С Сергеем (тридцать девять лет) мы встречались два месяца. Он подкупал своей открытостью и какой-то, как мне казалось, надежной основательностью. Работал автомехаником, руки золотые, рассуждения здравые:
«Мужик должен семью кормить, а не языком чесать».
После череды «офисных нарциссов» этот подход казался глотком свежего воздуха. Когда он предложил познакомиться с родителями, я согласилась. Это важный шаг. Хотелось увидеть людей, которые воспитали такого «настоящего мужика».
- Только ты не наряжайся особо, - предупредил Сергей, когда мы садились в такси. - У меня предки без закидонов. Простые люди, работяги.
Я кивнула. «Без закидонов» - это отлично. Я надела джинсы, белую рубашку и лоферы. Купила хороший торт и набор чая в подарочной упаковке. Стандартный набор вежливого гостя.
Мы приехали в обычную панельную многоэтажку. Дверь открыл отец Сергея. И вот тут реальность дала первую трещину. На мужчине были вытянутые на коленях трико и желтая футболка, покрытая застарелыми пятнами. Ноги были босые, с давно не стриженными ногтями.
- О, Серега привел! - гаркнул он, не вынимая зубочистку изо рта. - Заходите, мать на кухне!
В нос ударил густой запах жареного лука и несвежего белья. Мы прошли на кухню. Помещение было крохотным. За столом, накрытым липкой клеенкой с прожженными дырками, сидели еще двое: мать Сергея (в халате, заляпанном жиром) и какой-то родственник, похожий на отца как две капли воды - тоже в шортах и майке.
На столе стоял огромный таз с вареными раками. Вокруг него - батарея пластиковых бутылок с дешевым пивом, нарезанный ломтями черный хлеб прямо на клеенке и банка майонеза с ложкой внутри. Ни тарелок, ни вилок, ни салфеток. Раки были навалены горой, с них стекала вода прямо на стол.
- Знакомьтесь, это Лена! - гордо объявил Сергей, подталкивая меня вперед.
- Здрасьте, - буркнул родственник, отрывая раку клешню и с шумом высасывая содержимое. - Ну, че стоишь? Падай. Места мало, но в тесноте, да не в обиде.
Мать Сергея окинула меня взглядом с головы до ног. Взгляд задержался на моей белой рубашке и чистой обуви.
- Ой, какая фифа, - хмыкнула она беззлобно, но с оттенком пренебрежения. - Сереж, ты где такую чистюлю откопал? Она ж нам тут все кресла своими духами пропитает. Ну, садись, дочка. Раков будешь?
Она протянула мне руку. Рука была жирная, в укропе и раковом соке.
- Садись-садись, - поддакнул отец, почесывая живот под майкой. - Мы люди простые, нам этикеты эти не нужны. Мы руками едим, по-народному. Чего стесняться?
Я стояла в дверях, прижимая к себе коробку с тортом, как щит. Мне тридцать пять лет. Я не королева Англии. Я могу есть руками на пикнике. Я могу сидеть у костра. Но здесь, в городской квартире, при первой встрече... Это было не «простота». Это была демонстративная, агрессивная неопрятность. Им было плевать, что придет незнакомый человек. Они не сочли нужным даже надеть чистые футболки. Они не поставили тарелки. Они встречали меня в нижнем белье (а майка и шорты дома у чужих людей воспринимаются именно так).
- Сергей, - тихо сказала я. - Можно тебя на секунду?
- Да ладно тебе шептаться! - перебил отец. - Садись, штрафную нальем! Пиво свежее, «Жигуль»!
- Я не буду садиться, - громко произнесла я.
В кухне повисла тишина. Родственник перестал сосать клешню.
- В смысле? - не понял Сергей. - Ты чего, Лен?
- Я не сяду за этот стол. Извините, но я так не привыкла. Я пришла знакомиться, оделась, принесла подарок. А вы встречаете меня в грязном белье и предлагаете есть с клеенки. Это неуважение.
- Ишь ты! - всплеснула руками мать. - Неуважение! А мы, значит, рылом не вышли для барыни? Мы у себя дома! Как хотим, так и ходим! Мы простые люди, нам эти церемонии до лампочки! Не нравится - скатертью дорога!
- Вот именно, - я поставила торт на тумбочку в прихожей (не уносить же его назад). - Спасибо за приглашение. До свидания.
Я развернулась и вышла. Сергей догнал меня у лифта. Он был красный и злой.
- Ты что устроила? - зашипел он. - Ты отца обидела! Матери в душу плюнула! Они к тебе со всей душой, раков купили, а ты нос воротишь? «Грязные майки» ей не понравились! Да это рабочая одежда, люди пашут, а не бумажки перекладывают!
- Сережа, - я нажала кнопку вызова. - Простота - это когда щи из чугунка и хлеб домашний. А когда гостей встречают в пятнах и с нестрижеными когтями - это неуважение. И если для тебя это норма, то нам не по пути.
Я уехала. Вечером мне пришло сообщение от Сергея: «Корону поправь, чтоб не жала. Проще надо быть, и люди потянутся. А с такими запросами будешь одна». Я заблокировала номер. Лучше быть одной, чем за липким столом с людьми, которые гордятся тем, что им «не нужен этикет».
Психологический разбор: Когда «простота» хуже воровства
В этой истории мы сталкиваемся с подменой понятий. Герои прикрывают свою социальную распущенность словом «простота».
1. Агрессивная маргинализация. Фраза «Мы люди простые, нам этикет не нужен» - это манифест. Это не оправдание бедности (чистая футболка и тарелка стоят копейки). Это идеология. Они отрицают нормы культуры, потому что так проще жить. Им лень напрягаться. Лень мыть посуду, лень переодеваться. Любой, кто соблюдает нормы (героиня в чистой одежде), воспринимается как враг, как «чужой», которого нужно либо опустить до своего уровня («испачкать»), либо изгнать.
2. Тест на «своего». Приглашение за стол с раками и грязными майками - это бессознательная проверка. Если женщина сядет, возьмет жирными руками рака и выпьет пива из пластика - значит, она «своя». Значит, с ней можно не церемониться и дальше. Сергей искал женщину, которая примет его образ жизни. Героиня тест провалила, сохранив при этом чувство собственного достоинства.
3. Отсутствие границ. Встречать гостя в нижнем белье (шорты и майка) - это нарушение интимных границ. Это сигнал: «Я тебя не уважаю настолько, что мне плевать, что ты обо мне подумаешь». Для них гость - это не тот, ради кого наводят порядок, а тот, кто должен влиться в их хаос.
4. Конфликт ценностей. Сергей искренне не понимает претензий. Он вырос в этой среде. Для него запах перегара и грязная майка отца - это «уют» и «душевность». Для героини - это антисанитария и деградация. Этот союз был обречен. Переделать взрослого мужчину, для которого норма - есть с клеенки руками, невозможно.
А для вас существует грань между «простым, душевным приемом» и элементарным неуважением? Стали бы вы есть за таким столом ради любимого человека?