— Мама сказала, что они все придут к нам, — Дима опустил телефон и посмотрел на жену виноватым взглядом.
Таня замерла с пакетом продуктов в руках. Двадцать девятое декабря, восемь вечера, она только вернулась из магазина после напряженного рабочего дня в туристическом агентстве.
— Как все? — она медленно поставила пакет на стол. — Дим, мы же договаривались, что будет только твоя мама с папой.
— Ну... Алена с Антоном и Игорем тоже придут, — он потер затылок. — Мама сказала, что так веселее.
— Семь человек вместо четверых, — Таня прикрыла глаза. — У меня продуктов на четверых. Денег больше нет. Мы все потратили на подарки и то, что я уже купила.
— Придумаем что-нибудь, — Дима обнял ее за плечи. — Ты же у меня мастерица.
Таня высвободилась из его объятий и начала доставать продукты из пакета. Семга, креветки, овощи для салатов. Курица для запекания. Все рассчитано на маленький семейный ужин. А теперь...
— Мне надо было спросить тебя, да? — Дима стоял посреди кухни с виноватым видом. — Прости.
— Надо было, — она не повернулась к нему. — Но ты никогда не спрашиваешь. Твоя мама сказала — и все, вопрос закрыт.
— Тань, ну не злись. Новый год же.
— Я не злюсь, — она открыла холодильник и стала перебирать содержимое. — Я просто считаю, что могу успеть приготовить к завтра на семь человек. Где-то в морозилке была курица... Макароны есть. Еще один салат сделаю. Может, хватит.
Дима молча ушел в комнату. Таня достала из морозилки замороженную курицу, которую откладывала на январь. Положила в миску, залила холодной водой. Села за стол и уткнулась лицом в ладони.
Семь лет назад она вышла замуж за Диму и сразу поняла — Римма Юрьевна никогда ее не примет. Не потому что Таня плохая. Просто она не Алена. Младшая дочь была для Риммы Юрьевны центром вселенной, а Дима — так, сын, который должен быть благодарен за то, что его вырастили.
Первый год Таня старалась. Приезжала к свекрови с подарками, помогала по дому, всегда звонила по праздникам первой. Римма Юрьевна принимала все с холодным лицом и находила повод для критики. Торт не такой. Цветы не те. Приехали не вовремя.
Когда родился Рома, Таня надеялась — внук растопит лед. Не растопил. Римма Юрьевна приехала в роддом, посмотрела на младенца и сказала: "Ну что ж, родился и родился". Через три месяца родился Игорь — сын Алены. И Римма Юрьевна преобразилась. Она сама предложила помогать дочери, забирала мальчика к себе на выходные, покупала одежду, игрушки.
— Мама просто к Алене ближе, — говорил Дима. — Что тут странного, она же дочь. К девочкам всегда ближе.
Таня молчала. Она видела, как Рома тянется к бабушке, а та отворачивается. Как Игорь получает дорогие подарки на день рождения, а Роме дарят недорогую машинку. Как Римма Юрьевна хвастается успехами Игоря всем подряд, а о Роме вспоминает только в контексте "А что у вас там с мальчиком?"
— Мама, — в кухню заглянул Рома в пижаме. — Я могу мультики посмотреть?
— Иди спать, солнышко, — Таня встала и обняла сына. — Уже поздно. Завтра выспишься — будем елку наряжать.
— А бабушка Римма придет?
— Придет.
— А она мне подарок принесет?
Таня сглотнула комок в горле. В прошлом году Римма Юрьевна подарила Роме раскраску и карандаши. Игорю — радиоуправляемый вертолет за восемь тысяч.
— Конечно принесет, — солгала она. — Иди спать.
Рома послушно поцеловал ее и ушел. Таня вернулась к продуктам и начала составлять план. Завтра с утра пойдет на рынок, посмотрит, что можно купить недорого. Может, найдет хорошую скумбрию для форшмака. Курицу разморозит, сделает два блюда — запеченную и холодец. Еще один салат придумает. Картошку запечет. Овощную нарезку. Фрукты есть — мандарины, яблоки, виноград.
В час ночи она все еще сидела на кухне и писала список. Дима давно спал. За окном падал снег, и город готовился к празднику. Таня смотрела на свой список и понимала — как бы она ни старалась, Римма Юрьевна все равно найдет, к чему придраться.
***
Тридцатое декабря началось в шесть утра. Таня открыла глаза и сразу вспомнила — сегодня надо успеть все. Она тихо выскользнула из кровати, накинула халат и пошла на кухню.
Курица разморозилась. Таня достала ее из миски, обсушила салфетками и начала разделывать. Половину отложила для запекания, из второй половины будет холодец. Достала овощи, принялась чистить и резать.
— Мам, а мы сегодня елку наряжать будем? — в кухню вбежал Рома. Раннее пробуждение в предпраздничные дни было для него нормой.
— Будем, потом, — Таня не отрывалась от нарезки. — Иди пока поиграй.
— А когда потом?
— Позже, Ромочка, пожалуйста.
Мальчик надулся и ушел. Таня вздохнула. Ей было жаль сына, но времени катастрофически не хватало. Надо успеть приготовить основное сейчас, чтобы завтра только доделать и украсить.
В девять утра проснулся Дима. Зашел на кухню, увидел жену в фартуке по локоть в тесте.
— Может, помочь? — он почесал небритую щеку.
— Сходи в магазин, — Таня протянула ему список. — Там ничего лишнего нет, только самое необходимое.
— Угу, — Дима взял бумажку, прочитал. — Это все надо?
— Надо. Денег в кошельке хватит, я вчера проверила.
Он ушел. Таня замесила тесто для пирожков с капустой, поставила подходить. Нарезала овощи для холодца, залила курицу водой, поставила вариться. Начала делать селедку под шубой — первый слой свеклы, потом морковь, картошка.
Рома периодически забегал на кухню с вопросом "Ну когда уже?". Таня отвечала "Скоро" и продолжала работать.
В двенадцать Дима все еще не вернулся. Таня позвонила — трубку не брал. Позвонила еще раз через полчаса.
— Дим, ты где?
— Да иду уже, — в трубке слышался шум. — Встретил Виталика, посидели немного.
— У тебя продукты. В тепле. Майонез испортится.
— Сейчас буду, правда.
Он пришел в три часа дня. Таня молча забрала пакеты, даже не посмотрела на него. Дима попытался что-то сказать, но она его не слушала.
Весь день прошел в готовке. Таня делала салаты, запекала курицу, чистила креветки, нарезала овощи. К вечеру на кухне не осталось свободного места — все заставлено кастрюлями, мисками, тарелками.
— Мама, мы сегодня елку наряжать будем? — Рома в десятый раз заглянул в кухню.
— Нет, — Таня устало прислонилась к стене. — Завтра.
— Но ты обещала!
— Ромка, у мамы нет времени! — она сорвалась. — Иди в комнату!
Мальчик вздрогнул и убежал. Таня услышала, как он всхлипнул за дверью, и почувствовала себя последней дрянью. Она вытерла руки и пошла к сыну.
Рома сидел на кровати и смотрел в окно. Таня села рядом, обняла его.
— Прости, солнышко. Мама устала. Не хотела кричать.
— Ты меня не любишь, — Рома отвернулся.
— Я тебя очень люблю. Просто мне надо все успеть к завтрашнему дню. Бабушка с дедушкой придут, тетя Алена, дядя Антон, Игорек. Надо их накормить.
— А почему бабушка Римма меня не любит? — мальчик посмотрел на нее мокрыми глазами.
Таня замерла. Она не ожидала такого вопроса от пятилетнего ребенка.
— С чего ты взял?
— Она с Игорем всегда разговаривает. А со мной нет. И подарки ему красивые дарит. А мне нет.
Таня прижала сына к себе и закрыла глаза. Комок подкатил к горлу. Она не знала, что ответить. Солгать? Сказать правду? Объяснить пятилетнему ребенку, что бабушка его действительно не любит?
— Бабушка любит всех, — она погладила Рому по голове. — Просто она по-разному это показывает. Игорь старше, вот она с ним и больше времени проводит.
— А когда я стану старше, она со мной будет разговаривать?
— Конечно, — Таня поцеловала его в макушку. — А теперь давай ты мне поможешь елку нарядить? Только мы, вдвоем. Папа пусть отдыхает.
Рома оживился. Они пошли в зал, достали коробку с игрушками. Таня включила гирлянду, и комната наполнилась разноцветными огнями. Рома бегал вокруг елки и выбирал, куда повесить очередной шарик.
— Мам, а правда, что Дед Мороз приносит подарки только хорошим детям?
— Правда.
— А я хороший?
— Самый лучший на свете.
Рома засиял. Таня смотрела на сына и думала — пусть Римма Юрьевна его не любит. Пусть. Зато она любит. Дима любит. Этого достаточно.
В полночь она вернулась на кухню. Надо было доделать оливье, нарезать колбасу, сыр, выложить на блюда. Она работала на автомате, уже не думая ни о чем. Руки двигались сами — режут, смешивают, украшают.
В третьем часу ночи Таня закончила. Села на табурет и огляделась. Холодильник забит под завязку. Стол накрыт новой скатертью, которую она берегла два года. Елка горит огнями. Квартира убрана.
Она должна была испытывать удовлетворение. Вместо этого чувствовала только усталость и тревогу. Завтра придет Римма Юрьевна. И начнется.
***
Тридцать первое декабря. Таня проснулась в восемь утра с тяжелой головой. Четыре часа сна — это было мало, но другого выхода не было. Надо доделать последние штрихи.
Она встала, умылась холодной водой, попыталась привести себя в порядок. В зеркале отражалась бледная женщина с темными кругами под глазами. Таня вздохнула и пошла на кухню.
Первым делом достала все блюда из холодильника и начала украшать. Селедку под шубой посыпала тертым яйцом, выложила узор из зелени. Оливье украсила половинками перепелиных яиц и маслинами. Мясную нарезку разложила веером. Сырную тарелку дополнила виноградом.
— Ого, красиво, — Дима зашел на кухню и присвистнул. — Ты молодец.
— Надеюсь, твоей маме понравится, — Таня не повернулась к нему.
— Обязательно понравится. Ты же столько сил вложила.
Таня промолчала. Она знала — Римме Юрьевне не понравится. Найдется причина для критики. Всегда находится.
В час дня позвонила свекровь.
— Димочка, я надеюсь, стол будет соответствующий? — голос Риммы Юрьевны звучал строго. — Мы ведь не привыкли к простой еде.
Таня слышала разговор из кухни. Она замерла с ножом в руке.
— Мама, все будет хорошо, — Дима неуверенно посмотрел на жену. — Таня готовила два дня.
— Посмотрим. И учти — Игорю нельзя острое и жирное. У него чувствительный желудок. Надеюсь, ты предупредил Таню?
Дима не предупредил. Он виноватым взглядом посмотрел на жену.
Таня опустила нож. Половина блюд с майонезом и специями. Селедка под шубой, оливье, салат с креветками — все это Игорю нельзя. Что же ему тогда есть?
— Дим, почему ты не сказал раньше? — она прислонилась к столу.
— Я забыл. Прости. Может, он немного поест?
— У него чувствительный желудок, ты же слышал. Римма Юрьевна мне устроит скандал, если мальчику станет плохо.
Таня открыла холодильник и начала перебирать продукты. Что можно быстро приготовить? Рис есть. Куриное филе есть. Овощи есть. Сделает паровые котлеты, рис, овощи на пару. Быстро, просто, безопасно.
Она достала пароварку, которой не пользовалась год. Промыла, включила. Начала готовить отдельное детское меню для десятилетнего мальчика, который просто был любимчиком бабушки.
— Может, я помогу? — Дима стоял рядом с виноватым видом.
— Сходи в магазин, купи что-нибудь к столу, — Таня не подняла на него глаз. — Еще фруктов возьми. И шампанское.
— Хорошо, — он взял куртку и ушел.
Таня готовила и думала. Почему она все это терпит? Почему позволяет Римме Юрьевне вытирать об себя ноги? Почему Дима не может за нее заступиться?
Семь лет назад все было по-другому. Дима ухаживал за ней красиво, дарил цветы, водил в кафе. Говорил комплименты, обещал защищать от всех проблем. А потом они поженились, и он превратился в послушного маменькиного сынка.
Первый раз Таня столкнулась с этим через месяц после свадьбы. Римма Юрьевна позвонила и потребовала, чтобы Дима приехал помочь ей передвинуть мебель. В субботу. В их единственный совместный выходной. Дима поехал, не задумываясь. Вернулся вечером.
— Почему ты не отказал? — спросила тогда Таня.
— Как я могу отказать маме? — он удивился. — Она же меня вырастила.
С тех пор так и пошло. Римма Юрьевна звонила — Дима ехал. Римма Юрьевна требовала — Дима выполнял. Римма Юрьевна критиковала Таню — Дима молчал.
— Она просто такая, — говорил он. — Не обращай внимания.
Но как не обращать внимания, когда свекровь при каждой встрече находит повод для унижения? Когда сравнивает ее с Аленой и всегда не в пользу Тани? Когда при внуке делает вид, что его не существует?
Пароварка подала сигнал. Таня достала котлеты и рис, красиво выложила на детскую тарелку с картинками. Овощи разложила рядом. Получилось аппетитно и безопасно.
Она посмотрела на часы — половина пятого. Через полтора часа придут гости. Надо накрыть стол, переодеться, причесаться, привести в порядок детей.
Рома сидел в комнате и играл с машинками. Таня присела рядом с ним.
— Солнышко, пойдем, я тебе нарядную рубашку надену.
— Игорь тоже нарядно оденется?
— Наверное.
— А бабушка Римма скажет, что я красивый?
Таня сглотнула комок в горле.
— Обязательно скажет.
Она одела сына в белую рубашку и темно-синие брючки. Причесала, поцеловала в лоб. Рома выглядел очаровательно — светлые кудряшки, большие серые глаза, румяные щеки.
Сама Таня надела простое темно-зеленое платье. Неброское, скромное. Она давно поняла — яркие наряды только раздражают Римму Юрьевну. "Вырядилась", — скажет она. Поэтому Таня выбирала одежду, в которой можно было быть незаметной.
В шесть вечера раздался звонок.
Таня открыла дверь. На пороге стояла Римма Юрьевна в роскошной норковой шубе, с каменным лицом. За ней — Анатолий Александрович с пакетами в руках, Алена с Антоном и Игорь.
— Здравствуйте, — Таня отступила в сторону. — Проходите, пожалуйста.
Римма Юрьевна молча прошла в квартиру, окинула взглядом коридор, сняла шубу и протянула ее Тане. Та повесила на вешалку.
— Димочка! — Римма Юрьевна широко улыбнулась, увидев сына. — Сыночек мой!
Она обняла Диму, поцеловала в обе щеки. Дима неловко похлопал мать по спине.
— Привет, мам. Проходите, садитесь.
Игорь вбежал в квартиру с криком:
— А где елка? А где подарки? Покажите скорее!
— Игорюша мой золотой! — Римма Юрьевна присела перед внуком. — Какой же ты у меня нарядный! Посмотрите, какой красавчик!
Рома выглянул из комнаты. Робко подошел к бабушке:
— Здравствуй, бабушка.
Римма Юрьевна выпрямилась, едва глянув на внука:
— Здравствуй.
Больше ни слова. Она прошла в зал, держа Игоря за руку. Рома остался стоять в коридоре с опущенной головой. Таня подошла к нему, обняла за плечи.
— Пойдем, покажешь Игорю свои машинки.
Анатолий Александрович тихо поздоровался, протянул Тане бутылку коньяка. Алена с Антоном вошли последними — несли большие пакеты с подарками. Таня сразу заметила — все упаковки одинакового размера и формы. Явно не для всех.
В зале Римма Юрьевна уже устроилась в кресле и критическим взглядом осматривала накрытый стол.
— Хм, — она поджала губы. — Ну что ж. Скромненько.
Таня почувствовала, как сжимается сердце. Она три дня не спала, готовила, старалась. А в ответ — "скромненько".
— Садитесь, пожалуйста, — она улыбнулась через силу. — Сейчас горячее подам.
— Подожди с горячим, — Римма Юрьевна махнула рукой. — Дай сначала рассмотреть, что тут у нас.
Она встала, подошла к столу. Наклонилась над селедкой под шубой:
— Селедка под шубой. Классика, конечно. Хотя я делаю с перепелиными яйцами и семгой вместо селедки. Получается изысканнее.
Таня стиснула зубы. Алена неловко кашлянула.
Римма Юрьевна перешла к следующему блюду:
— Оливье. Какой-то бледный. Таня, ты колбасу туда положила? Или решила сэкономить?
— Колбасу положила, — Таня еле слышно ответила. — Докторскую.
— Докторскую, — Римма Юрьевна скривилась. — Ну да, самый дешевый вариант. Я беру сервелат. Вкус совсем другой.
Дима сидел на диване и молчал. Смотрел в пол. Таня искоса взглянула на него — хоть бы слово сказал в ее защиту. Но он молчал.
— Креветки, — Римма Юрьевна подцепила вилкой одну. — Мелковатые. Мы в прошлом году у Алены ели королевских — вот это было что-то! Правда, Леночка?
Алена покраснела:
— Мама, не надо сравнивать. У Тани все красиво.
— Я просто констатирую факты, — Римма Юрьевна вернулась в кресло. — Ну что ж, садитесь. Посмотрим, что это за праздничный стол такой.
Все молча расселись. Таня принесла тарелки, начала раскладывать салаты. Руки дрожали. Она старалась держаться, не показывать, как больно.
— Игорюша, а тебе бабушка отдельно приготовила, — она поставила перед мальчиком тарелку с паровыми котлетами. — Вкусные, попробуй.
Игорь скривился:
— Фу, я такое не ем! Я хочу то, что у всех!
— Игореша, у тебя же животик чувствительный, — Римма Юрьевна погладила внука по голове. — Бабушка волнуется за тебя.
— Не хочу это! — Игорь оттолкнул тарелку. Она упала на скатерть, котлета покатилась к центру стола.
Повисла пауза. Таня смотрела на испачканную скатерть, которую берегла два года. Чувствовала, как слезы подступают к глазам.
— Игорь, подними, — строго сказал Антон.
— Да ладно, ничего страшного, — Римма Юрьевна быстро подобрала котлету салфеткой. — Дети есть дети. Правда, Таня?
— Конечно, — Таня едва слышно ответила.
Она принесла новую тарелку Игорю, разложила салаты. Все начали есть. Римма Юрьевна продолжала комментировать каждое блюдо:
— Холодец жестковат. Надо было дольше варить.
— Сыр обычный. Можно было взять с плесенью, для разнообразия.
— Мясная нарезка скучная. Одна колбаса да грудинка.
Таня сидела и молча жевала. Не чувствовала вкуса. В голове стучало одно — зачем? Зачем она все это терпит? Зачем старалась?
Рома почти не притронулся к еде. Сидел тихо, играл вилкой. Рядом Игорь громко рассказывал бабушке о школе, о друзьях, о том, какие подарки он хочет получить. Римма Юрьевна слушала с обожанием в глазах.
— Игорюша у нас такой умный, — она гладила внука по голове. — Учительница говорит — способный мальчик. Алена, ты записала его в математический кружок?
— Записала, мама.
— Молодец. Надо развивать таланты. Из Игорюши выйдет толк.
Рома поднял голову:
— А я тоже умный. Воспитательница сказала.
Римма Юрьевна посмотрела на него как на пустое место:
— Хорошо.
Больше ничего. Рома снова опустил голову. Таня сжала кулаки под столом. Дима налил себе водки, выпил залпом.
Ужин тянулся бесконечно. Римма Юрьевна травила байки из школы, где работала завучем. Игорь вертелся, требовал внимания. Рома молчал. Алена с Антоном переглядывались. Анатолий Александрович тихо ел и старался ни с кем не встречаться взглядом.
В половине одиннадцатого начали открывать подарки. Римма Юрьевна торжественно достала из пакета огромную коробку:
— Игорюша, это тебе! От любящей бабушки!
Игорь завизжал от счастья, сорвал упаковку. Внутри был конструктор Лего — огромный, сложный, дорогой. Такой, о котором мечтает любой ребенок.
— Спасибо, бабуль! — мальчик обнял Римму Юрьевну. — Ты самая лучшая!
— Для моего внучка — все самое лучшее, — она расплылась в улыбке.
Дальше подарки Алене — красивый шарф из натурального меха. Антону — дорогой термос. Диме — свитер и носки.
Римма Юрьевна достала последний пакет, огляделась и сказала:
— Ну вот, все. Можно и чай попить.
Таня медленно подняла глаза. Смотрела на свекровь. Та спокойно устроилась в кресле, довольная собой.
— А... а мне? — Таня ненавидела себя за этот вопрос. Но не смогла сдержаться.
Римма Юрьевна приподняла бровь:
— Тебе? А что тебе? Ты и так все получаешь — мой сын на тебя работает, квартира, еда. Разве этого мало? — Она посмотрела на сына. — А твоя жена подарка не заслужила. Поэтому ничего и не дарю.
Повисла тишина. Рома широко открыл глаза. Дима замер с рюмкой в руке.
— Римма Юрьевна, — Таня медленно встала. — Я не прошу дорогих подарков. Просто... просто было бы приятно получить хоть что-то. Знак внимания.
— Приятно? — Римма Юрьевна выпрямилась. — Девочка моя, приятно должно быть нам — гостям. Мы пришли, а тут что? Стол убогий, дом не прибран, скатерть грязная...
— Как не прибран?! — голос Тани сорвался. — Я три дня готовилась! Я не спала! Я...
— Не кричи на меня! — Римма Юрьевна встала. — Я старше, я лучше знаю! В наше время умели принимать гостей! А сейчас — молодежь избалованная, ничего делать не хочет!
— Мам, хватит, — Дима тихо произнес.
— Что?! — Римма Юрьевна резко обернулась к сыну. — Ты что сказал?!
— Хватит, — он повторил чуть громче. — Таня старалась. Зачем ты так?
— Как ты смеешь! — голос Риммы Юрьевны задрожал от возмущения. — Я тебя родила! Вырастила! А ты... ты из-за этой...
— Римма, успокойся, — Анатолий Александрович положил руку на плечо жены.
— Не трогай меня! — она отмахнулась. — Вечно ты молчишь! Всю жизнь молчал!
Игорь заплакал. Рома сидел с круглыми от испуга глазами. Алена смотрела в пол.
И вдруг Алена встала. Медленно, неуверенно. Все посмотрели на нее.
— Мама, — голос Алены дрожал. — Хватит.
Римма Юрьевна замерла:
— Что ты сказала?
— Хватит! — Алена повысила голос. — Ты видела, как Таня старалась? Три дня не спала! Готовила, убирала! А ты... ты только и делаешь, что критикуешь!
— Алена, ты...
— Нет, мама! — руки Алены сжались в кулаки. — Я всю жизнь молчала! Смотрела, как ты унижаешь Таню! Как игнорируешь Рому! Как превозносишь меня и Игоря! Почему? Что она тебе сделала?
— Я просто говорю правду!
— Нет! — Алена шагнула вперед. — Ты самоутверждаешься за счет других! Я устала молчать! Таня — хорошая жена! Хорошая мать! А ты... ты не имеешь права так с ней разговаривать!
— Как ты смеешь так со мной! — лицо Риммы Юрьевны побелело.
— Смею! Потому что я устала! — слезы покатились по щекам Алены. — Устала быть твоим любимчиком! Устала видеть, как ты обижаешь других! Устала притворяться, что все нормально!
Антон встал, попытался обнять жену:
— Лен, давай успокоимся...
— Нет! — она отстранилась. — Пусть знает! Пусть наконец услышит!
Римма Юрьевна схватила сумку дрожащими руками:
— Анатолий! Мы уходим! Немедленно!
Анатолий Александрович послушно встал, надел куртку. Посмотрел на Таню виноватым взглядом.
Римма Юрьевна обернулась к Диме:
— Димочка, пойдем с нами!
Дима смотрел на мать. Потом на жену. Таня стояла, обняв Рому. В ее глазах читалось — выбирай.
— Мам, — Дима медленно произнес. — Я останусь с семьей.
Римма Юрьевна вздрогнула, словно ее ударили:
— Вот как?! Ну и оставайся! Больше нога моя сюда не ступит!
Она развернулась и вышла в коридор. Надела шубу резкими движениями. Анатолий Александрович молча последовал за ней.
— Мам, подожди... — начала Алена.
— И ты предательница! — Римма Юрьевна ткнула пальцем в дочь. — Моя дочь! Против меня!
Дверь хлопнула. Ушли.
Все молчали. Игорь всхлипывал. Рома прижался к маме. По телевизору начался обратный отсчет до Нового года.
— Десять... девять... восемь...
Алена села на диван, закрыла лицо руками. Антон неловко похлопал ее по спине. Дима смотрел на закрытую дверь.
— Три... два... один... С Новым годом!
На экране взорвался салют. За окном тоже начали греметь петарды. Таня медленно налила шампанское в бокалы. Детям — сок.
— Ну что, — она подняла бокал. — С Новым годом.
Все неловко чокнулись. Выпили молча. Рома потянул Таню за рукав:
— Мама, а можно мы с Игорем поиграем?
— Конечно, солнышко.
Мальчики убежали в комнату. Взрослые остались сидеть в тишине.
— Прости, — Алена подняла заплаканное лицо. — Прости за все эти годы. Я должна была раньше сказать. Но я боялась.
— Чего ты боялась? — Таня села рядом.
— Что мама отвернется от меня. Что потеряю ее любовь. Глупо, да? Я взрослая женщина, а боюсь маминого гнева как ребенок.
— Не глупо, — Таня взяла ее за руку. — Спасибо. Спасибо, что нашла силы.
— Я просто больше не могла. Видеть, как она тебя унижает. Как игнорирует Рому. Это неправильно. Это было всегда неправильно.
Дима налил себе еще водки:
— Мама не простит. Вы это понимаете?
— Да и не надо, — Таня встала. — Пусть не прощает. Я устала оправдываться. Устала быть виноватой во всем.
Она пошла на кухню, начала убирать со стола. Алена последовала за ней:
— Давай помогу.
Они работали молча. Складывали салаты в контейнеры, мыли посуду. Из комнаты доносился детский смех — Рома с Игорем играли в конструктор.
— Знаешь, — Алена вытирала тарелку. — Я всегда тебе завидовала.
— Мне? — Таня удивленно посмотрела на нее. — Почему?
— Ты смелая. Ты не боишься быть собой. А я всю жизнь подстраиваюсь под маму. Делаю то, что она хочет. Боюсь разочаровать.
— Я не смелая, — Таня покачала головой. — Я просто устала бояться.
Они доделали уборку. Вернулись в зал. Дима сидел на диване и смотрел в одну точку.
— Она не позвонит, — он тихо произнес. — Мама обидчивая. Может год не звонить.
— Пусть, — Таня села рядом. — Дим, мне правда легче без нее.
Он посмотрел на жену:
— Правда?
— Правда. Каждый раз, когда она приезжала, я готовилась как к экзамену. Переживала, что скажу не то, сделаю не так. Постоянное напряжение. Это выматывает.
— Но она моя мама.
— Да. И она тебя любит. Но это не дает ей права унижать твою жену и игнорировать твоего сына.
Дима молчал. Потом кивнул:
— Ты права. Прости, что не защищал раньше.
— Главное, что защитил сейчас.
Алена с Антоном засиделись до двух ночи. Они разговаривали — о жизни, о семье, о том, как сложно быть взрослым. Игорь с Ромой уснули в обнимку на ковре в окружении деталей конструктора.
— Мы пойдем, — Алена надела куртку. — Спасибо за вечер.
— За такой вечер? — Таня грустно улыбнулась.
— Да. За честный вечер. Давно пора было все это сказать.
Они ушли. Таня с Димой перенесли детей на кровати, сами легли спать. Лежали рядом в темноте.
— Странный Новый год получился, — Дима обнял жену.
— Получился, — Таня прижалась к нему. — Но знаешь что? Я рада.
— Рада?
— Да. Потому что впервые за семь лет я не чувствую себя виноватой.
Январь прошел спокойно. Римма Юрьевна не звонила. Таня ждала — вдруг позвонит, вдруг извинится. Не звонила.
В феврале у Ромы был день рождения. Римма Юрьевна не прислала даже открытки. Зато Анатолий Александрович тайком приехал с подарком — большой машиной на радиоуправлении. Рома был в восторге.
— Она злится, — Анатолий Александрович тихо сказал Диме. — Говорит, что вы ее предали.
— Мы ее не предавали, пап. Мы просто перестали терпеть.
— Я понимаю. Но она не поймет. Она такая.
Март, апрель, май. Римма Юрьевна продолжала молчать. Алена приезжала каждые выходные. Они с Таней сдружились — оказалось, у них много общего. Игорь и Рома стали почти братьями.
— Мама все спрашивает про вас, — призналась как-то Алена. — Я не рассказываю.
— Она могла бы позвонить сама.
— Могла бы. Но это не в ее характере. Она ждет, что вы придете первыми. Попросите прощения.
— Не попросим, — твердо сказала Таня.
В июне был выпускной в садике у Ромы. Римма Юрьевна не пришла. Рома спросил один раз — почему бабушка не приехала? Таня ответила — она занята. Больше мальчик не спрашивал.
Летом они впервые за семь лет поехали отдыхать втроем — без обязательного визита к свекрови. Две недели в Крыму. Море, солнце, покой. Дима признался:
— Я и не помню, когда мне было так легко.
— Потому что никто не контролирует каждый твой шаг, — Таня лежала на пляже и щурилась от солнца.
— Да. Мама всегда знала лучше — куда ехать, что есть, как одеваться. А я слушался.
— Но теперь ты взрослый.
— Да. Наконец-то.
Осень, зима. Подошел декабрь. Римма Юрьевна так и не позвонила. Год прошел.
Тридцать первое декабря. Таня накрывала стол. Но теперь все было по-другому. Она готовила спокойно, без паники. Не старалась произвести впечатление — просто делала то, что любит ее семья.
Придут Алена с Антоном и Игорем. Анатолий Александрович приедет втайне от жены — он делал так уже несколько раз. Римма Юрьевна думала, что он ездит на рыбалку.
Дима помогал накрывать стол. Рома украшал елку. Все было просто и уютно.
В шесть вечера пришли гости. Без криков, без пафоса. Просто семья собралась вместе.
За столом было шумно и весело. Игорь рассказывал про школу, Рома — про садик. Алена делилась новостями с работы. Анатолий Александрович хвалил Танины салаты.
— Таня, а ты знаешь, — Анатолий Александрович наливал себе водки. — Римма все время спрашивает про Рому. Делает вид, что не интересуется. Но спрашивает.
— Правда? — Таня удивилась.
— Да. Я показываю ей фотографии, которые ты мне присылаешь. Она смотрит долго. Молчит. Но смотрит.
— Значит, скучает?
— Наверное. Но гордость не дает признать.
Таня промолчала. Ей не было жалко свекровь. Год без Риммы Юрьевны был лучшим годом в ее семейной жизни. Без унижений, без напряжения, без постоянного ощущения собственной неполноценности.
Рома расцвел. Стал смелее, увереннее. Дима стал внимательнее к семье. Таня наконец-то почувствовала себя хозяйкой в собственном доме.
Под бой курантов они чокнулись бокалами. Таня посмотрела на свою семью — на мужа, сына, на Алену, которая стала ей почти сестрой, на свекра, который выбрал их вопреки жене.
— С Новым годом! — Рома радостно закричал.
— С Новым годом, — Таня улыбнулась.
И впервые за много лет эта улыбка была искренней. Потому что она поняла — иногда потерять кого-то означает обрести себя. Иногда разрыв — это не трагедия, а освобождение.
Римма Юрьевна не позвонит. Может, никогда. Или позвонит через год, через два. Но это уже не имело значения. Потому что Таня больше не ждала ее одобрения. Больше не пыталась доказать, что достойна быть частью этой семьи.
Она просто жила. И это было прекрасно.
Телефон зазвонил в половине первого ночи, когда гости уже разошлись, а Рома спал в своей кроватке.
Таня взглянула на экран — незнакомый номер.
— Кто это может быть в такое время? — Дима потянулся к телефону.
Таня ответила:
— Алло?
— Татьяна Сергеевна? — голос был официальный, усталый. — Это из городской больницы номер два. У нас Римма Юрьевна Воронцова. Инсульт. Ваш телефон был в её сумочке как контактный для экстренной связи.
Таня почувствовала, как все внутри оборвалось. Посмотрела на Диму.
— Мы сейчас приедем.
— Что случилось? — Дима уже вскочил с дивана.
— Твоя мама. Инсульт. Она в больнице.
Лицо Димы побелело. Он схватил куртку, ключи от машины.
— Поехали. Рому оставим?
— Разбужу соседку, попрошу присмотреть.
Через пятнадцать минут они уже мчались по пустым новогодним улицам. Дима сжимал руль так, что костяшки пальцев побелели. Таня молчала, глядя в окно на праздничные огни.
Что их ждет в больнице? Простит ли Римма Юрьевна невестку перед лицом смерти? И как изменится жизнь семьи после этой новогодней ночи?
Во второй части вы узнаете о тайне, которую Римма Юрьевна хранила сорок лет, и о том, почему она так боялась потерять сына. Читать 2 часть >>>