В ту ночь Кира не спала. На кухне гудел старенький ноутбук, а на столе росла стопка распечаток.
Сергей думал, что он самый умный. Оформляя все свои активы на подставных лиц и "маму-пенсионерку", он чувствовал себя неуязвимым. Но он совершил классическую ошибку нувориша — он любил хвастаться.
Кира методично сканировала его соцсети (и соцсети его новой пассии, которую он, конечно же, скрывал). Вот фото с отдыха на Мальдивах — геотег, дата. Стоимость тура в этот отель — как бюджет небольшой больницы. Вот он хвастается часами — "Лимитированная коллекция, подарок себе любимому". Вот корпоратив его "нищей" строительной фирмы, где шампанское льется рекой.
Но это была лирика. Кира копала глубже.
Она знала название его фирмы. Знала его партнеров. Используя старые связи и доступ к открытым (и не очень) реестрам, она начала собирать пазл.
Фирмы-однодневки. Обналичивание через "помойки". Тендеры, выигранные через подставные юрлица. "Серые" зарплаты в конвертах, о которых она знала не понаслышке, когда они еще жили вместе.
Картина вырисовывалась красивая. Сергей не просто уходил от алиментов. Он нагло, масштабно и глупо обворовывал государство, уклоняясь от налогов на суммы с шестью нулями.
К утру заявление было готово.
Это был не эмоциональный крик души брошенной жены. Это был сухой, профессиональный, убийственно точный документ. С приложением схем аффилированности, номеров счетов, фотографий "красивой жизни", явно не соответствующей нулевой декларации, и списком свидетелей из числа уволенных им сотрудников.
Кира нажала кнопку "Отправить". Одно письмо ушло в налоговую. Второе — в ОБЭП. Третье — в прокуратуру.
— Скажи спасибо, что я вообще тебе внимание уделяю, — прошептала она, закрывая ноутбук.
...Прошел месяц.
Снег сошел, обнажив весеннюю грязь, но настроение у Киры было солнечным.
Новости долетали до неё через общих знакомых, как сводки с фронта.
Сначала заблокировали счета. Потом в офисе Сергея прошло "маски-шоу" — вежливые люди в балаклавах изъяли серверы и документацию. "Черная касса", которую он хранил в сейфе за картиной (Кира любезно указала это место в заявлении), стала главным вещдоком.
Фирма-однодневка, на которую был записан тот самый люксовый внедорожник, попала под процедуру банкротства. Машину изъяли в счет погашения долгов перед бюджетом. "Помощь мамы" тоже заинтересовала органы, и пенсионерку начали таскать на допросы, выясняя, откуда у неё средства на покупку элитной недвижимости.
Карточный домик, построенный на наглости и воровстве, рухнул за пару недель.
Звонок в дверь раздался вечером. Кира знала, кто это. Она ждала.
Она открыла дверь.
На пороге стоял Сергей. От былого лоска не осталось и следа. Костюм был помят, галстук сбился набок, а под глазами залегли такие мешки, что в них можно было картошку хранить. Он приехал не на джипе, а, судя по грязи на ботинках, пришел пешком от метро.
— Кира... — голос его дрожал. — Кира, нам надо поговорить.
Он попытался пройти в квартиру, но Кира не сдвинулась с места, перекрывая проход.
— Говори отсюда. Я только помыла полы, не хочу грязь разводить.
Сергей сглотнул, нервно теребя пуговицу пиджака.
— Кир, у меня проблемы. Серьезные. Меня заказали. Конкуренты, наверное. Или кто-то стуканул... Счета арестовали, машину забрали, даже карты заблочили. Мне адвокат нужен, толковый. Он денег стоит — космос.
Он поднял на неё глаза, полные надежды и паники побитой собаки.
— Займи мне денег. Я знаю, у тебя есть, ты же копила. Мне нужно... — он назвал сумму, которой хватило бы на покупку студии в центре. — Я всё отдам! Клянусь! Как только разрулю, верну с процентами. Мы же не чужие люди, у нас сын...
Кира смотрела на него и улыбалась. Той самой полуулыбкой, которую он так ненавидел.
— Сын? — переспросила она. — Ах да, сын. Тот самый, которому ты чупа-чупс подарил.
— Кира, ну хватит язвить! Мне реально край! Посадят ведь!
— Денег нет, Сережа, — спокойно сказала она. — Я же, по твоим словам, всё на маникюр спустила. И на шмотки. Сама сижу на гречке, вот, последнюю доедаю.
Сергей побагровел.
— Ты... Ты издеваешься?! Я к тебе по-человечески, а ты...
Кира сунула руку в карман домашних брюк.
— Но я не такая жестокая, как ты. Я помогу. У меня есть кое-что ценное, что ты оставил нам в прошлый раз.
Она достала тот самый чупа-чупс. Он немного помялся, но обертка была цела.
Кира взяла ладонь бывшего мужа, холодную и влажную от пота, и вложила в неё конфету. Сжала его пальцы в кулак.
— Держи. Пососи. Говорят, успокаивает. И сахар для мозга полезен, может, придумаешь, как перед следователем оправдываться.
— Ты... ты стерва! — выдохнул Сергей, глядя на леденец в своей руке как на гранату. — Это ты?! Это ты меня слить решила?!
— Я? — Кира невинно похлопала ресницами. — Я официально просто мама. А ты — официально банкрот. Скажи спасибо, что хоть конфету дала. Другая бы на моем месте вообще дверь не открыла.
Она сделала шаг назад.
— Прощай, Сережа. На маникюр мне еще заработать надо, время — деньги.
Дверь захлопнулась прямо перед его носом. Щелкнул замок.
Кира прислушалась. За дверью послышался глухой удар — видимо, Сергей пнул стену — и отборный мат. А потом тяжелые, шаркающие шаги вниз по лестнице.
Она прошла на кухню, налила себе чаю и посмотрела в окно. Внизу, ссутулившись, брела фигура в мятом костюме. Он шел к остановке автобуса.
Кира улыбнулась. Аудит завершен. Баланс сведен. Виновные наказаны.