Золотое колье за триста тысяч рублей лежало в бархатной коробочке, как маленький символ моих надежд. Я купила его три недели назад в ювелирном салоне на Тверской, потратив почти всю премию за годовой проект.
Продавщица не переставала восхищаться:
«Изумительный вкус! Византийское плетение, белое золото...»
Я кивала, представляя, как засияют глаза Людмилы Петровны, когда она развернет упаковку.
Два года замужества… и каждый праздник превращался в экзамен. Свекровь оценивала мои подарки с выражением лица дегустатора, которому подали сомнительное вино.
Духи — «не тот аромат», шарф — «цвет не идет», набор косметики — «у меня другой тип кожи».
Но в этот раз я была уверена, что колье идеальное, дорогое, статусное. То, что ценит Людмила Петровна превыше всего.
Квартира свекрови сияла новогодними огнями. Вкусно пахло мандаринами, запеченной курицей и дорогими сигаретами деверя Максима, который курил на балконе, демонстративно игнорируя беременную жену.
Свекор Виктор Андреевич возился с телевизором, пытаясь поймать сигнал для трансляции президентского обращения.
В углу гостиной красовалась гора подарков под пластиковой ёлкой.
— Наконец-то Светочка приехала! — объявил мой муж Денис, помогая мне снять пальто.
Я улыбнулась, держа в руке заветную коробочку.
Людмила Петровна вышла из кухни в новом платье с узором из роз, которое ей подарил младший сын. На её лице было торжественное выражение главнокомандующего перед парадом.
— А вот и наша красавица, — протянула она, чмокнув меня в щеку. — Как дела на работе? Хотя как они могут быть в той загибающейся консалтинговой конторе?
— Все отлично! — ответила я, подавляя желание поправить, что работаю ведущим аналитиком в крупной IT-компании. Но понимая, что свекровь это мало интересует, не стала ничего доказывать.
— Людмила Петровна, это вам!
Свекровь приняла коробку с видом человека, ожидающего очередного разочарования. Я открыла подарок и увидела, как дрогнули её ресницы. Колье действительно было великолепным: тонкая работа, сияние камней, безупречный дизайн.
— Ну, надо же, — пробормотала женщина, примеряя украшение к декольте.
Я выдохнула с облегчением. Наконец-то угодила.
— Мам, давай тогда всем подарки раздавать! — вмешался Максим. — Уже без пятнадцати двенадцать. Самое время!
Ритуал дарения в семье Денисовых напоминал церемонию награждения. Людмила Петровна торжественно вручала коробки, сопровождая каждую разъяснениями о том, как долго она выбирала подарок и сколько денег на него потратила.
Свекру досталась дорогая бритва, Максиму — часы, его жене Ольге — сертификат в спа-салон, Денису — кожаный портфель.
Я стояла в стороне и терпеливо ждала своей очереди. Подарки заканчивались, а моё имя всё не звучало.
— Кажется, всё! — довольно промолвила Людмила Петровна, отряхивая руки.
—Мам, а Света? — удивился Денис.
Свекровь посмотрела на меня с таким выражением, будто только что заметила мое присутствие. На её шее переливалось колье, которое я подарила полчаса назад.
— Для тебя подарка нет! — съязвила она, улыбаясь холодной улыбкой. — Ты все равно в нашей семье временно!
***
Тишина повисла в комнате, как натянутая струна.
Я почувствовала, как кровь приливает к лицу, а в ушах начинает звенеть.
«Временно».
Это слово эхом отозвалось в голове, разбиваясь на осколки. Два года брака, бесконечные попытки угодить, постоянная ходьба по яичной скорлупе… всё это оказалось «временным».
— Людмила Петровна, — я сделала глубокий вдох, чувствуя, как что-то ломается внутри, — вам не надоело? Может хватит?
Свекровь удивлённо подняла бровь:
— Что значит… хватит?
— Хватит терпеть ваши выходки и унижения! — мой голос звучал очень тихо, но каждое слово падало, как камень в воду. — Два года. Два года я замужем за вашим сыном. Два года пытаюсь вам угодить.
Все родственники молчали. Максим замер с сигаретой в руке, Ольга прижалась к стене, свекор уставился на меня, а Денис открыл рот, но не произнёс ни звука.
— Но знаете, что самое интересное? — я продолжала, удивляясь собственному спокойствию. — Я до сих пор не понимаю, за что вы меня так невзлюбили. За что эти постоянные замечания, придирки, колкости?
— Да как ты со мной разговариваешь! — вспыхнула Людмила Петровна. — Я тебя в дом пустила, приняла…
— Приняли? — я усмехнулась. — Это вы называете принять? Когда каждое моё слово выворачивается наизнанку? Когда любое моё действие неправильное?
— Ты неблагодарная! — свекровь перешла на крик. — Мы тебе крышу над головой дали!
— Да! — я почувствовала, как слова рвутся наружу сами собой. — Да, я сирота! Да, за меня некому заступиться! Да, я пришла жить в дом, который вы купили Денису! И что? Это делает меня изгоем?
Людмила Петровна пыталась что-то возразить, но я не дала ей сказать ни слова:
— Несмотря ни на что, я всегда старалась! Росла по карьере, никогда не сидела на шее вашего сына, вкладывала деньги в ремонт нашего дома! Помните, кто оплатил новую кухню? Кто купил стиральную машину? Кто...
— А дети где? — перебила невестку свекровь. — Два года замужем, а толку никакого!
Вот оно. Главное обвинение. То, что болело больше всего.
— А то, что детей нет, — сказала я, глядя ей прямо в глаза, — так я здесь не виновата. Мы с Денисом пытаемся. И если Бог даст, дети будут. А если нет, то это тоже не повод меня унижать.
— Унижать? — Людмила Петровна вскинула подбородок. — А кто тебя унижает? Я всего лишь говорю правду такой, какая она есть!
— Правду? — я горько рассмеялась. — Правда в том, что я устала. Устала угождать человеку, который изначально решил меня ненавидеть. Устала доказывать, что достойна быть частью этой семьи.
Все продолжали молчать. Родственники смотрели на нас, как на представление в театре. Даже Денис не решался вмешаться.
— Я с вами согласна, — я подошла к свекрови совсем близко, — в вашей семье я временно. Но если я здесь временно, то и мои подарки тоже временные!
Я протянула руку к её шее, где сияло подаренное украшение.
***
Застежка колье поддалась легко. Золотая цепочка с византийским плетением лежала у меня на ладони, переливаясь в свете новогодних гирлянд.
Людмила Петровна ахнула, инстинктивно схватившись за шею, но было поздно.
— Ты что творишь?! — взревел свекор, вскакивая с дивана, Виктор Андреевич, обычно мягкий и рассудительный, вдруг превратился в разъяренного быка. — Подарок назад забираешь? Да ты совсем обнаглела!
— Папа прав! — подскочил ко мне Максим, размахивая руками. — Мало того что мать оскорбляешь, так еще и назад ожерелье забираешь. Ведешь себя хуже животного! Подарила значит подарила! Точка!
— Животное? — я медленно обернулась к деверю. — Это я животное?
— А как тебя ещё назвать? — набросился на меня деверь. — Нормальные люди так не поступают! У тебя совесть есть вообще?
— Максим, заткнись! — вдруг рявкнул Денис.
Все замерли. Мой муж стоял посреди комнаты. На его лице было выражение, которого я не видела ни разу за два года брака. Это была спокойная, холодная ярость.
— Что ты сказал? — не поверил своим ушам свекор.
— Я сказал заткнись! — повторил Денис, глядя на брата. — И ты тоже, пап. И ты, мама. Все заткнитесь!
— Денька, сынок, — разволновалась Людмила Петровна, — что с тобой?
— Со мной всё в порядке. Это с вами что-то не так, — голос Дениса становился всё твёрже. — Два года я молча терпел, как вы издеваетесь над моей женой. Два года делал вид, что не замечаю ваших колкостей и унижений. Два года надеялся, что вы образумитесь.
— Мы не... — начал было свекор, но Денис не дал ему договорить.
— Не надо! Не надо говорить, что вы относитесь к моей супруге хорошо! — сын шагнул к родителям. — Каждый раз, когда Света приходит сюда, вы находите повод ее унизить. То работа у неё не такая, то подарки не те, то готовит плохо, то одевается неправильно.
Максим попытался вставить слово:
— Ден, да ты что несёшь? Это же твои родители…
— Родители? — Денис развернулся к брату. — А разве нормальные родители могут настолько пренебрежительно относиться к выбору сына, а?
— Но она же действительно... — попробовала оправдаться Людмила Петровна.
— Мама, хватит! — взорвался Денис. — Хватит! Света права. Она два года старается вам угодить. Вылизывает ботинки! Покупает подарки на последние деньги, терпит ваши выходки, улыбается, когда хочется плакать. А вы чем ей отвечаете? Грязью и пренебрежением в ее сторону!
Я стояла рядом с мужем и не узнавала его. Где был этот Денис раньше? Почему он молчал, когда я так нуждалась в его защите?
— Сын, ну что ты говоришь, — растерянно пробормотал свекор. — Мы же не со зла...
— Не со зла? Пап, а как тогда называется то, что вы творите? Любовью? Заботой? Просвети меня!
— Мы просто хотели лучшего для тебя, — всхлипнула Людмила Петровна. — Света она... не из нашего круга…
— Из какого такого круга, мам? Ты потомок Петра Первого? Или может тебя поместили в рейтинги Форбс, а мы не знаем?
Часы на стене показывали без пяти двенадцать. Скоро наступал Новый год, а мы стояли посреди гостиной, не понимая, что делать дальше.
— Спасибо за праздник! — резко промолвил Денис, беря меня за руку, — мы уходим. И не звоните нам, пока не научитесь уважать мою жену.
— Куда вы пойдёте? — ахнула Ольга, впервые за весь вечер подав голос. — На улице мороз, Новый год на носу…
— Разберёмся. Света, одевайся. Я больше не желаю находиться в этом доме!
***
Мы ехали домой в такси молча. За окном мелькали праздничные огни, люди спешили на новогодние вечеринки, а я сжимала в руке коробочку с колье и пыталась разобраться в своих чувствах.
С одной стороны, сердце пело от того, что супруг наконец заступился за меня, показал, что я для него важнее родительского одобрения. Но с другой стороны, внутри росла тяжелая тоска.
Я выросла в детском доме номер семнадцать в Подмосковье. Не знала ни одного своего родственника, не помнила маму, не имела ни бабушек, ни дедушек, ни двоюродных братьев. Поэтому лучше других понимала, что значит быть одной в этом мире. И как страшно потерять даже ту семью, которая кажется тебе неидеальной.
— С Новым годом, — тихо промолвил Денис, когда мы переступили порог нашей квартиры.
— С новым годом, — ответила я, но радости в моем голосе не было.
Мы выпили по бокалу шампанского у телевизора, посмотрели новогоднее шоу и легли спать.
Денис ворочался всю ночь, а я лежала и слушала его тяжёлое дыхание. Понимала, что ему сейчас очень тяжело. Как бы ни была неправа его мать, это всё равно его родители, его корни, его детство.
Утром за окном сверкал снег. Денис сидел на кухне с кружкой кофе и смотрел в одну точку отсутствующим взглядом.
— Дeн, — я села рядом, — нам нужно поговорить.
Супруг обернулся. В его глазах я увидела такую боль, от которой мое сердце непроизвольно сжалось.
— Извини, Света. Извини, что так долго молчал. Я просто... я думал, что всё само собой наладится. Что они образумятся.
— Дело не в этом, — я взяла мужа за руку. — Денис, я не хочу, чтобы из-за меня ты ссорился с семьей.
— Что? — он удивлённо посмотрел на меня. — Света, они тебя унизили! Причем все! Как я мог промолчать?
— Я знаю, и я благодарна тебе за то, что ты меня защитил. Но послушай меня. Я выросла без семьи. Совсем без семьи. Я знаю, каково это… быть одной в мире. И поэтому понимаю, как это страшно… терять близких.
Денис молчал и внимательно смотрел мне в глаза.
— Твоя мама... да, она поступила неправильно. Ужасно неправильно. Но она твоя мать. Вы с ней не можете просто перестать общаться. Это ненормально. Нам нужно попытаться найти общий язык.
— После всего, что она наговорила? Нет, это невозможно!
— После всего, — твёрдо возразила я. — Потому что в этом мире очень тяжело, когда ты один. Мне это известно лучше, чем кому-либо.
Денис смотрел на меня с таким выражением, будто видел впервые. В его глазах мелькало что-то похожее на восхищение.
— Ты... ты серьёзно готова их простить?
— Не простить. Попытаться построить нормальные отношения. Это разные вещи. Вчера твоя мама увидела, что у меня есть характер. И что ты готов меня защищать. Может быть, это изменит ее отношение.
— Не знаю. Я не верю в подобные чудеса. И вообще… мне сложно их простить, Света. Очень сложно.
— Я не прошу прощать. Я прошу попытаться наладить отношения. Подумай об этом, хорошо?
Супруг кивнул, притянул меня к себе и поцеловал в макушку.
Весь день мы провели дома, смотрели фильмы, готовили ужин, разговаривали. Я рассказывала мужу о детдоме, о том, как мечтала о семье, о том, почему для меня так важно не разрушать то, что есть.
А вечером, когда мы пили чай на кухне, раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Людмила Петровна с пакетом в руках и красными от мороза щеками.
***
Впервые за все время знакомства я видела свекровь такой растерянной. Никакой царственной осанки, никакого высокомерного взгляда. Перед нами стояла обычная пожилая женщина с виноватым выражением лица.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Денис замер в дверях кухни, а я кивнула и отступила в сторону.
Свекровь сняла сапоги, повесила пальто и осталась стоять в прихожей, сжимая в руках небольшую коробочку.
— Это тебе. То, что я должна была подарить еще вчера.
Мы прошли в гостиную и сели друг напротив друга. Денис устроился в кресле, скрестив руки на груди, а я осторожно открыла коробку. Внутри лежало старинное кольцо с изумрудом.
— Это кольцо досталось мне от моей матери, — тихо сказала Людмила Петровна. — А ей — от её матери. Я всегда мечтала передать его невестке, когда мои сыновья женятся. И вот…
Свекровь помолчала, а потом продолжила.
— Света, я приехала извиниться.
Я удивилась, но терпеливо ждала продолжения, понимая, что эти слова даются женщине нелегко.
— То, что я вчера сказала... это было неправильно. Жестоко. Ты не заслужила такого отношения.
— Мама, — вмешался Денис, — это не вчера началось…
— Знаю, — перебила его Людмила Петровна. — Я знаю, что была несправедлива по отношению к Свете с самого начала. После того как вы ушли, мы с отцом и Максимом проговорили всю ночь. Виктор Андреевич сказал мне... много правильных вещей.
Она помолчала, собираясь с мыслями.
— Понимаешь, Света, я всю жизнь мечтала о невестке из хорошей семьи, с приданым, со связями. Мне казалось, что только такая девочка сделает моего сына счастливым. А тут ты… из детдома, одна, без родни... Я мечтала, чтобы ваши отношения закончились. Надеялась, что Денис перебесится и найдет "нормальную" жену.
— Мам... — возмутился Денис, но она взглядом его остановила.
— Дай мне договорить. Девочка моя, я была глупой эгоисткой. Вместо того чтобы посмотреть на то, какая ты есть, я цеплялась за свои предрассудки. А ты... — она внимательно посмотрела на меня, — ты два года терпела мои выходки и продолжала стараться. Покупала подарки, помогала деньгами, улыбалась, когда я была невыносима.
На моих глазах засверкали слезы. Я не ожидала таких слов от Людмилы Петровны.
— А вчера, когда ты дала мне отпор, я поняла, что у моего сына сильная и достойная жена. Такая, которая не даст себя в обиду, не позволит собой помыкать, не сломается под давлением. Именно такая женщина и нужна настоящему мужчине.
— Людмила Петровна…
— Нет, дай мне закончить, — она вытерла глаза платочком. — Виктор Андреевич всю ночь объяснял мне, какая ты умница, как много работаешь, как хорошо влияешь на Дениса. Говорил, что я сама разрушаю семью сына своими претензиями. И он прав.
Женщина замолчала.
— Давайте лучше начнем с чистого листа, — улыбнулась я. — Нет смысла ворошить прошлое. Вы согласны?
— Согласна, — кивнула свекровь. — Но при одном условии... научи меня готовить свой фирменный борщ. Денис так хвалил…
Я громко рассмеялась. Напряжение в комнате наконец спало.
— Конечно научу. Приезжайте на выходных, будем готовить вместе.
Когда свекровь собралась уходить, я её задержала:
— Подождите, минуточку.
Я открыла тумбочку, достала коробку с колье и аккуратно расправила золотую цепочку.
— Поверните голову, — попросила я и застегнула колье на её шее. — Оно вам очень идет.
Людмила Петровна посмотрела на себя в зеркало и расплакалась. Потом крепко обняла меня и прошептала:
— Прости старую дуру!
Когда за ней закрылась дверь, Денис притянул меня к себе.
— Ты невероятная! Я не знаю ни одного человека, который смог бы так поступить.
— Просто я знаю цену семье, — ответила я, любуясь изумрудным кольцом на пальце. — Даже такой сложной, как ваша.