Глава 9. Олег
Когда Ольга ушла на допрос, Олег предложил Владу удалиться.
– Ты тоже так считаешь, как твоя? – обратился Влад к приятелю, уже выходя.
– Ничего я не считаю, – ответил Олег. – Но в момент выстрела я тебя не видел.
– А тебя кто видел? – спросил Влад и направился к себе.
Олег посмотрел вслед уходящему и, когда тот свернул за угол, осознал: из любого номера можно выйти на улицу, не привлекая внимания других жильцов. Такой интересной оказалась планировка.
Вернувшись в комнату, он присел на место, которое занимала Ольга перед уходом. Кресло ещё хранило тепло её тела.
«Как же она могла? – мелькнула мысль, которую он попытался отогнать. – Я сам виноват. Спалился по-идиотски».
Хотя правильней будет сказать «подставился». Исключительно себя Олег винил аж до тех пор, пока случайно не встретил знакомое лицо на всплывающем окне монитора с рекламой услуг эскорта. Так, теперь стали именовать свою деятельность дамы, не отягощённые моральными принципами. И даже имя оказалось тем же – Инга.
«Неужели Игорь лоханулся и познакомился с представительницей древнейшей профессии? – подумал Олег. – Или он просто хотел прекратить настойчивые попытки коллег и воспользовался услугами эскорта?»
Поразмыслив, Олег решил проверить. Уже целенаправленно нашёл смутившую его рекламу и позвонил. Разговор всё расставил по местам. Инга ответила на звонок и, когда узнала, кто её беспокоит, спросила:
– Понравилось? Хочешь повторить? Хорошая новость – постоянным клиентам скидка.
– А сколько? – поинтересовался Олег.
– Спроси приятеля.
И пазл сложился. Игорь привёл на вечеринку девушку, зарабатывающую своим лёгким поведением, и заплатил ей за соблазнение друга. А потом весь из себя положительный и очень сочувствующий, подставил плечо (только ли плечо?) Ольге. И к кому она могла обратиться с той деликатной просьбой, после удовлетворения которой семейная идиллия вроде как восстановилась? Но даже если Олег оказался жертвой коварства своего приятеля, он посчитал реакцию жены справедливой. И правильно она решила не озвучивать детали. Поскольку при их отсутствии факт измены воспринимался куда легче.
«Ну переспала жена с этим один раз. Но она же теперь со мной. У нас семья», – успокаивал себя Олег.
Но всё изменилось, когда он услышал от супруги:
– Ну и ладушки.
Фразу, которую употреблял Игорь, она произнесла естественно, хоть раньше так никогда не говорила. Лексиконы близких людей всегда пополняются словами и выражениями друг друга. Но это не может быть следствием одной встречи, пусть даже закончившейся сексом. Только длительные отношения имеют такие последствия.
Вполне возможно, вся логика Олега строилась на домыслах и страхах. Но если добавить к этому и непривычное поведение Игоря, который стал избегать общения, то пазлы складывались в неприятную картину.
Олег стал смотреть на жену оценивающе: не переменилась ли она за последнее время? Но нужно постоянно уделять внимание своей женщине, и только тогда перемены в её поведении будут заметны.
Именно так: чем больше уделяешь внимания жене, тем меньше шансов, что она перестанет быть только твоей.
«Может, спросить прямо?» – думал Олег, но немедленно отбросил эту мысль.
Если его сомнения обоснованы, то он просто заставит жену солгать. А если Ольга не соврёт? Как тогда быть с этой правдой? Он не знал. А если это всё плод его заражённого ревностью воображения?
Именно такие мысли преследовали Олега всё время с того момента, как он услышал эти «ладушки».
– Тебя на допрос, – сказала Ольга, войдя в номер. – И имей в виду: этот Мегрэ местного разлива не такой дурак, каким может казаться.
Олег шёл через двор к столу, за которым они недавно трапезничали, и вдруг захотел выпить. И накатил голод. Участковый в это время отламывал куски от лежащего перед ним на бумажной салфетке бутерброда с варёной колбасой и бросал собаке. Похоже, пёс предпочёл бы отведать нечто иное, оставленное гостями, но не желал обидеть старого знакомого и, изображая радость, подхватывал на лету брошенные ему куски.
Олег, буркнув: «Ещё раз здасьте», сел за стол. Участковый свернул остатки бутерброда и отправил в старый портфель. Потом взял из лежащей перед ним стопки паспортов верхний и, сверив фото с оригиналом, прочитал:
– Олег Игоревич Овечкин, – и, приготовившись записывать озвученное в протокол, попросил: – Рассказывайте, Олег Игоревич.
– Что рассказывать? – ответил Олег, размышляя, может ли он выпить.
Участковый поднял глаза на собеседника.
– Это вы меня спрашиваете? Тогда слушайте совет: «Я, Олег Игоревич Овечкин, из личной неприязни застрелил Игоря Ивановича Волкова…»
– Это же неправда, – перебил Олег.
– Ну хорошо, пусть будет не неприязнь, а ревность, – поправился дознаватель, – или зависть. Или разборки на работе. Вам лучше знать.
«Отреагировал на „ревность“», – отметил про себя участковый.
– Ни в кого я не стрелял, – резко прервал Олег.
– Ну тогда вот здесь напишите: «Уведомлен об ответственности за дачу ложных показаний». А ниже: «С моих слов записано верно». Дата, подпись.
Олег растерялся. Прочитав короткий текст, смутился ещё больше.
– Я этого не говорил, – сказал он, отодвинув бумагу.
– Хорошо. Пойдём длинным путём, – спокойно воспринял поведение опрашиваемого участковый и, вздохнув, спросил: – Где вы, Олег Игоревич, находились в момент выстрела?
– Здесь.
– Кто в это время отсутствовал, кроме Игоря Волкова?
– Все были на месте.
– Ну всё? Формальности соблюдены? Подписывайте, – участковый опять положил перед Олегом тот же самый протокол и пояснил: – Здесь так и написано, – и, уже пряча подписанный документ в папку, спросил: – Это не для протокола. Ваша супруга не давала вам поводов для ревности?
– Да что вы себе позволяете?! – возмутился Олег.
– Я позволяю себе проводить расследование. Для чего нужно задавать вопросы, – интонациями учителя младших классов вещал участковый. – И на мой вопрос существуют только два ответа: «нет», если не ревновал, и много других, если ревновал.
Уложив папку в портфель, участковый уже смотрел прямо на Олега.
– Все ревнуют. Одни – больше, другие – меньше. Но бывают обстоятельства, когда это скрывают. По самым разным причинам. Хотя, может быть, вы действительно не знаете, что такое ревность. Завидую.
– Но вы спросили, не давала ли супруга повода. А это совсем другой вопрос, – ответил, собравшись с мыслями, Олег.
– Быть женщиной – это уже давать повод для ревности, – философски закончил беседу участковый.
Олег кивнул и вопросительным взглядом показал на бутылку водки. Семён Афиногенович неопределённо пожал плечами, мол, ваша – делайте что хотите.
Глава 10. Ярослава
Олег накрыл бутылку водки стаканом, потом под внимательным и тревожным взглядом Каштана бросил в тарелку несколько кусков шашлыка и собрался уходить.
– Пригласите Ярославу Валерьевну, – попросил участковый Олега, но, увидев, как тому не терпится выпить, покачал головой и сам пошёл в коттедж.
Каштан побежал рядом, тихо поскуливая.
– Да, жри ты, что хочешь, – понял его участковый.
Пёс, выказывая радость, ещё сильнее завилял хвостом, но сопроводил Семена до крыльца и сел ждать. Куда торопиться, когда понимаешь – еда уже никуда не денется. А Семён Афиногенович постучал в каморку и у высунувшегося из неё сторожа уточнил:
– Ярослава Иванова в каком номере?
– В четвёртом, – мигом ответил бдительный охранник и рукой показал направление.
«Ярослава Валерьевна Иванова, двадцати двух лет от роду, – вспомнил паспортный данные участковый. – И единственная из присутствующих, вызывающая симпатию».
– Войдите, – прозвучало немедленно за коротким стуком в дверь, будто человек долго пребывал в ожидании этого визита.
Девушка сидела на стуле и, когда участковый вошёл, быстро поднялась.
– Да, вы присаживайтесь. Нужно, Ярослава Валерьевна, вас опросить.
Ярослава села, как прилежная ученица, положив ладошки на колени. Сильное волнение она не скрывала.
«Может, ситуация так взволновала, – рассуждал участковый. – А кто в двадцать два не впадёт в панику при подобных обстоятельствах?
Человека, вполне возможно, застрелили, да ещё и приятели убеждают врать».
– Я готова, – ответила Ярослава.
– Рассказывайте.
Семён Афиногенович достал бланк протокола и вопросительно посмотрел на девушку.
– Когда раздался выстрел, я находилась здесь. Я была одна в номере. Никто подтвердить это не сможет. Стреляли из карабина… – Ярослава, увидев заинтересованный взгляд, пояснила: – Звук более хлёсткий, чем из ружья. Я хорошо стреляю, если вы хотите знать. Кандидат в мастера спорта по биатлону. Область по юниорам выигрывала и на России была в призах. И с отцом, когда его ещё не посадили, на охоту ходила.
– Отец сидит? – не отрываясь от протокола и без эмоций, уточнил опрашивающий.
– Сто одиннадцатая. Тяжкие телесные, – пояснила Ярослава и без паузы спросила: – Вы меня прямо сейчас арестуете?
Участковый поднял глаза от протокола.
– А есть за что?
– Ну как, – смешалась девушка, – всё показывает на меня. И стреляю хорошо. Алиби нет.
– Но с ваших слов вы в момент выстрела находились здесь, – прервал Семён. – На каком основании арестовывать?
– Но я же главный подозреваемый… или главная подозреваемая. Я не знаю, как правильно…
Участковый опять перебил девушку.
– Что же за страна у нас? Каждый суперпрофи во всех вопросах, кроме своей работы. Чем давать советы, у себя наведите порядок. Тогда на чужие дела времени не останется, – возмутился Семён и без перехода спросил: – Какие отношения у вас были с Игорем Волковым?
– Никаких. Нас познакомить хотели, – ответила Ярослава, явно смутившись, и участковый это заметил.
– А раньше вы не были знакомы?
– Ну, как… в офисе пересекались. Ну, там: «привет», «как дела?», «норм».
– Понятно. Здесь пишите: «Ознакомлена с ответственностью за дачу ложных показаний». Ниже: «С моих слов записано верно». Дата, подпись. И пока не покидайте территорию усадьбы.
Закрылась дверь за выходящим милиционером, который даже в форме больше походил на комбайнёра или сантехника из комедийного фильма. Хотя как должен выглядеть представитель власти, Ярослава тоже не сильно знала. Те служители закона, которых она встречала, когда велось дело отца, тоже казались ей соответствующими должности.
Вот Игорь – да, хоть на плакат, прославляющий доблестных стражей закона, размещай. Волевой подбородок, прямой нос, глаза большие и честные. И вообще, весь статный, сильный, излучающий уверенность. Девушки должны прямо таять рядом с таким красавцем. Да что там девушки…
Ярослава вспомнила суд и свидание с отцом, который сказал дочери:
– Не обижай маму, ты одна у неё осталась.
Ярослава удивилась словам отца – ей в ту пору и пятнадцати не исполнилось – и не поняла сказанное. Только много позже оказалась в курсе, почему отца посадили. Раньше она знала про драку, в которой пострадал сын подруги председателя районного суда. А поскольку причины конфликта отец не объяснил, то получалось из «хулиганских побуждений». И, следовательно, срок большой. Уже в выпускном классе Ярослава как-то сказала матери, что отец их предал, и мама объяснила всё.
На завод, где мать работала инженером, прислали практикантов из городского вуза. Мать была красавицей и в свои неполные сорок привлекала внимание мужчин всех возрастов. А среди приезжих оказался писаный красавец, да ещё и умница. И на банкете, перед отъездом студентов, мать с ним танцевала и даже, захмелев, целовалась, вспомнив молодость. А потом, когда практиканты уехали, по городу пошли слухи. И историю рассказывали препохабную. Мол, этот красавчик поспорил, что соблазнит инженершу, на которую все западали. И после вечеринки предъявил факт – фото объятий страстных. А раз женщина позволила целоваться взасос, то и всё остальное однозначно тоже было. И, само собой, когда отцу показали фото с гнусными комментариями, то показавший получил прямой в челюсть и упал. Неудачно. Но хоть медики быстро пострадавшего поставили на ноги. Тем не менее мамашка побежала к подружке-судье, мол, хулиганы чуть не убили сыночка.
Ярослава, как узнала подробности, неделю не разговаривала с матерью. А потом спросила:
– И как ты с этим живёшь?
– Плохо, – ответила та. – Единственное, что я могу для отца сделать, – это ждать и дождаться.
Ярослава ехала сюда в машине Владислава. Вера сидела впереди с мужем, а она и Игорь – на просторном заднем сиденье. Игорь поинтересовался, «где вырос такой цветок», и Ярослава назвала свой город.
– Знаю, – обрадовался Игорь, – проходил там практику после четвёртого курса на местном заводе. Это было семь лет назад.
И Ярослава поняла, откуда ей знакомо лицо Игоря.