— Пошла вон! Ты оглохла? Чтобы духу твоего здесь не было через час! Собирай свои тряпки, свои горшки с цветами и выметайся! Я тебе не благотворительный фонд!
Мой муж, Сергей, стоял посреди огромной, залитой солнцем гостиной нашего загородного дома и указывал пальцем на дверь. Его лицо было багрово-красным от гнева, на виске пульсировала жилка. Он был похож на разъяренного быка, готового снести всё на своем пути.
Рядом с ним, хихикая и поправляя неприлично короткую, ярко-розовую юбку, стояла его новая (как выяснилось пять минут назад) "помощница по бизнесу" и "муза" Аллочка. Ей было лет двадцать два, не больше. Она жевала жвачку, надувая пузыри, и смотрела на меня с нескрываемым чувством превосходства, как на пустое место, как на старую мебель, которую пора выбросить на свалку.
Я замерла с кухонным полотенцем в руках. Я только что протирала пыль с каминной полки (камин — моя гордость, я сама выбирала изразцы в Ярославле, заказывала их поштучно). В духовке допекалась утка с яблоками — его любимая. Запах корицы и печеного мяса, который раньше казался мне запахом уюта, теперь вызывал тошноту.
— Сережа, ты шутишь? — голос предательски дрогнул, переходя на шепот. — Это розыгрыш? Скрытая камера? Где оператор?
— Какой к черту розыгрыш?! — взревел он так, что хрустальная люстра (за 50 тысяч!) звякнула подвесками. — Я серьезен как никогда! Мы разводимся! Я подал заявление вчера!
— Но... почему? — я не могла поверить. — Это же... это же наш дом. Мы строили его пять лет. Мы мечтали... Мы сажали сад...
— МЫ?! — Сергей расхохотался, запрокинув голову. Смех был злой, лающий, чужой. — Ты себя слышишь, женщина? МЫ?! Это Я его строил! Я вкалывал на шабашках, я мотался по командировкам, я спал в машине, я брал подряды, я нанимал бригады, я орал на прорабов, когда они воровали цемент! Я контролировал каждый этап, от фундамента до конька! Ты здесь только занавески выбирала да цветы в горшки сажала! Дизайнерша хренова!
— Но я... я готовила рабочим обеды, огромные кастрюли борща, чтобы сэкономить на их питании... я вела весь быт... я вкладывала всю свою зарплату юриста в продукты и коммуналку, чтобы ты мог все свои деньги тратить на стройку... Я продала свою машину, "Рено", чтобы купить газовый котел, когда нам не хватало зимой!
— Копейки! — отмахнулся он пренебрежительно, словно от назойливой осенней мухи. — Твое "Рено" — это ведро с болтами. А этот дом стоит 25 миллионов по нынешним ценам! Я здесь хозяин! Я барин! А ты — так, приживалка. И ты мне надоела. Старая ты стала, Танька. Скучная. Вечно уставшая, в земле копаешься, руки в грязи, под ногтями чернозем. Ни поговорить, ни выйти в свет, ни похвастаться. Алла — молодая, энергичная, современная, с ней жить хочется! Она будет здесь хозяйкой. Она вдохновляет! Она — "Лексус", а ты — "Жигули"!
— А я? — прошептала я, чувствуя, как ледяной холод сжимает сердце, мешая дышать. — Куда мне идти?
— А ты вали к маме в хрущевку. В свою конуру в Бирюлево. Там тебе самое место. Земля, на которой дом стоит, твоя, да. Я помню. Папаша твой, полковник хренов, подарил до свадьбы участок. Ну так я тебе за аренду земли заплачу. Пять тысяч в месяц. Хватит с тебя на проезд и на семечки. А дом — МОЙ! Каждый кирпич здесь куплен на мои кровные! Каждая доска — моя!
— Но документы... — попыталась возразить я, цепляясь за остатки логики. — Дом же... мы же хотели...
— Какие документы?! — взревел он, шагнув ко мне вплотную. От него пахло дорогим коньяком и чужими духами — сладкими, тошнотворными. — Ты дура или прикидываешься? Дом не оформлен! Ты же сама согласилась! Мы налоги экономили! Ты же юрист, мать твою! Зачем платить государству налог на имущество, пока газ не подключили официально? Мы же "недострой" числимся! Но все соседи знают, что строил Я! У меня сто свидетелей! Вся деревня видела, кто тут горбатился, кто материалы завозил! Давай, вали! Или я тебя силой вышвырну, как паршивого котенка!
Он сжал кулаки. Костяшки побелели. В его бешеных, налитых кровью глазах я увидела реальную угрозу. Раньше он никогда меня не бил, даже голоса не повышал особо, но сейчас передо мной стоял чужой человек. Монстр. Опьяненный властью, деньгами и молодым телом рядом.
Аллочка прошептала ему что-то на ухо, коснувшись грудью его руки, и прыснула в ладошку.
Это стало последней каплей.
Я бросила полотенце на пол. Прямо ему под ноги.
— Хорошо, — сказала я тихо, глядя ему в переносицу. — Я уйду.
Я развернулась и пошла к выходу. Ноги были ватными, но спину я держала прямо.
— Ключи на стол! — крикнул он мне в спину.
Я швырнула связку ключей на комод. Они ударились о дерево с глухим стуком, как комья земли о крышку гроба.
Я выбежала из дома под проливной дождь, который так некстати начался, словно небо плакало вместе со мной.
Я сидела в своей старенькой служебной машине за воротами и рыдала. Била руками по рулю, кусала губы до крови.
Как так? За что?
Десять лет брака. Пять лет каторжной стройки. Мы жили в строительном вагончике первое лето, кормили комаров. Я месила бетон, когда бригада запила и сбежала. Я таскала доски, срывая спину. Я красила эти чертовы стены, дыша краской, пока он орал, что я медленно работаю. Я сажала этот сад — каждую яблоню, каждую розу, каждую тую. Это были мои дети. Я знала каждый листик.
И теперь — "пошла вон"? "Приживалка"? "Старая"?
Воспоминания нахлынули волной.
Я вспомнила папу. Моего папу, Виктора Ивановича, сурового полковника в отставке. Он никогда не любил Сергея.
"Не наш он человек, Танюша, — говорил папа, хмуря густые брови, когда мы объявили о свадьбе. — Глаза у него бегают. И жадный он. Ты посмотри, как он на твою квартиру смотрит. Не любит он тебя, а приценивается".
"Папа, ты несправедлив! — защищала я любимого. — Он хозяйственный! Он все в дом!"
На мое 25-летие папа подарил мне этот участок в элитном поселке "Сосновый бор". Это были его накопления за всю службу, "гробовые".
"Доча, это твой капитал. Земля всегда в цене. Построишься — будешь человеком. Но оформи на себя! Слышишь? Только на себя! Дарственную я делаю на тебя лично до брака. Чтобы никакой муж не мог претендовать".
Папа умер три года назад. Он так и не увидел готовый дом. Но он как знал... Он как чувствовал...
"Спасибо, папа", — прошептала я, глядя на дождь. — "Ты меня спас даже с того света".
Потом появился Сергей с его идеей стройки. "Танюша, у тебя глаза как небо! Давай построим дом мечты! У нас же земля есть! Я все сделаю, я умею!".
И мы начали строить.
Сергей действительно вкладывал деньги. Он хорошо зарабатывал на стройках, "левачил". Но он всегда был патологически жадным и хитрым.
"Зачем нам проект за 100 тысяч? Я сам нарисую на салфетке! Я сто домов построил!"
"Зачем нам договор с фирмой? У меня есть бригада узбеков, Равшан и Джамшут, сделают за полцены, налом!"
"Зачем чеки собирать? Только мусор в машине. Я и так помню, сколько потратил. Налоговой меньше знать надо".
"Зачем регистрировать дом сейчас? Налог придет огромный! Кадастровая стоимость сейчас бешеная! Давай потом, когда достроим, когда газ дадут... оформим по дачной амнистии, на тебя, ты же собственник земли, так проще, меньше бумажек".
Я верила. Я любила. Я была идеальным тылом. Я берегла каждую копейку. Я даже косметику не покупала, все в дом, все в дом...
И вот финал. Утка в духовке сгорела. Брак сгорел. Жизнь сгорела.
Я достала телефон. Руки дрожали так, что я не попадала по иконкам. Кому звонить? Маме? Чтобы добить её? У нее сердце больное, она не переживет.
Я позвонила подруге, Лене. Она работала в БТИ (Бюро технической инвентаризации) уже двадцать лет, была тертым калачом в вопросах недвижимости и знала все лазейки.
— Ленка... — всхлипнула я в трубку.
— Тань? Ты чего ревешь? Случилось что? Кто умер?
— Он меня выгнал. Сережа. Сказал, дом его, а я никто. Привел шалаву какую-то, Аллу. Сказал, я старая.
— Вот козел! — выдохнула Лена. — Так, стоп. Вытирай сопли. Слезами горю не поможешь. Диктуй вводные. Дом оформлен? В Росреестре стоит? — голос Лены стал стальным, профессиональным.
— Нет. Мы тянули. Налоги экономили. Он говорил, потом... Он хвастается, что чеков нет, что он так строил...
— Отлично. Уже хорошо. А земля чья? Участок?
— Моя. Папа подарил до свадьбы. Дарственная на меня.
— Оформлена на тебя? В ЕГРН ты собственник?
— Да. Исключительно на меня. Иванова Татьяна Петровна.
— Танька, ты дура? — радостно, почти восторженно закричала Лена так, что я отвела телефон от уха. — Ты чего ревешь?! Ты плясать должна! Ты лезгинку должна танцевать на капоте! Ты в таком шоколаде, что тебе и не снилось!
— В смысле? — я шмыгнула носом, не понимая. — Он же сказал, дом его... Он строил... Свидетели... Соседи... Он орет, что кирпичи его...
— Плевать на свидетелей! Плевать на соседей! — перебила Лена. — Слушай сюда, горе-юрист. Ты Гражданский кодекс читала? Статья 263. А Земельный кодекс? Принцип единства судьбы земельного участка и прочно связанных с ним объектов!
— И что?
— А то! Собственник земельного участка имеет исключительное право возводить на нем здания и сооружения. И приобретает право собственности на них! Дом не зарегистрирован. Юридически его НЕТ. Понимаешь? Для закона там пустое поле. Или — куча стройматериалов, сложенная в определенном порядке на ТВОЕМ участке. А поскольку они "приросли" к земле (фундамент есть?), они принадлежат собственнику земли!
— Но он строил... Он скажет, что это его материалы... Что он их купил...
— Чем докажет? — хмыкнула Лена. — Чеки есть? Договоры подряда есть? Акты выполненных работ, подписанные тобой? Накладные на его имя?
— Нет... Он платил бригадам налом, "черный нал". Материалы покупал на рынках, чеки выбрасывал, говорил "зачем хранить макулатуру". У него ничего нет. Только понты и свидетели-шабашники, которые уже уехали в свой Ташкент.
— Бинго! — завопила Лена. — Дабл бинго! Трипл бинго! Значит, он ничего не строил! Юридически это самовольная постройка. Или, что нам выгоднее — твой дом, который ты построила на свои деньги! Ты же работала? Зарплата была?
— Да, я ведущий юрисконсульт, у меня белая зарплата хорошая.
— Вот! Значит, могла построить.
— И что делать?
— Завтра же утром, к 8:00, дуй ко мне в контору. Бери документы на землю. Паспорт. СНИЛС. Мы вызываем кадастрового инженера (у меня есть свой, быстрый, Петрович, он за коньяк все сделает вне очереди). Едем на замер. Делаем технический план. И подаем документы на регистрацию права собственности по "дачной амнистии" (Федеральный закон № 93-ФЗ). Земля твоя (ИЖС или садоводство?), дом жилой — декларацию заполнишь, госпошлину 350 рублей заплатишь, и через неделю дом ТВОЙ. Единолично. Без всякого раздела имущества!
— А Сергей?
— А Сергей — никто. Посторонний мужик, незаконно захвативший твою собственность. Мы его выселим с полицией как бомжа, который залез погреться.
Я не спала всю ночь. Ворочалась в маминой квартире на узком диване. В голове крутился план мести. Я представляла его лицо. Я вспоминала его унизительные слова. "Старая", "приживалка".
Утром я была у Лены. Глаза красные, но решимость твердая как гранит.
За десять дней мы провернули спецоперацию "Бумеранг".
Кадастровый инженер Петрович — мировой мужик, старый геодезист — поехал со мной на участок, когда Сергея не было дома (я знала его расписание, он по вторникам и четвергам возил свою Аллочку в спа-салон и по ресторанам, отмечать "победу"). Охраны в поселке не было, собаки мои (алабаи) меня знали и радостно виляли хвостами.
Петрович быстро все обмерил лазерной рулеткой. Координаты точек, привязка к местности, поэтажный план.
— Хороший домик, — крякнул он, глядя на экран тахеометра. — Добротный. Кирпич, монолит. Миллионов 25-30 стоит сейчас. Повезло тебе, Татьяна. Или ему не повезло.
Я промолчала.
Мы составили технический план на диске.
Я заполнила Декларацию об объекте недвижимости. "Я, Иванова Т.П., построила жилой дом... год постройки 2024... материал стен кирпич...".
Подали документы в МФЦ "Мои Документы".
Семь дней ожидания тянулись как вечность в аду. Сергей звонил пару раз, пьяный, издевался: "Ну как тебе в хрущевке? Не дует? Мамке привет! Землю продашь или аренду оформим? Я тебе договор пришлю, подпиши, а то забор снесу!". Я не отвечала. Я копила ярость. Я ждала.
На восьмой день мне пришло смс: "Документы готовы".
Я летела в МФЦ на крыльях.
Выписка из ЕГРН.
Красивая, синяя печать.
"Объект недвижимости: Жилой дом. Площадь: 250 кв.м. Кадастровый номер: ... Адрес: ... Собственник: Иванова Татьяна Петровна. Вид права: Собственность. Дата государственной регистрации: 26.12.2024".
Один собственник. Я.
Никакого "совместно нажитого" (потому что дом оформлен не по сделке купли-продажи, а как вновь созданный объект на личной земле, который "возник" из ниоткуда. Формально, конечно, при разводе он может пытаться доказать вложения, но без чеков это дохлый номер! Судебная практика на моей стороне: нет чеков — нет вложений. А дом уже мой).
Сегодня суббота. Солнечное, морозное утро.
Сергей, наверное, жарит шашлыки с Аллой. Празднует жизнь. Думает, что он король мира.
Я подъехала к воротам своего (теперь официально!) дома.
Со мной — не одна Лена.
Со мной наряд полиции (я написала заявление в ОВД о незаконном проникновении посторонних лиц в жилище и угрозе уничтожения имущества).
И два амбала из ЧОП "Витязь" (я заключила договор на пультовую охрану объекта вчера, оплатив год вперед).
И слесарь с болгаркой и набором замков (на случай, если сменил личинки).
Я открыла ворота своим старым пультом (он не сменил код, идиот самонадеянный).
Ворота медленно, с жужжанием отъехали.
Картина была идиллическая, достойная рекламы майонеза.
Сергей стоял у мангала, в одних шортах с пальмами (несмотря на мороз!), переворачивая мясо. Дым шел вкусный. В одной руке у него была банка пива.
Алла загорала в шезлонге (в МОЕМ любимом шезлонге из ротанга!), укутавшись в плед и попивая глинтвейн. Музыка играла из колонки: "Я так хочу, чтобы лето не кончалось...".
— Ты?! — Сергей выронил шампур. Мясо упало в угли, зашипело. — Ты че приперлась? Я же сказал... Пшла вон! Я сейчас собак спущу! Рекс! Фас!
Рекс, мой алабай, лениво поднял голову, увидел меня и завилял хвостом. Он помнил, кто его кормил.
— Добрый день, — сказала я громко, перекрывая музыку. Голос мой звенел от стали. — Граждане, покиньте частную собственность. Немедленно.
— Чего?! — Сергей побагровел, шея надулась. — Ты перегрелась, старуха? Это МОЙ дом! Мой! Менты! — он увидел полицейских, выходящих из машины. — О, менты! Уберите эту сумасшедшую! Это моя бывшая! Она вламывается! Хулиганка!
Полицейский (молодой лейтенант, но суровый, с автоматом) лениво подошел, жуя резинку.
— Документы на дом есть, гражданин?
— Какие документы?! — заорал Сергей. — Я строил! Вот, кирпич, крыша! Все соседи знают! Вся улица подтвердит! Вон, сосед Петрович, спросите его! А она — никто! Земля ее, а дом мой! Я хозяин! Я тут живу!
— Строили — это процесс, — философски заметил лейтенант. — А собственность — это документ с печатью. Гражданин, — я протянула полицейскому свежую выписку из ЕГРН и свой паспорт. — Вот документы. Свежие, сегодняшние. Оригиналы.
Лейтенант взял бумаги.
— Так... Собственник земельного участка — Иванова Т.П. Собственник жилого дома, расположенного на нем — Иванова Т.П. Дата регистрации — 2024 год. Ограничений (обременений) права не зарегистрировано.
Он поднял глаза на Сергея.
— Все чисто. Документы в идеальном порядке. Гражданин, вы кто? Муж?
— Бывший муж! — крикнул Сергей, брызгая слюной. — Мы разводимся! Она меня кинуть хочет! Это афера! Я строил!
— Значит, посторонний, — резюмировал лейтенант сухо. — Прописки у вас тут нет (в доме никто не прописан, я знала это, домовой книги еще нет). Прав собственности нет. Договора аренды нет. Вы находитесь здесь незаконно.
— Нет! Но я... Я деньги вкладывал!
— Это в суд. А сейчас — покиньте территорию, гражданин. Вы нарушаете неприкосновенность жилища (статья 139 УК РФ). Собственник требует.
— Вы че, охренели?! — заорал Сергей, срываясь на визг. Он швырнул банку с пивом в кусты. — Я 20 миллионов вложил! Я каждую доску тут знаю! Я судиться буду! Я вас всех засужу! Я до Путина дойду!
— Судитесь, — пожала я плечами, подходя ближе. Я смотрела ему прямо в глаза и видела в них животный ужас. Страх потери всего. — Судись, Сережа. Только чеки принесите в суд. И договоры с вашими "Джамшутами". И накладные на кирпич. И акты КС-2, КС-3. Ах да, их нет. Ты же налоги экономил? Ты же самый хитрый? Ты же "черным налом" платил? Ты же говорил "бумажки для лохов"? Ну вот и результат. Лох — это ты.
Сергей застыл. Он понял.
Наконец-то до его самовлюбленного мозга дошло.
Он сам себя перехитрил. Он попал в свою же ловушку. Сэкономил на налогах, сэкономил на оформлении, кичился тем, что "государство не надуешь — не проживешь". И теперь у него нет ни одной бумажки. Ни одного доказательства.
Дом юридически возник как "гриб" на моей земле. И принадлежит мне. И даже суд не поможет, потому что "совместно нажитое" надо доказывать чеками, а свидетели в таких делах — слабый аргумент против выписки из ЕГРН.
— Танька... — прохрипел он, сдуваясь как проколотый шарик. Лицо его посерело. — Тань, ну ты чего... Мы же договоримся... Ну давай по-хорошему... Я же строил... Я же старался...
— По-хорошему было неделю назад, — отрезала я ледяным тоном. — Когда ты меня выгонял в дождь. Когда ты называл меня приживалкой. Когда ты привел эту шлюху в мою постель. Ребята, — я кивнула чоповцам. — Выведите посторонних. Аккуратно, но настойчиво. И проследите, чтобы ничего не украли из МОЕГО дома. Трусы, носки и зубные щетки пусть заберут. А мебель, техника, картины — это мое. Чеков-то у него нет, значит, куплено собственником дома.
Алла убежала первой. Она поняла расклад быстрее Сергея (женская интуиция!). Схватила свою сумочку, накинула парео и, визжа "Я не при делах! Я вообще мимо проходила!", умчалась к воротам на своих шпильках, ломая каблуки по льду.
Сергея вывели под белы ручки, когда он попытался кинуться на меня с кулаками, рыча от бессилия.
— Я тебя убью! Я сожгу этот дом! — орал он, брыкаясь.
— Угроза уничтожения имущества и угроза убийством? — записал лейтенант в протокол. — Проедемте в отделение, гражданин. Остынете в "обезьяннике". Там таких любят.
Он стоял за забором, на снегу, в одних шортах с пальмами, босиком на холодном асфальте, и выл. Выл как раненый зверь, у которого отняли добычу.
— Мой дом! Верни мой дом! Твари! Я строил!
А я стояла на террасе, на своем, черт возьми, керамограните, который я сама выбирала, ползая на коленях в магазине "Леруа Мерлен".
Я налила себе кофе из кофемашины (которую он купил, но чек выкинул, ха-ха!).
Вдохнула запах сосен.
Посмотрела на свой сад.
"Твой дом? — подумала я. — Нет, милый. Чья земля — того и вера. Cujus est solum, ejus est usque ad coelum et ad inferos. Римское право, первый курс института, который я зубрила, а ты смеялся".
И теперь я точно знаю: прежде чем строить замок и корону примерять, посмотри, кому принадлежит песок, на котором ты строишь.
И никогда не экономь на документах. Скупой платит дважды. А тупой — платит всем, что у него есть. И остается в одних трусах на улице.
**КОНЕЦ**