— Юр, ты чего молчишь? Они когда приехали-то?
Альбина стояла в прихожей своего дома, глядя на четыре чемодана и три огромные сумки, заполнившие все свободное пространство. Из кухни доносился громкий смех и звон посуды.
— Часа два назад, — Юра виноватым жестом развел руками.
— Два часа? — голос у Альбины стал тише, что обычно означало начало настоящей бури. — И ты не счел нужным меня предупредить?
— Альбиночка! — из кухни высунулась Ольга Николаевна, вытирая руки о полотенце. — Ты чего так поздно? Мы тут уже два часа ждем, проголодались совсем. Юра говорил, ты в шесть обычно приходишь.
Альбина сжала зубы. Было девять вечера. Она действительно задерживалась из-за годового отчета, но предупреждала мужа утром. И уж точно не приглашала на Новый год всю его родню.
— Проходи, проходи, не стой в куртке! — продолжала свекровь. — Я тут салатик сделала, колбаски нарезала. Юра сказал, у вас холодильник забитый, я освободила место под наши продукты.
— Освободили? — переспросила Альбина, стягивая куртку медленным движением.
— Ну да. Там всякого по углам напихано было. Я выбросила то, что просрочено. Зачем испорченное хранить?
Альбина почувствовала, как внутри что-то сжалось в тугой комок. Она молча прошла на кухню, за большим обеденным столом сидели Ирина Николаевна в ярком малиновом свитере, ее муж Борис в спортивном костюме и их девятнадцатилетняя Лена, уткнувшаяся в телефон.
— О, хозяйка пришла! — Борис поднял руку в приветственном жесте. — Спасибо, что приютила. А то у нас квартирка маленькая, всем не разместиться.
— Мы на две недели приехали, — добавила Ирина, улыбаясь во весь рот. — Правда, Юрочка? Ты же говорил, места много, четыре комнаты.
Альбина подошла к холодильнику и открыла дверцу. Вместо привычных контейнеров с заготовками для праздничного стола она увидела наваленные пакеты с колбасой, банки с майонезом и пластиковые лотки с готовыми салатами из супермаркета.
— Где сыр с плесенью? — тихо спросила она. — И вяленое мясо?
— А-а-а, это? — Ольга Николаевна небрежно махнула рукой. — Я выбросила. Оно же протухшее было, вонючее. И мясо это странное, сухое какое-то. Зачем такое держать?
— Это стоило восемь тысяч, — Альбина закрыла холодильник. — На двоих. Это был деликатес.
— Восемь тысяч? За гнилой сыр? — Ольга Николаевна всплеснула... осеклась и покачала головой. — Ну ты даешь. Юра, ты слышал? Она деньги на ветер пускает, а потом жалуется, что ипотеку платить тяжело.
Юра стоял у плиты, делая вид, что очень занят разогреванием котлет. Альбина посмотрела на него долгим взглядом, но он так и не повернулся.
— Хорошо, — Альбина сняла сумку с плеча и поставила ее на стул. — А где вы все разместились?
— Я с Олей в гостевой, — охотно ответила Ирина. — Такая комната уютная, светлая. Правда, там немного пыльно было, мы с сестрой уже прибрались.
— Мы с Борькой в твоем кабинете, — продолжила Ольга Николаевна. — Диван-то раскладной. Я только твои бумажки аккуратненько в коробку сложила, чтоб не мешались.
— В кабинете, — повторила Альбина, чувствуя, как напряжение поднимается вверх по позвоночнику. — Где я работаю по вечерам.
— Ну а куда мы денемся? — развела руками свекровь. — Место же есть. А Леночка на диване в зале устроилась. Ты же не против?
Лена даже не подняла глаз от телефона, продолжая яростно печатать кому-то сообщения. На экране мелькали фотографии в купальниках и смайлики.
Альбина посмотрела на Юру. Он все так же стоял спиной, сосредоточенно переворачивая котлеты на сковороде.
— Юра, мне надо с тобой поговорить.
— Давай потом, — буркнул он, не оборачиваясь. — Видишь, я занят. Люди голодные.
— Сейчас.
— Алька, ты чего?
— Сейчас, — повторила она тверже.
Ольга Николаевна демонстративно вздохнула и громко прошептала Ирине:
— Вот видишь, я же говорила. Характер тяжелый. Не умеет гостей принимать.
Альбина развернулась и вышла из кухни. Юра нехотя последовал за ней. В коридоре она остановилась и обернулась к нему.
— Ты когда планировал мне сказать?
— О чем?
— О том, что на десять дней к нам въезжает вся твоя родня!
— Ну я думал... — Юра почесал затылок. — Мам вчера позвонила, сказала, что места у них маловато, у Иры вообще двушка крошечная. Я и говорю — приезжайте к нам, че вы теснитесь. У нас же дом большой.
— У НАС? — Альбина шагнула ближе. — Это МОЙ дом, Юра. Я его купила. На свои деньги. Я плачу ипотеку.
— Ну началось, — он раздраженно отвернулся. — Опять ты за свое. Типа я тут вообще никто.
— Я не это имею в виду. Я говорю о том, что ты даже не спросил меня. Просто взял и пригласил четверых человек на десять дней. В мой дом. Где я должна встать в семь утра и приготовиться к работе. Где у меня кабинет с документами. Где я планировала отдохнуть на праздниках.
— Они твоя семья теперь.
— Это ТВОЯ семья. И ты должен был предупредить меня хотя бы вчера. Хотя бы утром!
— Я забыл, — пробормотал Юра виноватым тоном. — Утром второпях был, потом на работе завал. Думал, вечером скажу.
— И ты считаешь это нормальным?
Он пожал плечами, глядя куда-то мимо нее.
— Ну вот приехали они. Че теперь, на улицу гнать? Праздник на носу. Да и мам обидится, если я откажу.
Альбина закрыла глаза и медленно выдохнула. Она чувствовала себя так, будто стоит посреди своего дома и понимает, что он больше ей не принадлежит.
— Ладно, — сказала она ровным голосом. — Я сейчас переоденусь и приду.
Юра облегченно кивнул и поспешил обратно на кухню. Альбина поднялась по лестнице в спальню и закрыла за собой дверь. Села на край кровати и достала телефон.
«Света, ты спишь? Тут такое началось...»
«Пиши. Слушаю», — тут же пришел ответ от коллеги.
Альбина набрала длинное сообщение, описывая ситуацию. Через минуту телефон завибрировал.
«Жесть. А он предупредить не мог? Ты поговори с ним нормально, спокойно. Может, он правда забыл. Мужики такие».
Альбина усмехнулась без радости. Поговорить спокойно. Она только что пыталась. Но Юра даже слушать не стал.
Она встала, переоделась в домашнее и спустилась вниз. На кухне уже шел ужин. Ольга Николаевна рассказывала какую-то историю про соседку, Ирина подхватывала, Борис смеялся. Лена все так же сидела в телефоне. Юра накладывал всем еду.
— Вот и Альбиночка, — свекровь указала на освободившийся стул. — Садись, покушай. Небось на работе целый день ничего не ела.
Альбина молча села. Перед ней поставили тарелку с котлетами и картошкой. Она взяла вилку.
— Юрочка, а ты помнишь, как в детстве у нас на даче? — Ольга Николаевна повернулась к сыну. — Ты еще тогда пацаненком маленьким был, лет пять тебе. Мы с Иркой в огороде работали, а ты бегал, червяков собирал.
— Помню, — улыбнулся Юра. — И как вы меня потом банкой по голове стукнули, когда я их в суп подкинул.
Все захохотали. Альбина жевала котлету, которая казалась резиновой. Она слушала, как родня Юры вспоминает общее прошлое, к которому она не имеет никакого отношения. Как будто ее тут и нет вовсе.
— А помнишь, Оль, как мы на рынке работали? — подключилась Ирина. — Ты на кассе, я товар выкладывала. По двенадцать часов вкалывали.
— Еще бы не помнить, — кивнула Ольга Николаевна. — Зато детей подняли. Одни. Без мужиков этих бестолковых.
Она выразительно посмотрела на Бориса, который невозмутимо продолжал есть.
— Юрочка у меня всегда помощником был, — свекровь положила руку на плечо сына. — Правда же? И в магазин сбегает, и дома все починит. Золотой мальчик.
— Мам, ну хватит, — смутился Юра, но было видно, что ему приятно.
Альбина доела и встала, начав собирать со стола. Ольга Николаевна тут же вскочила.
— Ой, да ты сиди, я сама! Привыкла уже, быстро управлюсь.
— Спасибо, я сама, — Альбина взяла тарелки и понесла к раковине.
— Да брось ты, — свекровь буквально отобрала у нее посуду. — Видно же, ты устала. Отдыхай. Я тут все помою, протру. Юра говорил, у тебя вечно бардак на кухне, так что я наведу порядок.
Альбина замерла. Медленно повернулась к мужу. Тот уткнулся в телефон, делая вид, что ничего не слышал.
— Юра говорил? — переспросила она тихо.
— Ну да, — беспечно ответила Ольга Николаевна, включая воду. — Жаловался, что готовить не умеешь, дома не прибрано. Я и говорю — сынок, надо было девочку другую искать, хозяйственную. А то эти карьеристки современные только о работе думают.
— Мам, я так не говорил, — буркнул Юра, не поднимая глаз.
— Говорил-говорил, — Ольга Николаевна энергично терла тарелку губкой. — Я же помню. Ты в прошлый раз звонил, жаловался, что весь день на работе, приходишь, а холодильник пустой.
Альбина посмотрела на Юру. Он все так же сидел, уткнувшись в телефон, но кончики ушей покраснели.
— Я пойду наверх, — сказала она ровным голосом.
— Иди-иди, — махнула рукой свекровь. — Мы тут сами разберемся.
Альбина поднялась в спальню и закрыла дверь. Села на кровать и уставилась в стену. В голове билась одна мысль: «Как это вообще произошло? Как я оказалась в ситуации, когда в моем доме я чувствую себя гостьей?»
Снизу доносился громкий смех, звон посуды, голоса. Чужие голоса в ее доме.
Она взяла телефон и снова написала Свете.
«Он жаловался матери на меня. Говорил, что я не убираюсь и не готовлю».
«Серьезно? Вот гад».
«Что мне делать?»
«Поговори завтра. Сегодня все на эмоциях. Переспи, утром спокойнее будет».
Альбина положила телефон на тумбочку. Переспать. Легко сказать. Как переспать, когда внизу шумит чужая родня, которая будет тут десять дней?
Она легла, натянув одеяло до подбородка, и закрыла глаза. Но сон не шел. Она слушала голоса внизу, шаги, хлопанье дверей. Потом послышался шум воды — кто-то пошел в душ. Минут через сорок вода все еще шумела.
Альбина взглянула на часы — половина двенадцатого. Встала и спустилась вниз. У ванной стояла очередь: Ирина в халате, Борис в майке и спортивных штанах, Ольга Николаевна в ночной рубашке.
— Лена там что, утонула? — ворчал Борис. — Сорок минут уже.
— Девочке надо, — отмахнулась Ирина. — Она же молодая, ей красивой быть нужно.
Наконец дверь открылась. Вышла Лена в полотенце на голове и халате, из ванной валил пар.
— Че встали тут? — удивилась она.
— Леночка, мы уже полчаса ждем, — мягко сказала мать.
— А я откуда знала? Не стучали же.
Она прошла мимо всех в гостиную. Альбина заглянула в ванную и ахнула. Пол был залит водой, на всех поверхностях валялись тюбики, баночки, расчески, заколки. Ее дорогая косметика стояла открытой и перемешанной с дешевыми флаконами.
— Лена, — окликнула она девушку. — Ты можешь за собой убрать?
— А че? — та даже не обернулась, плюхнувшись на диван с телефоном.
— Там везде вода, твои вещи разбросаны.
— Ну и че? Завтра уберу.
— Нет, сейчас.
Лена наконец повернулась и посмотрела на Альбину с откровенным удивлением.
— Вы че? Я устала. Дорога долгая была. Завтра уберу, сказала же.
— Леночка действительно устала, — вмешалась Ирина, выходя из ванной. — Не придирайся. Дети у нас расслабиться должны на каникулах, а не слушать нотации.
Альбина открыла рот, чтобы возразить, но Юра вышел из кухни и тихо сказал:
— Алька, пойдем.
Он взял ее за руку и потянул в спальню. Там закрыл дверь и устало сказал:
— Ну че ты к ней привязалась? Ребенок же.
— Ребенок? Ей девятнадцать! И она устроила свинарник в ванной.
— Завтра уберет.
— А если не уберет?
— Уберет, уберет. Не кипятись. Они гости, надо войти в положение.
— Гости, которые въехали без предупреждения и ведут себя как хозяева.
Юра раздраженно махнул рукой.
— Ты просто устала. Ложись, поспи. Завтра все нормально будет.
Он переоделся и лег, отвернувшись к стене. Через пять минут уже посапывал. Альбина лежала с открытыми глазами, глядя в потолок.
Из гостиной доносилась музыка — Лена включила что-то громкое и ритмичное. Альбина встала, вышла в коридор.
— Лена, можешь сделать потише? Уже двенадцатый час.
— А че такого? Рано еще. Я всегда до двух не сплю.
— Но люди спят.
— Так пусть дверь закроют, — пожала плечами девушка, даже не снимая наушников с шеи.
Альбина вернулась в спальню, закрыла дверь. Музыка стала чуть тише, но все равно пробивалась сквозь стены. Она легла рядом с мужем и закрыла глаза, понимая, что эта ночь будет очень долгой.
***
Утро началось с грохота кастрюль. Альбина открыла глаза и посмотрела на часы — половина седьмого. Она встала, накинула халат и спустилась вниз.
На кухне царила Ольга Николаевна. Она уже успела перемыть всю посуду, которая стояла в сушке, и теперь перекладывала ее в шкафы. Причем не туда, где она стояла раньше, а куда считала нужным.
— Доброе утро, — Альбина остановилась в дверях.
— О, ты уже проснулась! — свекровь обернулась. — Рано как. Я думала, ты до девяти спишь, раз на работу не идешь.
— У меня выходной, но я обычно встаю в семь.
— Зачем так рано-то? Надо высыпаться. Вон под глазами синяки, — Ольга Николаевна критическим взглядом оглядела невестку. — И вообще выглядишь неважно. Юра говорил, ты на спорт не ходишь совсем.
Альбина прикусила язык. Прошла к кофемашине и нажала кнопку. Ничего не произошло. Она нагнулась, проверила провод — отключен.
— А, это я вилку вытащила, — сообщила свекровь. — Электричество жрет ужас как. Зачем включенной держать? У нас дома всегда все выключено, экономим.
— Это кофемашина, — терпеливо объяснила Альбина. — Она не жрет электричество, когда не работает.
— Ну я-то откуда знаю, — Ольга Николаевна пожала плечами. — У меня обычная турка. И кофе нормальный, не эти капсулы дорогущие.
Альбина включила машину и стала ждать, пока она прогреется. Тем временем свекровь продолжала рассказывать:
— Я тут вчера холодильник проверила. Ну и бардак у вас! Контейнеров понапиханы, не поймешь, что где. Я все рассортировала нормально. И овощи эти непонятные выбросила. Что это вообще такое было? Руккола? Трава же.
— Это для салата, — Альбина налила себе кофе. — Я покупала на праздничный стол.
— На праздник? Да кто такое есть будет? — свекровь скривилась. — Нормальные салаты нужны. Оливье, селедка под шубой, мимоза. Я вчера с Иркой все обсудила, сегодня поедем за продуктами. Настоящий праздник устроим.
— У меня уже все куплено, — Альбина поставила чашку на стол. — Я составила меню еще неделю назад. Креветки, красная рыба, авокадо...
— Авокадо, — передразнила Ольга Николаевна. — Юрочка мой простой мальчик, ему эта заграничная еда не нужна. Нормальную русскую кухню любит. Я его с детства приучала к правильной еде.
Альбина сделала глоток кофе, чувствуя, как внутри снова закипает раздражение. Она хотела что-то ответить, но тут появилась Ирина в халате.
— Ой, как у вас светло тут! — та огляделась по сторонам. — И просторно. А у нас на кухне три человека — уже тесно.
— Зато у вас уютно, — парировала Ольга Николаевна. — А тут все такое холодное, неживое. Как в музее каком. Ничего душевного нет.
Альбина стиснула зубы. Это была ЕЕ кухня. Она сама выбирала плитку, мебель, технику. Копила, планировала, делала ремонт. И сейчас эти две женщины обсуждали ее дом так, будто это был худший вариант из возможных.
— Я пойду приму душ, — сказала она, вставая.
— Подожди чуток, — остановила ее Ирина. — Там Боря собирается. Он долго обычно.
— Сколько долго?
— Ну, минут сорок. Он у нас обстоятельный.
Альбина глубоко вдохнула. Значит, ей придется ждать сорок минут, чтобы попасть в собственную ванную.
Она вернулась в спальню. Юра уже проснулся, сидел на кровати с телефоном.
— Твой дядя в ванной, — сообщила Альбина. — Минут на сорок.
— Ну подожди, — пожал плечами муж.
— У меня дела сегодня. Мне надо выглядеть нормально.
— Куда дела в субботу?
— Ты забыл? Я должна отчет в понедельник сдать. Мне нужно доделать дома.
— А, ну так ты же в кабинете посидишь.
— В кабинете твои тетка с дядей спят!
— Они же проснутся. Вон уже Борис в душе, значит, скоро освободят.
Альбина посмотрела на него долгим взглядом. Юра спокойно листал новости, как будто происходящее его совершенно не касалось.
— Тебе вообще не кажется это странным? — тихо спросила она.
— Что именно?
— Что в моем доме я не могу попасть в ванную. Что мой кабинет занят. Что твоя мать выбрасывает мои продукты и критикует мой дом.
— Алька, не начинай с утра, — он раздраженно отложил телефон. — Че ты прицепилась? Люди приехали отдохнуть, на праздники. Ну потерпи немного.
— Десять дней это не немного.
— Ну и что? Раньше справлялась же.
— Когда раньше? Они никогда у нас не жили!
— Ну приезжали. В прошлом году мам приезжала, ты же нормально отнеслась.
— В прошлом году твоя мать приехала на ТРИ дня! И то я сошла с ума. А тут десять дней, и не одна, а четверо!
Юра встал и начал одеваться.
— Слушай, я не понимаю, в чем проблема. Дом большой, места всем хватит. Че ты устраиваешь?
— Я не устраиваю. Я просто хочу, чтобы ты понял: это МОЙ дом. И решения о том, кто тут живет, должны приниматься ВМЕСТЕ.
— Ну вот вместе и примем. Они уже тут, значит, ты согласна.
— Я НЕ согласна! Меня никто не спрашивал!
— Алька, ты чего орешь? — Юра нахмурился. — Они же услышат.
Альбина закрыла глаза и медленно сосчитала до десяти. Когда открыла, Юра уже выходил из спальни.
— Куда ты?
— На кухню. Мам завтрак делает.
И он ушел, оставив ее одну. Альбина села на кровать и уставилась в стену. Внутри что-то менялось. Раньше она бы промолчала, стерпела, подождала бы, пока все уедут. Но сейчас что-то щелкнуло. И она поняла — так больше нельзя.
Через сорок пять минут Борис наконец освободил ванную. Альбина зашла туда и снова ахнула. Пол был мокрым, все полотенца (включая ее лучшие махровые) валялись в куче у стены, зубная паста размазана по раковине, а в душевой кабине остались чужие волосы.
Она молча взяла тряпку и начала убирать. Потом приняла душ, оделась и спустилась вниз.
На кухне все уже сидели за столом. Ольга Николаевна жарила блины, Ирина накрывала, Борис читал газету, Лена, как обычно, уткнулась в телефон. Юра ел, разговаривая с матерью о каких-то соседях.
— А, Альбиночка! — свекровь обернулась. — Блинчик хочешь? Я на твоем молоке сделала, там еще оставалось немного.
— Это было ультрапастеризованное, на нем блины не делают, — механически ответила Альбина.
— Ой, да какая разница! Вышло отлично. Юрочка уже три съел, нахваливает.
Альбина налила себе воды и села в сторонке. Достала телефон и открыла рабочую почту. Нужно было разобрать отчет, но в голове крутились совсем другие мысли.
— Юр, а давай сегодня в торговый центр съездим? — Ирина намазала блин вареньем. — Надо подарки докупить. И вообще погулять.
— Давай, — кивнул он. — Я как раз хотел в строительный заглянуть.
— Я с вами, — тут же подала голос Лена. — Мне в магазин одежды надо.
— И я поеду, — добавила Ольга Николаевна. — Мне продуктов на праздник набрать нужно. Альбина, ты же не против? Я на твою карту возьму, раз уж мы в гостях.
Альбина подняла глаза от телефона.
— На мою карту?
— Ну да. Или наличкой дашь? Тысяч десять хватит. Я же не для себя, для праздника всем.
— У меня есть продукты, — Альбина положила телефон на стол. — Я все купила заранее.
— Да брось ты! — Ольга Николаевна махнула рукой. — Что ты там купила? Траву всякую, креветки. Это не праздничный стол. Нужны нормальные салаты, мясо, закуски.
— Мама права, — поддержал Юра. — Давай нормально сделаем. По-человечески.
Альбина посмотрела на него долгим взглядом. Потом встала, взяла телефон и вышла из кухни. Поднялась в спальню, закрыла дверь и набрала номер Светланы.
— Алло? — сонный голос подруги.
— Света, прости, что рано. Мне нужен совет.
— Говори.
Альбина в нескольких фразах описала ситуацию. Светлана молчала, потом тяжело вздохнула:
— Слушай, а ты вообще хочешь дальше так жить?
— Что?
— Ну серьезно. Ты сейчас описала картину, где ты в собственном доме чувствуешь себя прислугой. Тебя не спрашивают, тебя не слушают, твои границы не уважают. И твой муж в этом участвует.
— Он просто... не понимает.
— Не хочет понимать. Большая разница. Альб, я тебя десять лет знаю. Ты всегда была сильной. Что с тобой случилось?
Альбина села на кровать, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— Я устала, Свет. Я просто очень устала.
— Тогда перестань. Это твой дом. Твои деньги. Твоя жизнь. Если он не может это уважать — значит, проблема в нем, а не в тебе.
Они поговорили еще несколько минут. Когда Альбина положила трубку, внутри что-то окончательно выкристаллизовалось. Четкое, твердое решение.
Она спустилась вниз. Все уже собирались ехать в торговый центр.
— Юра, мне нужно с тобой поговорить, — сказала она спокойно.
— Давай потом, мы сейчас едем.
— Нет. Сейчас.
Что-то в ее голосе заставило его обернуться. Ольга Николаевна насторожилась.
— Юрочка, нам пора, а то пробки начнутся.
— Подождите в машине, — Альбина не сводила глаз с мужа. — Это займет пять минут.
Родня неохотно вышла. Юра раздраженно вздохнул:
— Ну что еще?
— Пойдем в кабинет.
— Там же Ирка с Борькой вещи разложили.
— Тогда здесь.
Они остались стоять в прихожей. Альбина сложила руки на груди и посмотрела мужу прямо в глаза.
— Слушай меня внимательно. Я не буду повторять дважды.
— Алька, давай без драмы.
— Это не драма. Это факты. Твоя родня сюда больше не приедет. Никогда. Ни на день, ни на час. Никогда.
Юра сначала не понял. Потом до него дошло, и он недоверчиво рассмеялся:
— Ты чего несешь?
— То, что ты слышишь. Это мой дом. Я его купила. Я за него плачу. Я решаю, кто здесь живет.
— Они же родня!
— Твоя родня. Не моя.
— Это одно и то же!
— Нет, — Альбина покачала головой. — Не одно. Я не разрешала им въехать без предупреждения. Я не разрешала твоей матери выбрасывать мои продукты, рыться в моих вещах и критиковать мой дом. Я не разрешала им занимать мой кабинет, мою ванную, мою жизнь.
— Ты сошла с ума, — Юра сделал шаг назад. — Ты реально сейчас хочешь выгнать мою мать на улицу?
— Нет. Я хочу, чтобы ты понял: больше такого не будет. Они могут остаться до Нового года, раз уж приехали. Но после праздников уезжают. И больше без моего согласия сюда не ногой.
— И че я им скажу?
— Скажешь правду. Что это не твой дом. Что решения здесь принимаются вместе. И что я не согласна терпеть неуважение в собственном доме.
Юра нервно засмеялся, провел рукой по волосам.
— Ты понимаешь, что я так не оставлю? Это моя мать! Она меня вырастила, всю жизнь на меня положила!
— Понимаю. Поэтому тебе придется выбрать.
— Выбрать что?
— Кто для тебя важнее. Твоя мать, которая постоянно пытается доказать, что я плохая жена. Или я, которая последние три дня живет в аду в собственном доме.
— Это шантаж!
— Нет, — Альбина говорила очень спокойно, и от этого спокойствия становилось еще страшнее. — Это не шантаж. Это просто выбор. Я не буду больше жить так. Я не буду терпеть, когда меня не уважают. Когда мои вещи выбрасывают, мои деньги тратят без спроса, мое пространство захватывают. И когда мой муж молчит и делает вид, что ничего не происходит.
— Но ты же понимаешь, мам обидится! Она со мной вообще разговаривать не будет!
— Это ее выбор. Но мой выбор такой: либо ты ставишь четкие границы со своей родней, либо я ухожу.
— Куда уйдешь? — в голосе Юры появилась издевка. — Это же твой дом, ты сама сказала.
— Да. Мой дом. И если ты не можешь уважать это, тогда уходишь ты.
Повисла тяжелая тишина. Юра смотрел на нее так, будто видел впервые. В его глазах читалось недоумение, злость, растерянность.
— Я не знал, что ты такая, — наконец сказал он тихо.
— Я всегда была такой. Просто раньше молчала. Терпела. Думала, что это моя обязанность — быть удобной. Но знаешь что? Я устала быть удобной. Я хочу быть счастливой. В своем доме. Без постоянного ощущения, что я здесь чужая.
Снаружи просигналила машина. Ольга Николаевна высунулась в окно:
— Юр, ты едешь или нет?
Юра посмотрел на Альбину, потом на дверь, потом снова на жену.
— Я... мне надо подумать.
— Думай, — кивнула она. — Но решение принять нужно сегодня.
Он вышел. Альбина осталась стоять в прихожей, слушая, как за окном заводится машина и отъезжает. Сердце колотилось где-то в горле, но внутри царило странное спокойствие. Она сделала то, что должна была сделать давно.
Следующие часы прошли в тишине. Альбина наконец смогла зайти в кабинет — никого не было дома. Разобрала свои документы, которые Ирина аккуратно сложила в коробку, но перемешала все подряд. Потом прошлась по дому, собирая разбросанные вещи гостей. Не выбрасывая, просто аккуратно складывая в их комнаты.
Когда она убирала в ванной, нашла открытую баночку своего дорогого крема. Половина была использована. Альбина вздохнула и закрыла крышку. Поставила все свои косметические средства в запирающийся шкафчик.
Вечером, когда все вернулись, атмосфера была напряженной. Юра молчал, избегал ее взгляда. Ольга Николаевна что-то заподозрила и вела себя подчеркнуто мило:
— Альбиночка, мы тебе подарочек купили! Вот, крем для рук. В магазине девушка посоветовала.
Альбина взяла коробочку. Дешевый крем из масс-маркета за двести рублей. Она молча поблагодарила и отложила в сторону.
Ужин прошел в странной тишине. Все чувствовали, что что-то не так, но никто не решался спросить. Лена несколько раз пыталась включить музыку, но Ирина шикала на нее.
После ужина Юра поднялся в спальню. Альбина подождала минут двадцать и последовала за ним. Он сидел на кровати, уставившись в одну точку.
— Я думал, — сказал он, когда она вошла.
— И?
— И... — он тяжело вздохнул. — Я не знаю, как это объяснить маме.
— Это не мои проблемы. Ты должен был думать об этом раньше, когда приглашал их без моего согласия.
— Но она же мать моя!
— Юра, — Альбина села напротив него. — Я не прошу тебя выбирать между мной и твоей матерью. Я прошу тебя уважать меня. Уважать мой дом. Мои границы. Это разные вещи.
— Для нее это будет означать, что я выбрал тебя.
— Значит, пусть так и будет.
Он посмотрел на нее долгим взглядом. В его глазах читалась боль, но и понимание.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Завтра я поговорю с ними.
На следующий день, двадцать девятого декабря, после завтрака Юра собрал всех на кухне. Альбина стояла в дверях, наблюдая.
— Слушайте, — начал он неуверенно. — Нам с Альбиной нужно побыть на праздники одним. Давайте в следующий раз соберемся, когда будет удобно всем.
Ольга Николаевна замерла с чашкой в руке.
— Что?
— Вы можете остаться до праздника, конечно. Но после... нам нужно время для себя.
— Это она! — свекровь резко встала, указав на Альбину. — Это она тебе сказала!
— Мам, при чем тут...
— При том! Она тебя настраивает против родной матери! Разлучает с родней!
— Ольга Николаевна, — Альбина шагнула вперед. — Я просто хочу встретить Новый год в своем доме. Спокойно. Без лишних людей.
— Лишних? — свекровь побагровела. — Ты называешь меня лишней? Я его мать!
— И это прекрасно. Но это не дает вам права вести себя в моем доме как хозяйка.
— В твоем? — Ольга Николаевна обернулась к сыну. — Юра, ты это слышишь?Она говорит "мой дом"! А ты кто тогда?
— Мам, хватит, — Юра потер лицо руками. — Дом действительно Алин. Она его купила до нашей свадьбы. Я здесь просто живу.
Эти слова прозвучали как приговор. Ольга Николаевна побледнела, потом схватилась за сердце.
— Я не верю... Мой сын... Так говорит о своей матери...
— Мам, я не о тебе. Я просто объясняю ситуацию.
— Ситуацию? — включилась Ирина. — Да мы для вас старались! Готовили, убирали! Хотели праздник сделать по-семейному! А вы...
— Мы не просили, — спокойно сказала Альбина. — У меня было свое меню, свой план. Вы приехали без предупреждения и начали все переделывать под себя.
— Потому что здесь было невозможно находиться! — Ольга Николаевна уже не сдерживалась. — Холодильник пустой, еды нормальной нет, готовить ты не умеешь!
— Ольга Николаевна, в моем холодильнике была дорогая еда. Которую вы выбросили.
— Гнилой сыр и трава! Это не еда!
— Для вас, может быть. Но это был мой выбор. В моем доме.
Свекровь схватила сумку.
— Все! Я не останусь здесь ни минуты! Юра, собирайся. Поедешь со мной.
Повисла тишина. Все смотрели на Юру. Он сидел, опустив голову, и молчал.
— Юра! — повторила мать требовательно.
— Мам, я... — он поднял голову и посмотрел на Альбину. Потом на мать. — Я останусь здесь.
— Что?
— Я останусь с женой. В ее... в нашем доме.
Ольга Николаевна отшатнулась, будто ее ударили.
— Значит, так... — ее губы дрожали. — Выбрал. Ну и оставайся. С этой... Только потом не приходи. Не звони. Для меня у тебя больше нет матери!
Она развернулась и выбежала из кухни. Ирина кинула на Альбину полный ненависти взгляд и бросилась за сестрой. Борис медленно встал, покачал головой и пошел собирать вещи. Лена молча последовала за родителями.
Через час они уже паковали чемоданы. Ольга Николаевна всхлипывала в гостевой комнате, Ирина ее успокаивала. Юра стоял у окна в спальне, глядя на улицу.
— Она со мной теперь не разговаривает, — тихо сказал он.
— Переживет. Или нет. Это ее выбор, — Альбина подошла к нему. — Твоя родня сюда больше приезжать не будет. Ни на день, ни на час — никогда.
— Ты такая жесткая стала.
— Я всегда была такой. Просто раньше молчала.
Он обернулся и посмотрел на нее.
— А если я не справлюсь? Если мне будет тяжело без них?
— Тогда ты свободен уйти. Я никого не держу.
— Но ты же понимаешь... — он запнулся. — Я тебя... В смысле, мы же вместе.
— Вместе это когда оба уважают друг друга. Когда решения принимаются совместно. А не когда один терпит, а второй делает что хочет.
Юра молчал. Потом кивнул.
— Я понял.
Внизу громыхнули чемоданы. Ольга Николаевна крикнула:
— Юра! Последний раз спрашиваю! Едешь?
Он посмотрел на Альбину. Она стояла спокойно, не умоляя, не требуя. Просто ждала его решения.
— Нет, мам! — крикнул он в ответ. — Я остаюсь!
Дверь внизу с грохотом захлопнулась. Машина завелась и уехала.
В доме воцарилась тишина.
Альбина и Юра стояли в спальне, не глядя друг на друга. Наконец она нарушила молчание:
— И чтобы было понятно. Моей родни здесь тоже больше не будет без предупреждения. Никто не приедет просто так и не захватит дом. Мы живем вдвоем. И все гости появляются только по обоюдному согласию.
— У тебя вообще родни почти нет, — буркнул Юра. — Только мать, и та редко приезжает.
— Потому что я понимаю границы. Теперь и ты должен понять.
Он кивнул, не глядя на нее. Потом сел на кровать и уткнулся лицом в ладони.
— Мать меня возненавидит.
— Может быть. А может, поймет. Но это не твоя вина и не моя. Это ее реакция на то, что ты наконец стал взрослым.
Тридцать первого декабря они встречали вдвоем. Альбина накрыла стол так, как планировала изначально: легкие салаты, морепродукты, красная рыба, запеченные овощи. Все то, что любила она. Юра помогал молча, выполняя ее просьбы.
Когда часы начали отбивать полночь, они стояли с бокалами в руках.
— С Новым годом, — сказала Альбина.
— С Новым годом, — ответил Юра, чокаясь с ней.
Он выглядел потерянным, но в его глазах было что-то новое. Понимание, что он больше не может жить, как раньше. Что отношения — это не только про любовь, но и про уважение.
Альбина сделала глоток шампанского, глядя в окно. За стеклом падал снег, город сиял огнями. Ее дом снова был ее домом. Тихим, спокойным, уютным.
Она знала, что впереди будут сложные разговоры. Ольга Николаевна не успокоится быстро. Возможно, будут звонки, упреки, попытки давить на чувство вины. Но Альбина больше не собиралась играть роль удобной невестки, которая терпит все ради мира в семье.
Она отстояла свое право жить так, как хочет. В своем доме. По своим правилам. И если Юра не сможет с этим смириться — что ж, это будет его выбор.
Она поставила бокал на стол и посмотрела на мужа. Он стоял у окна, задумчивый и тихий.
— Ты злишься на меня? — спросил он вдруг.
— Нет, — честно ответила Альбина. — Я просто устала быть тенью в собственной жизни.
Он кивнул, понимающе. Потом подошел и неловко обнял ее.
— Прости. Я действительно не думал, что тебе так тяжело.
— Знаю.
— Я постараюсь... измениться.
— Не надо меняться, — Альбина отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Надо просто начать меня слышать.
Они встретили рассвет Нового года вдвоем, в тишине и спокойствии. Впереди было много неизвестности. Но Альбина знала одно: она больше никогда не позволит превратить свой дом в место, где ей некомфортно. Даже если это означает остаться одной.
Но пока Юра был рядом. И пока он учился уважать ее выбор. А это уже было начало.