– Соли опять пожалела? Ну сколько раз говорить, пресно же, как трава, – мужчина демонстративно отодвинул тарелку с дымящимся рагу и потянулся к солонке. – Вот мама всегда говорит: «Недосол на столе, пересол на спине», но у нее, Ленка, рука легкая, она чувствует блюдо. А ты просто по рецепту кидаешь, души в этом нет.
Елена молча наблюдала, как Сергей щедро, с горкой, сыпет соль в овощи, которые она тушила битый час. Внутри привычно сжалась пружина, которая за последние три года брака натянулась до предела. Она сделала глубокий вдох, стараясь не выдать раздражения, и отвернулась к окну, где в осенних сумерках зажигались фонари.
– Я готовила так, как нам рекомендовал гастроэнтеролог, Сереж, – тихо ответила она, переставляя чистые чашки на сушилке. – У тебя же изжога была на прошлой неделе.
– Ой, да ладно тебе прикрываться врачами! – отмахнулся муж, пережевывая кусок мяса. – Просто признай, что готовка – не твой конек. Вот помнишь, в выходные у мамы были? Какие она голубцы накрутила! Маленькие, аккуратные, один к одному. А соус? Там же сметана деревенская, томатная паста специальная, а не этот твой кетчуп из магазина. Мама умеет создать уют, понимаешь? У нее в доме пахнет пирогами, а у нас вечно какой-то бытовой химией.
Елена прикусила губу. Запах бытовой химии стоял потому, что она только что отдраила всю кухню после его попытки пожарить яичницу с беконом, в результате чего жир оказался даже на плафонах люстры. Но напоминать об этом было бесполезно – Сергей обладал удивительной способностью игнорировать собственные промахи, возводя в абсолют любые, даже мнимые, недостатки жены.
Ужин продолжился под бубнеж телевизора и периодические комментарии Сергея о том, как правильно нужно вести хозяйство. Елена машинально кивала, думая о завтрашнем отчете на работе. Она занимала должность старшего экономиста в крупной логистической фирме, и конец квартала всегда выжимал из нее все соки. Домой она приходила с одной мечтой – тишины и покоя. Но вместо этого получала ежедневную порцию сравнений с идеальной, непогрешимой и святой Тамарой Павловной.
Тамара Павловна, свекровь Елены, была женщиной властной, энергичной и, надо отдать должное, действительно хозяйственной. Правда, ее хозяйственность носила характер стихийного бедствия. Если она бралась за уборку, то мебель двигалась во всей квартире, а пыль выбивалась даже из тех щелей, о существовании которых никто не подозревал. Сергей вырос в атмосфере культа материнской заботы и теперь искренне не понимал, почему Елена не стремится положить свою жизнь на алтарь домашнего быта.
Вечер плавно перетекал в ночь, но напряжение не спадало. Сергей устроился на диване с планшетом, а Елена решила погладить рубашки мужу на завтра. Она расставила гладильную доску, включила утюг и достала из корзины голубую сорочку. Ткань была плотной, качественной, но капризной в глажке.
– Лен, ну ты опять? – голос мужа прозвучал прямо над ухом, заставив ее вздрогнуть.
Он стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, и с скептическим прищуром смотрел на то, как она отпаривает воротничок.
– Что опять, Сережа?
– Ну кто так гладит? Ты же заломы оставляешь. Мама всегда сначала рукава проходит, потом спинку, а воротник в самом конце, и обязательно через влажную марлю. А ты паром фигачишь прямо по ткани, она же блестеть будет! Испортишь вещь, как пить дать.
Елена медленно поставила утюг на подставку. Пар с шипением вырвался из отверстий, словно озвучивая ее мысли.
– Сережа, если ты знаешь технологию лучше меня, может, сам погладишь? – предложила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Муж фыркнул, закатив глаза.
– Ну вот, начинается. Слова тебе не скажи, сразу в позу встаешь. Я же тебе добра желаю, учу, как лучше. Мама говорит, что женщина должна уметь ухаживать за гардеробом мужа, это лицо семьи. А ты вечно занята, вечно тебе некогда. Работа, отчеты... А дом запущен.
– Дом запущен? – переспросила Елена, обводя взглядом идеально чистую гостиную. – Сережа, у нас чисто, постирано, приготовлено. Я работаю наравне с тобой, а зарабатываю, к слову, даже больше. Почему я должна вечерами проходить курсы повышения квалификации по ведению быта имени твоей мамы?
– Опять ты про деньги! – Сергей поморщился, словно от зубной боли. – При чем тут деньги? Я про заботу говорю, про женское начало. Мама всю жизнь работала, между прочим, библиотекарем, но у нас дома всегда было первое, второе, компот и выпечка. И отец всегда ходил как с иголочки. А ты... Эх, Ленка. Ладно, гладь как умеешь, завтра в мятом пойду, пускай люди видят, какая у меня жена.
Он развернулся и ушел в спальню, оставив Елену наедине с остывающим утюгом и холодным комом обиды в горле. В этот момент ей безумно захотелось просто собрать вещи и уйти. Но уходить было некуда – точнее, незачем. Квартира, в которой они жили, принадлежала ей. Она досталась Елене от бабушки задолго до брака. Сергей пришел сюда с одним чемоданом и стареньким ноутбуком, но за три года так освоился, что вел себя как полноправный хозяин поместья, недовольный прислугой.
Следующие несколько дней прошли в режиме "холодной войны". Сергей демонстративно вздыхал, находя пылинку на зеркале, или с мученическим видом досаливал любое блюдо, даже не попробовав. Елена держала оборону молчанием, погрузившись в работу. Приближалась суббота – день, когда по традиции они должны были ехать на обед к свекрови.
Утро субботы началось с суеты. Сергей бегал по квартире, подгоняя жену.
– Лен, ты опять копаешься! Мама не любит, когда опаздывают. И надень то платье, синее, а не эти джинсы. Мама говорит, в джинсах ты похожа на подростка, а тебе уже, слава богу, тридцать восемь. Пора бы солиднее выглядеть.
Елена, которая как раз застегивала молнию на удобных брюках, замерла.
– Мне удобно в джинсах, Сережа. Мы едем на семейный обед, а не на прием к английской королеве.
– Это уважение к старшим! – парировал муж. – Мама старалась, готовила, а ты приедешь как оборванка.
В итоге Елена надела джинсы и простую белую рубашку. Всю дорогу до дома Тамары Павловны Сергей молчал, демонстративно глядя на дорогу и барабаня пальцами по рулю их общего автомобиля, кредит за который, кстати, по большей части выплачивала Елена.
Квартира свекрови встретила их ароматами сдобы и жареного мяса. Тамара Павловна, полная женщина с высокой прической, открыла дверь, вытирая руки о накрахмаленный передник.
– Ой, приехали! Наконец-то. Сереженька, похудел-то как! Совсем тебя жена не кормит? – она тут же бросилась обнимать сына, мельком кивнув невестке. – Проходи, Лена, тапочки там, гостевые. Только аккуратнее, я полы только натерла мастикой.
За столом начался привычный спектакль одного актера. Тамара Павловна подкладывала сыну лучшие куски, причитая над его бледным видом.
– Вот, попробуй уточку, Сережа. Я ее с яблоками делала, три часа томила. Не то что сейчас молодежь – в мультиварку кинут и довольны. Это же не еда, а корм. Правда, Леночка?
Елена вежливо улыбнулась, ковыряя вилкой салат.
– У всех разный темп жизни, Тамара Павловна. Мультиварка очень экономит время.
– Время! – всплеснула руками свекровь. – На что время-то? На соцсети? Раньше мы все успевали – и работать, и детей растить, и дом в чистоте держать. А сейчас у вас роботы-пылесосы, посудомойки, а уюта нет. Вот была я у вас неделю назад... Тюль серый какой-то, окна мутные. Стыдно, Лена. У женщины лицо – это ее окна.
Сергей, набивший рот уткой, активно закивал.
– Я ей тоже говорю, мам! Говорю: давай шторы постираем, окна помоем. А она: «Вызову клининг». Представляешь? Чужие люди будут в доме грязь возить за деньги!
– Клининг? – Тамара Павловна сделала такие глаза, будто Елена предложила устроить в квартире притон. – Лена, ты с ума сошла? Какая расточительность! Женская рука должна касаться каждого уголка. Чужая энергетика в доме – это к беде. Вот поэтому у вас и детей нет, и ссоритесь, наверное.
Это был удар ниже пояса. Тема детей была болезненной для Елены, но они с врачами работали над этим, и пока просто не получалось. Свекровь знала об этом, но не упускала случая уколоть.
– Мы не ссоримся из-за клининга, Тамара Павловна, – твердо сказала Елена, откладывая приборы. – Мы ссоримся, когда Сергей начинает сравнивать меня с вами.
Повисла звенящая тишина. Сергей поперхнулся компотом.
– А что плохого в том, чтобы равняться на лучшее? – искренне удивилась свекровь. – Сережа гордится матерью. Он хочет, чтобы и жена была под стать. Тебе бы не огрызаться, а блокнотик взять и записывать рецепты, пока я жива. Сережа ведь привык к определенному уровню заботы.
– Вот именно! – поддакнул муж, вытирая губы салфеткой. – Лен, не начинай. Мама права. Ты действительно могла бы быть помягче и хозяйственнее. Посмотри, как у мамы все блестит. А у нас? Пыль на плинтусах лежит второй день.
В этот момент что-то внутри Елены окончательно оборвалось. Щелкнул невидимый тумблер, переводя систему из режима "терпение" в режим "активные действия". Она посмотрела на мужа – сытого, довольного, уверенного в своей правоте и поддержке матери. На свекровь, которая сияла победной улыбкой.
– Спасибо за обед, было очень вкусно, – спокойно произнесла Елена, вставая из-за стола.
– Уже уходите? – удивилась Тамара Павловна. – А чай? Я «Наполеон» испекла!
– Нет, мы не уходим. Я ухожу. А Сергей, думаю, останется еще на чай. Ему полезно побыть в родной атмосфере.
– Лен, ты чего устроила? – зашипел Сергей, хватая ее за руку в коридоре. – Сядь на место, не позорь меня перед матерью!
– Я поеду домой, Сережа. У меня голова разболелась. Приедешь сам, на такси или на машине, как хочешь. Ключи у тебя есть.
Она вышла из подъезда, вдохнула прохладный осенний воздух и впервые за долгое время почувствовала странное облегчение. План в ее голове созрел мгновенно, словно он ждал там своего часа долгие месяцы.
Весь вечер субботы Елена посвятила не отдыху, а активной деятельности. Она достала из кладовки большие чемоданы – те самые, с которыми они ездили в Турцию в прошлом году. Открыла шкаф Сергея и методично начала складывать его вещи. Рубашки, джинсы, свитеры, носки, белье. Она работала спокойно, без слез и истерик, аккуратно сворачивая каждую вещь. Даже про тот самый костюм, который нужно гладить через марлю, не забыла – упаковала в портплед.
Сергей вернулся поздно, около одиннадцати. От него пахло мамиными пирожками и легким самодовольством.
– Ну и чего ты устроила там? – с порога начал он, снимая ботинки. – Мама расстроилась. Давление у нее поднялось. Пришлось корвалол капать. Ты эгоистка, Лена. Все только о себе думаешь.
Он прошел в спальню и замер. Посреди комнаты стояли три огромных чемодана и несколько коробок. Шкаф зиял пустотой.
– Это... что? Мы куда-то едем? – растерянно спросил он.
Елена сидела в кресле с книгой. Она закрыла томик, положила его на колени и посмотрела на мужа прямым, ясным взглядом.
– Мы никуда не едем, Сережа. Едешь ты.
– В смысле? В командировку? Я не...
– Нет. Ты переезжаешь. К маме.
Сергей нервно хохотнул.
– Шутка не смешная, Лен. Давай разбирай это все, спать пора. Я устал.
– Я не шучу. Я собрала все твои вещи. Одежду, обувь, документы, твою коллекцию виниловых пластинок, даже твою любимую кружку упаковала. Я вызвала грузовое такси на завтра, на девять утра.
Лицо мужа начало медленно багроветь.
– Ты... ты меня выгоняешь? Из моего дома?
– Из моего дома, Сережа, – мягко поправила Елена. – Давай будем точны в формулировках. Эта квартира принадлежит мне. Мы здесь жили вместе, но, судя по всему, тебе здесь очень плохо.
– Мне плохо? Да я для тебя старался! Я хотел как лучше!
– Вот именно. Тебе здесь все не так. Еда – пресная, не как у мамы. Уборка – плохая, не как у мамы. Глажка – неправильная, не как у мамы. Я – недостаточно заботливая, не как мама. Я долго слушала, анализировала и поняла: я не могу и не хочу конкурировать с Тамарой Павловной. Это заранее проигранная битва. Да и зачем мне в ней участвовать?
– Но мы же семья! – воскликнул Сергей, растеряв весь свой напыщенный вид.
– Семья – это когда люди поддерживают друг друга, а не тыкают носом в недостатки, сравнивая с другими. Ты несчастлив здесь, Сережа. Ты страдаешь от моих несовершенных борщей и пыли на плинтусах. А я страдаю от того, что я никогда не буду достаточно хороша для тебя. Поэтому я нашла идеальное решение.
Елена встала и подошла к чемоданам.
– Ты возвращаешься в рай. К маме. Там вкусные котлеты, правильный борщ, идеальная чистота и женщина, которая готова посвятить тебе всю жизнь. Ты будешь счастлив. И я, наконец, буду жить спокойно, без страха, что неправильно погладила воротничок.
Сергей смотрел на нее, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Потом в его глазах появился злой блеск.
– А ты не подумала, что я имею права на эту квартиру? Я здесь ремонт делал! Обои клеил, плитку в ванной меняли! Я вкладывался! Я тебя по судам затаскаю!
Елена грустно улыбнулась. Она ожидала этого.
– Сережа, ты ведь юрист по образованию, хоть и не работаешь по специальности. Ты должен знать закон. Квартира – моя добрачная собственность. Ремонт? Да, мы переклеили обои и поменяли плитку. Но у меня сохранены все чеки. Плитку покупала я, работу мастеров оплачивала я – с карты, выписки есть. Обои покупал ты, это правда. Пять рулонов по две тысячи рублей. И клей. Итого – около двенадцати тысяч. Я готова вернуть тебе эти деньги прямо сейчас, переводом. Или могу отдать наличными. А то, что ты своими руками клеил... Ну, это считается текущим ремонтом, не капитальным, права собственности это не порождает. Можем пойти в суд, но ты потратишь больше на пошлину.
Сергей сдулся. Он понимал, что она права. Его зарплаты менеджера среднего звена хватало на продукты, бензин и мелкие развлечения, все крупные покупки всегда лежали на плечах Елены, у которой карьера складывалась куда успешнее.
– Ты серьезно? Из-за каких-то замечаний про борщ ты рушишь брак? – голос его дрогнул. – Лена, ну я же люблю тебя. Ну характер у меня такой, ну мама... Ну хочешь, я не буду больше сравнивать?
– Не будешь неделю? Месяц? – устало спросила Елена. – Нет, Сережа. Дело не в борще. Дело в том, что ты не вырос. Ты все еще мамин сын, а не муж. Тебе нужна мамочка, а мне нужен партнер. Взрослый мужчина. Мы разные люди. Я хочу приходить домой и отдыхать, а не сдавать экзамен на профпригодность.
Эту ночь они провели в разных комнатах. Елена заперлась в спальне, а Сергей ворочался на диване в гостиной. Утром, ровно в девять, приехало грузовое такси. Грузчики споро вынесли чемоданы и коробки.
Сергей стоял в дверях, выглядя потерянным и жалким в своей куртке.
– Лен, может, не надо? Мама же с ума сойдет, если я с вещами припрусь. Что я ей скажу?
– Скажешь правду. Что жена не дотягивает до ее высоких стандартов, и ты решил вернуться к истокам. Она обрадуется, поверь. Она же всегда говорила, что я тебе не пара. Вот, мечта сбылась.
Дверь за ним закрылась. Елена повернула замок на два оборота, прислонилась лбом к прохладному металлу двери и... рассмеялась. Не истерично, а легко и свободно. В квартире было тихо. Никто не бубнил, не критиковал, не требовал.
Прошла неделя. Елена наслаждалась одиночеством. Она заказала клининг – и, о чудо, квартира засияла чистотой без ее участия, и никто не назвал это "плохой энергетикой". Она покупала готовую еду в хорошей кулинарии или ужинала в кафе с подругами. Вечерами она просто лежала в ванной с пеной, читала книги или смотрела сериалы, не думая о том, что нужно бежать гладить рубашки.
Звонок раздался в четверг вечером. На экране высветилось имя: "Тамара Павловна". Елена вздохнула, но трубку взяла.
– Елена! Это что за выходки?! – голос свекрови звенел от возмущения. – Ты почему мужа из дома выгнала? Он мне тут все нервы вымотал!
– Добрый вечер, Тамара Павловна. Я не выгнала, я вернула его в семью. Туда, где о нем могут позаботиться лучше, чем я. Вы же сами говорили: у меня грязно, невкусно и неуютно. А у вас – идеально. Я решила, что Сергей заслуживает лучшего.
– Ты не ерничай! – взвизгнула свекровь. – Он взрослый мужик! Он лежит на диване, требует котлет, разбрасывает носки! Он мне весь режим сбил! У меня давление, я пожилой человек, мне покой нужен! А он: «Мам, подай, мам, принеси, мам, погладь». Я ему говорю: «Иди к жене!», а он: «Ленка меня не ценит».
– Вот видите, – спокойно ответила Елена. – Он требует заботы, к которой вы его приучили. Я такой уровень сервиса обеспечить не могу, у меня работа.
– Да какая работа! Жена должна быть при муже! Забирай его обратно! Он вчера заявил, что у меня суп пересолен! Представляешь? У меня! Пересолен!
Елена едва сдержала смех.
– Простите, Тамара Павловна, но обратно я его не приму. Мы подаем на развод. Пусть живет там, где ему комфортно. Или снимает квартиру и учится жить самостоятельно.
– Развод?! – в трубке повисла пауза. – Лена, одумайся. Кому ты нужна будешь в сорок лет, разведенка? А Сережа – мужчина видный...
– Вот и отлично. Видный мужчина с идеальной мамой – просто подарок судьбы для кого-то другого. А я уж как-нибудь сама. Всего доброго, Тамара Павловна.
Она нажала «отбой» и заблокировала номер. Затем подумала и заблокировала номер Сергея.
Через месяц они встретились в загсе. Сергей выглядел помятым, рубашка была явно не свежей глажки, под глазами залегли тени.
– Лен, может, попробуем еще раз? – начал он, глядя в пол. – Мама... с мамой жить невозможно. Она меня запилила. То не там сел, то не так чашку поставил. Я думал, она меня любит, а она просто командовать любит. Я понял, как с тобой было хорошо. Тихо, спокойно. Ну, подумаешь, борщ пресный, зато мозг никто не ест.
Елена посмотрела на него с жалостью, но без капли сожаления.
– Сережа, ты понял это только тогда, когда сам оказался на моем месте. Но это не любовь, это поиск комфорта. Ты ищешь не жену, а удобную среду обитания. А я не среда обитания, я человек.
– Я сниму квартиру! Я буду сам все делать!
– Делай. Учись. Взрослей. Но уже без меня. Я привыкла к тому, что меня никто не сравнивает. И мне это слишком понравилось, чтобы от этого отказываться.
Они вышли из здания суда чужими людьми. Сергей побрел к остановке, сутулясь, а Елена села в свою машину. На пассажирском сиденье лежал каталог туристической фирмы. Она давно мечтала побывать в Италии, но Сергей всегда говорил, что это дорого, и лучше поехать к маме на дачу – там воздух, грядки и речка.
Теперь никаких грядок. Только она, ее жизнь и ее решения. Она завела мотор и включила музыку погромче. Впереди была целая жизнь, и, судя по всему, она обещала быть вкусной, даже если кто-то скажет, что в ней не хватает соли.
Если вам понравился рассказ, буду благодарна за лайк и подписку. Пишите в комментариях, как бы вы поступили на месте героини.