малышей, которые и так на снегу через шаг спотыкаются, это было опасно. Мы пытались вмешаться, но дети уже разошлись, не слушали взрослых. Лиза начала толкаться — и вскоре одна девочка упала, неловко скатилась на бок и расплакалась. Мама забрала её, и они ушли.
На горе остались моя дочь и её друг Кирилл — спокойный, вежливый мальчик. Но Лиза тут же переключилась на него. Она начала его обзывать, причём почему-то «птичьими» прозвищами.
— Кирилл — ворона! Ты дятел! — кричала она, швыряя в него комочки снега.
Кирилл растерянно сказал, что так делать нельзя. Мы снова посмотрели на Лизину маму — она всё видела. И ничего.
Когда Лиза замахнулась огромным снежным комом, я не выдержала:
— Немедленно брось! — сказала я жёстко. — Так нельзя себя вести!
— Почему вы кричите на моего ребёнка?! — тут же отозвалась её мама. — Вы не имеете права!
— Если вы не хотите остановить дочь, приходится это делать мне, — спокойно ответила я. — Она обижает других детей.
— Моя Лиза растёт в свободе! — заявила женщина. — Я не подавляю её личность. А ваши дети с вашими запретами ничего в жизни не добьются.
Я стояла, не веря своим ушам. Хотела ответить, но она уже повернулась к дочери:
— Пойдём, нам тут не с кем играть.
Лиза задрала нос и ушла, оглядываясь с победным видом.
Мы остались стоять молча. Никто не знал, что сказать.
Я ещё долго думала об этом случае. Да, сейчас много разных подходов к воспитанию. Но свобода без границ — это не развитие. Это опасность. И для самого ребёнка, и для всех, кто рядом.