Конверт лежал на столе уже третий день, а Наталья всё не решалась его открыть.
Письмо от нотариуса. Бабушка Вера ушла месяц назад, тихо, во сне. И вот теперь — наследство.
Наталья знала, что бабушка любила её больше всех. Единственная внучка от младшей дочери. Мама Натальи рано ушла, и бабушка Вера заменила ей весь мир.
Телефон зазвонил. Номер свекрови.
— Наташенька, солнышко! — голос Зинаиды Павловны звучал подозрительно ласково. — Ты уже открыла письмо от нотариуса?
Наталья похолодела.
Откуда свекровь знает про письмо?
— Простите, не поняла...
— Ну как же! Игорь мне рассказал. Мы же семья, у нас нет секретов!
Игорь. Муж. Значит, он уже доложил маме.
— Я пока не открывала, — Наталья старалась говорить ровно.
— Вот и правильно! Давай вместе откроем. Я как раз еду к вам. Буду через полчаса.
Свекровь отключилась, не дожидаясь ответа.
Наталья опустилась на стул.
Восемь лет назад она вышла за Игоря. Тогда всё казалось идеальным — красивая свадьба, уютная квартира, любящий муж.
О том, что вместе с мужем она получила свекровь в полном комплекте, Наталья поняла не сразу.
Зинаида Павловна была везде.
На кухне — учила невестку правильно резать морковь. В спальне — советовала, какое постельное бельё покупать. В кошельке — проверяла, на что тратятся деньги.
«Я же хочу как лучше», — говорила свекровь с обезоруживающей улыбкой.
А Игорь кивал.
Всегда кивал.
«Мама знает», — повторял он как мантру. — «Мама плохого не посоветует».
Наталья терпела.
Восемь долгих лет.
Но сейчас, глядя на запечатанный конверт, она чувствовала — что-то должно измениться. Бабушка Вера всегда говорила: «Своё нужно беречь. Никому не отдавай то, что принадлежит только тебе».
Наталья взяла конверт и аккуратно вскрыла.
Глаза пробежали по строчкам.
Квартира. Двухкомнатная. В центре города. На имя Натальи Дмитриевны Серовой.
Руки задрожали.
Бабушка оставила ей квартиру. Ту самую, в которой Наталья провела всё детство. С высокими потолками и старым паркетом. С балконом, выходящим на каштановую аллею. С запахом корицы и яблок, который, казалось, впитался в стены навечно.
Дверь хлопнула.
— Мы здесь! — голос свекрови разнёсся по коридору.
Мы. Значит, Игорь тоже приехал.
Наталья быстро спрятала письмо в карман.
Свекровь влетела в комнату первой. За ней — муж с виноватым выражением лица.
— Ну что там? Показывай! — Зинаида Павловна протянула руку.
— Это моё личное письмо, — Наталья отступила.
— Какое личное? Мы семья! У нас всё общее!
— Наследство — не общее. Это моя бабушка. Мои отношения с ней. Моё дело.
Свекровь прищурилась.
— Игорь, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает?
Муж переступил с ноги на ногу.
— Наташ, может, правда покажешь? Маме интересно...
— Маме интересно? А мне — нет.
Наталья вышла из комнаты.
На кухне она налила себе воды. Руки всё ещё дрожали.
За спиной послышались шаги. Свекровь.
— Послушай, — Зинаида Павловна говорила вкрадчиво. — Я понимаю, ты расстроена из-за бабушки. Но мы должны знать, что она оставила. Вдруг там долги? Вдруг проблемы? Мы же хотим помочь.
— Там нет проблем.
— Откуда ты знаешь?
— Прочитала письмо.
Глаза свекрови сузились.
— И что же там?
— Это касается только меня.
— Касается всех! Ты замужем за моим сыном!
— Это не даёт вам права на моё наследство.
Зинаида Павловна покраснела.
— Ты всегда была неблагодарной! Я восемь лет учила тебя, помогала, направляла — и вот благодарность!
— Вы не учили. Вы контролировали. Это разные вещи.
— Игорь! — свекровь закричала. — Иди сюда!
Муж появился в дверях.
— Твоя жена отказывается показывать наследство! Ты это так оставишь?
Игорь посмотрел на Наталью.
— Наташ... Может, правда...
— Нет.
Одно короткое слово. Но оно изменило всё.
Наталья видела, как растерялся муж. Как побагровела свекровь. Как воздух в кухне стал густым от напряжения.
— Я завтра еду к нотариусу, — сказала Наталья. — Одна.
— Мы поедем с тобой! — свекровь вскинула голову.
— Нет.
— Я не спрашиваю разрешения!
— А вам придётся.
Наталья взяла сумку и ключи от машины.
— Куда ты? — Игорь шагнул к ней.
— Погуляю. Мне нужен воздух.
Она вышла, не оглядываясь.
За рулём думалось легче.
Наталья ехала по вечернему городу и вспоминала.
Первый год после свадьбы — счастье. Второй — первые трещины. Третий — появление свекрови на всех семейных праздниках. Четвёртый — контроль над бюджетом. Пятый — советы по поводу детей, которых ещё не было.
А потом — смирение. Тупое, привычное. Проще согласиться, чем спорить. Проще кивнуть, чем объяснять. Проще уступить, чем бороться.
Но сейчас что-то изменилось.
Может, бабушкино наследство. Может, интонация свекрови. Может, молчание Игоря.
Наталья остановилась у бабушкиного дома.
Вышла из машины, подняла голову.
Там, на третьем этаже, светилось окно. Соседка, наверное. Присматривала за квартирой последний месяц.
Наталья достала ключи. Те самые, которые бабушка дала ей много лет назад.
«На всякий случай», — сказала тогда бабушка Вера. — «Чтобы у тебя всегда было место, куда вернуться».
Наталья поднялась на третий этаж. Открыла дверь.
Запах. Тот самый. Корица, яблоки, старые книги.
Она вошла и заплакала.
Тихо, беззвучно. По щекам текли слёзы, а внутри что-то оттаивало. Что-то, замороженное за восемь лет терпения.
Телефон зазвонил.
Игорь.
— Наташа, ты где? Мама волнуется!
— Мама волнуется? А ты?
Пауза.
— Я тоже... Приезжай домой.
— Я дома.
— В смысле?
— У бабушки. В своей квартире.
— Наташ, это ещё не твоя квартира...
— Моя. С завтрашнего дня — официально.
— Послушай, мама считает...
— Меня не интересует, что считает твоя мама. Спокойной ночи.
Наталья отключилась.
Ночь провела на старом бабушкином диване. Спала крепко, без снов.
Утром поехала к нотариусу.
В приёмной было пусто. Наталья села ждать.
Дверь открылась.
Вошла свекровь. А за ней — незнакомый мужчина в строгом пиджаке.
У Натальи упало сердце.
— Доброе утро! — Зинаида Павловна улыбалась. — Познакомься, это Виктор Андреевич. Наш семейный юрист. Он поможет всё правильно оформить.
— Правильно — это как?
— Ну, на семью. На Игоря и на тебя вместе. Так честнее.
Наталья встала.
— Виктор Андреевич, — она обратилась к юристу. — Вы в курсе, что наследство оформлено лично на меня?
Юрист кашлянул.
— Галина Фёдоровна объяснила, что в вашей семье принято...
— Зинаида Павловна, — поправила Наталья. — И её семейные принципы не имеют юридической силы.
— Нотариус нас примет, — свекровь говорила уверенно. — Я уже договорилась.
— Вы договорились? О чём?
— О совместном оформлении. Для семьи так лучше.
Дверь кабинета открылась. Вышел нотариус — пожилой мужчина с седыми усами.
— Серова Наталья Дмитриевна?
— Это я.
— Прошу. — Он посмотрел на свекровь. — Простите, а вы?
— Я свекровь. Мать её мужа.
— У вас есть доверенность от наследницы?
— Какая доверенность? Мы семья!
Нотариус покачал головой.
— Без доверенности не могу вас допустить к процедуре. Подождите здесь.
Наталья прошла в кабинет.
За спиной раздался возмущённый голос свекрови:
— Это безобразие! Я буду жаловаться!
Дверь закрылась.
Нотариус сел за стол.
— Итак, Наталья Дмитриевна. Согласно завещанию вашей бабушки, Веры Николаевны Добровольской, квартира по адресу проспект Каштановый, дом четырнадцать, квартира восемь, переходит в вашу единоличную собственность.
— Единоличную? — Наталья переспросила.
— Да. Ваша бабушка указала это особо. Цитирую: «Завещаю внучке Наталье, и только ей. Не её мужу, не его родственникам. Лично моей Наташе».
Глаза защипало.
Бабушка всё понимала. Видела. Знала.
И защитила — даже после своего ухода.
— Распишитесь вот здесь и здесь, — нотариус пододвинул бумаги.
Наталья подписала.
Через полчаса она вышла из кабинета. В кармане лежали документы. В руке — ключи.
Свекровь ждала в приёмной. Одна — юрист куда-то исчез.
— Ну что? — глаза Зинаиды Павловны горели. — Оформили на семью?
— Оформили на меня.
— Как на тебя? Ты должна была...
— Я ничего вам не должна. До свидания.
Наталья направилась к выходу.
— Стой! — свекровь схватила её за рукав. — Ты понимаешь, что делаешь? Ты рушишь семью!
— Семью рушит не наследство. Семью рушит неуважение.
— Какое неуважение?! Я восемь лет заботилась о вас!
— Вы восемь лет контролировали каждый наш шаг. Это не забота, Зинаида Павловна. Это удушение.
Наталья вышла на улицу.
Солнце слепило глаза. Весна наступила внезапно — за одну ночь растаял снег, и воздух пах свежестью.
Телефон зазвонил. Игорь.
— Наташ, мама звонила. Говорит, ты её унизила.
— Унизила? Я сказала правду.
— Она очень расстроена.
— А я расстроена восемь лет. Но тебя это никогда не волновало.
Пауза.
— Наташ, может, продашь эту квартиру? Деньги пригодятся...
Наталья остановилась посреди тротуара.
— Ты сейчас серьёзно?
— Ну... Мама говорит, сейчас хороший рынок...
— Мама говорит. Мама считает. Мама хочет. Игорь, ты вообще слышишь себя?
— Я просто...
— Нет. Я не продам квартиру. Это мой дом. Единственное место, где меня любили по-настоящему.
— А я тебя не люблю?
— Ты любишь маму. Я — где-то на втором месте.
— Это неправда!
— Правда. И мы оба это знаем.
Наталья отключилась.
Вечером она сидела в бабушкиной квартире. Пила чай из старых чашек с золотой каёмкой. Смотрела на фотографии на стене.
Там была она сама — маленькая, в смешном платье с бантом. Рядом — бабушка, молодая и красивая.
«Счастье — это когда тебя принимают такой, какая ты есть», — говорила бабушка.
У Натальи в семье такого не было. Свекровь принимала только послушную невестку. А настоящую Наталью — никогда.
Телефон снова зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Наталья Дмитриевна? Это из агентства недвижимости. Ваша свекровь оставила заявку на оценку квартиры. Когда удобно приехать?
Наталья закрыла глаза.
— Никогда. Я не собираюсь продавать квартиру. И моя свекровь не имеет права оставлять такие заявки.
— О, простите. Она сказала, что вы согласны...
— Она соврала.
Наталья отключилась.
Ярость поднималась внутри горячей волной.
Свекровь не успокоится. Будет давить, манипулировать, строить козни. Восемь лет научили Наталью понимать эту женщину.
Телефон зазвонил снова. Номер свекрови.
Наталья ответила.
— Это мой последний звонок вам, Зинаида Павловна. Слушайте внимательно.
— Как ты смеешь...
— Смею. Вы связались с агентством без моего ведома. Это вмешательство в мои дела. Если повторится — я подам заявление в полицию.
— Ты не посмеешь!
— Посмею. И вот ещё что. Я больше не буду терпеть ваш контроль. Ни над моей квартирой, ни над моей жизнью. Это понятно?
— Передай трубку Игорю!
— Игоря здесь нет.
— Где он?
— Понятия не имею. И, честно говоря, мне всё равно.
Наталья отключилась.
Руки тряслись. Но на душе было удивительно легко.
Она позвонила подруге Марине.
— Маришка, можешь поговорить?
— Конечно! Что случилось?
Наталья рассказала всё. Про наследство, про свекровь, про нотариуса. Про звонок из агентства.
Марина выслушала.
— Знаешь, подруга... Я давно хотела тебе сказать. Твоя свекровь — манипулятор. А Игорь — слишком слабый человек, чтобы это понять.
— Я знаю.
— И что будешь делать?
— Не знаю пока. Но уступать больше не буду.
— Правильно. Держись!
Прошла неделя.
Наталья жила в бабушкиной квартире. Ходила на работу, возвращалась домой. Игорь звонил каждый день. Она не отвечала.
Однажды он пришёл сам. Позвонил в дверь.
Наталья открыла.
— Привет, — Игорь выглядел осунувшимся. — Можно войти?
— Входи.
Он прошёл в комнату, сел на диван.
— Наташ, я много думал. Ты права — я всегда слушал маму. Но я могу измениться.
— Можешь?
— Да. Если ты вернёшься.
— А твоя мама?
Игорь отвёл глаза.
— Мама... Она просто хочет как лучше.
— Для кого лучше? Для неё? Для тебя? Для меня — точно не хочет.
— Ты несправедлива...
— Я справедлива. Впервые за восемь лет.
Игорь помолчал.
— Мама считает, что мы должны купить квартиру побольше. Продать эту и добавить...
— Нет.
— Но послушай...
— Нет, Игорь. Я не продам эту квартиру. Ни сейчас, ни потом. Это мой дом.
— А наш дом?
— А был ли он нашим? Или это был дом твоей мамы, в который нас пустили пожить?
Игорь покраснел.
— Ты перегибаешь.
— Нет. Я наконец-то говорю правду.
Он встал.
— Значит, так? Ты выбираешь квартиру вместо семьи?
— Я выбираю себя. Впервые за восемь лет.
Игорь ушёл.
Наталья закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
Слёзы снова текли по щекам. Но это были другие слёзы — не от обиды, а от облегчения.
Через месяц они развелись.
Тихо, без скандалов. Игорь не сопротивлялся — мама посоветовала не тратиться на суды.
Свекровь прислала длинное сообщение. Называла невестку предательницей, неблагодарной, эгоисткой.
Наталья заблокировала номер.
Лето выдалось тёплым.
Наталья сидела на балконе, глядя на каштаны внизу. Пила кофе, читала книги, которые бабушка оставила на полках.
Жизнь начиналась заново.
Однажды позвонила Марина.
— Наташка! Как дела?
— Хорошо. Правда хорошо.
— Слушай, у меня тут коллега есть. Разведён, интересный. Хочешь, познакомлю?
Наталья улыбнулась.
— Пока нет. Мне нужно время.
— Понимаю. Но когда будешь готова — скажи.
— Скажу.
Наталья положила телефон и посмотрела на бабушкину фотографию.
— Спасибо, бабуля, — прошептала она. — Ты дала мне больше, чем квартиру. Ты дала мне свободу.
За окном шумели каштаны.
Наталья допила кофе и улыбнулась.
Впервые за восемь лет она чувствовала себя счастливой.
Не потому, что получила квартиру.
А потому, что наконец-то перестала терпеть.
Бабушка была права — у каждого человека должно быть место, куда можно вернуться. Место, где тебя примут без условий. Где не нужно оправдываться и просить разрешения.
Наталья нашла своё место.
И больше никому его не отдаст.