– Ты уверен, что мы ничего не забыли? Воду перекрыл? Газ проверил? – Марина нервно теребила пуговицу на воротнике пуховика, оглядывая прихожую, которая в этот раз выглядела непривычно пустой и тихой для тридцать первого декабря.
Андрей, уже стоявший у лифта с двумя небольшими спортивными сумками, тяжело вздохнул и закатил глаза, но беззлобно.
– Мариш, я все проверил три раза. Вода перекрыта, газ выключен, розетки, кроме той, что питает холодильник, обесточены. Мы едем всего на два дня, а не в эмиграцию. Давай быстрее, пока соседи не вышли курить, а то начнутся расспросы: куда, зачем, почему не дома.
Марина кивнула, быстро натянула сапоги и шагнула за порог. Щелкнул один замок, потом второй. Звук поворачивающегося ключа в этот раз казался ей самой сладкой музыкой. Обычно в это время – десять утра последнего дня года – она уже металась по кухне в бигудях и халате, с ошпаренными пальцами и дергающимся глазом. На плите должны были кипеть овощи для оливье и селедки под шубой, в духовке – шкворчать курица, а в раковине – горой возвышаться грязная посуда.
Но сегодня все было иначе. Сегодня они сбегали.
Идея встретить Новый год не дома, а в уютном загородном парк-отеле, пришла Марине еще в ноябре. Сначала Андрей сопротивлялся, бормотал что-то про традиции, про то, что «мама не поймет», но Марина была непреклонна. Вспоминая прошлый год, она просто ставила перед мужем ультиматум: либо они уезжают, либо он готовит, убирает и развлекает свою родню сам, а она уходит в спа-салон и выключает телефон.
Прошлый год был адом. Свекровь, Зинаида Петровна, заявилась в два часа дня тридцать первого числа, хотя приглашали их к шести. С ней приехала золовка Ира с мужем Витей и двумя детьми-погодками, которые тут же начали разносить квартиру. Зинаида Петровна с порога заявила, что холодец у Марины мутный, елка стоит криво, а сама хозяйка выглядит уставшей, потому что «не умеет планировать время». Витя напился уже к проводам старого года и уснул лицом в салате с крабовыми палочками, а Ира весь вечер ныла, что у них ипотека и денег нет, намекая, что брат мог бы и помочь сестренке.
В итоге Марина встретила бой курантов с дикой мигренью, горой посуды и желанием провалиться сквозь землю.
– Все, поехали, – Андрей нажал кнопку вызова лифта. – Только телефон пока на беззвучный не ставь, мало ли, по работе кто дернет, хотя вряд ли.
Они вышли из подъезда в морозное, серое утро. Город только просыпался, редкие прохожие тащили полные пакеты с мандаринами и шампанским. Марина села в машину, вдохнула запах автомобильного ароматизатора «Ваниль» и наконец-то почувствовала, как отпускает пружина внутри.
– Андрюш, а ты маме точно сказал, что нас не будет? – спросила она, когда они выехали на шоссе.
Андрей на секунду замялся, перестраиваясь в левый ряд.
– Ну... я сказал, что у нас свои планы. Что мы хотим побыть вдвоем.
– «Свои планы» – это расплывчатое понятие, – нахмурилась Марина. – Для твоей мамы «свои планы» – это значит, мы сидим дома и ждем их с распростертыми объятиями, просто еще не знаем об этом. Ты сказал конкретно: «Мама, мы уезжаем из города, нас не будет в квартире»?
– Марин, ну не начинай, – поморщился муж. – Я же не маленький. Я сказал: «Мам, в этот раз не приезжайте, мы будем заняты, хотим романтики». Она вроде поняла. Сказала: «Ну, дело ваше, молодежь».
Марина недоверчиво покачала головой, но промолчала. В конце концов, они уже ехали. Пути назад не было. Даже если родственники решат нагрянуть, они поцелуют запертую дверь. Эта мысль грела душу лучше, чем подогрев сиденья.
Дорога до отеля заняла около двух часов. Вокруг расстилался сказочный зимний лес, ели стояли в тяжелых снежных шапках. Сам отель представлял собой комплекс из деревянных домиков, разбросанных среди сосен. Им достался небольшой коттедж с камином.
Когда они заселились, разложили вещи и открыли бутылку легкого вина, время близилось к четырем часам дня.
– Боже, как хорошо, – Марина растянулась на мягком диване перед камином, в котором Андрей уже разжег огонь. – Никакой резки салатов, никакой беготни. Мы просто закажем ужин в ресторане и будем смотреть старые фильмы. Это лучший подарок.
Андрей улыбнулся, разливая вино по бокалам.
– Да, ты была права. Мне тоже нужен был этот отдых. На работе завал, еще и дома шум... Тут хоть тишину послушаем.
Идиллию нарушил телефон Андрея, лежавший на столике. Экран засветился, и по комнате разнеслась мелодия звонка – громкая, требовательная. На дисплее высветилось: «Мама».
Марина напряглась. Андрей взял трубку, стараясь выглядеть непринужденно.
– Да, мам. С наступающим!
Из трубки, даже не включенной на громкую связь, донеслось громкое, перебиваемое шумами улицы щебетание:
– Андрюша, сынок! И тебя с наступающим! Слушай, мы тут немного задерживаемся, пробки жуткие, все как с цепи сорвались. Но мы уже выехали, через часик будем!
Андрей побледнел. Он посмотрел на Марину расширенными глазами.
– Мам... В смысле «будем»? Где будете?
– Ну как где? У вас! – голос Зинаиды Петровны звучал бодро и уверенно. – Мы же решили сюрприз вам сделать! Что вы там, вдвоем киснуть будете? Семья должна быть вместе! Ирочка холодца наварила, мы гуся везем, сырого правда, у вас запечем, у Марины духовка хорошая, большая. Витя елку с дачи привез, живую, пушистую! А то у вас вечно эта пластиковая палка стоит.
Марина, слышавшая каждое слово, села на диване. Внутри все похолодело. Гуся они везут. Запекать. В её духовке.
– Мама, – голос Андрея дрогнул, но он постарался придать ему твердость. – Я же говорил тебе. У нас планы. Мы не дома.
На том конце провода повисла пауза. Потом голос свекрови стал ниже и подозрительнее:
– В смысле «не дома»? А где вы? В магазин вышли? Ну так мы подождем у подъезда. Или у соседки ключи есть?
– Нет, мама. Мы уехали. Совсем уехали. За город. Мы в отеле, за сто километров от Москвы.
Тишина в трубке стала зловещей. Потом раздался голос Иры, которая, видимо, сидела рядом с матерью в машине:
– В каком смысле в отеле? Мам, он что, шутит? Мы с детьми в пробке два часа толкаемся, везем пакеты, я этот холодец в банках на коленях держу, чтоб не расплескался!
– Андрей, это несмешная шутка, – ледяным тоном произнесла Зинаида Петровна. – Мы уже почти приехали. Разворачивайтесь и едьте домой. Мы подождем.
– Мам, мы не можем развернуться. Мы оплатили домик, мы уже заселились. Мы отдыхаем. Я же просил: не приезжайте. Я русским языком сказал: мы хотим побыть вдвоем.
– Ты сказал «у нас планы»! – взвизгнула мать. – Планы могут быть разные! Я думала, вы в театр собрались или на каток, а потом домой, за стол! Как можно мать родную в Новый год за порогом оставить? У меня давление! Витя за рулем устал! Дети есть хотят!
Марина жестом показала мужу: «Не сдавайся». Она видела, как Андрею тяжело, как привычка подчиняться матери борется со здравым смыслом.
– Мама, извини, но это ваша инициатива. Вы не предупредили, не спросили. Вы просто решили поставить нас перед фактом. Так не делается. Мы не приедем. Ключей у соседей нет. Возвращайтесь к себе.
– К себе?! – теперь в трубке орала Ира. – Ты в своем уме? У нас дома шаром покати! Мы все продукты к вам везем! Мы думали, у вас стол накроем! У нас там даже елка не наряжена!
– Это не наши проблемы, Ира, – Андрей начал закипать. – Вы взрослые люди. Могли бы позвонить вчера. Или сегодня утром. Вы решили сделать «сюрприз»? Вот, сюрприз не удался.
– Ах так... – прошипела Зинаида Петровна. – Значит, жену свою слушаешь? Это она тебя настроила? Эта змея подколодная? Родную мать на улицу выгнал ради её прихотей? Да чтоб у вас этот гусь поперек горла встал! Ой, нет, гусь-то у нас... Чтоб вам там пусто было!
– С наступающим, мама, – Андрей нажал отбой и швырнул телефон на диван.
В домике повисла тишина, нарушаемая лишь треском дров в камине. Андрей сидел, обхватив голову руками. Марина подсела к нему и обняла за плечи.
– Ты молодец. Ты все правильно сделал.
– Я чувствую себя последней сволочью, – глухо признался он. – Представляю, как они там сейчас... С детьми, с этим гусем.
– Андрюш, давай начистоту, – Марина заглянула ему в глаза. – Они ехали не к нам. Они ехали в нашу удобную трехкомнатную квартиру, к моей плите и моему холодильнику. Они везли сырого гуся! Ты представляешь, что это значит? Это значит, что я должна была бы сейчас подорваться, мыть этого гуся, чистить картошку, стоять у духовки три часа. А они бы сидели на диване, смотрели «Иронию судьбы» и критиковали мой ремонт. Ира бы сказала, что у меня пыль на карнизе, а Витя бы выпил твой коллекционный коньяк. Ты этого хотел?
Андрей молчал. Он понимал, что жена права на сто процентов.
– И потом, – продолжила Марина, – у Иры большая квартира. У мамы твоей – двушка. Они не бездомные. У них есть магазины по дороге. Купят пельменей, мандаринов, шампанского. Гуся своего дома запекут. Никто не умрет с голоду.
– Ты права, – выдохнул Андрей. – Просто... привычка. Сложно говорить «нет».
– Сложно, но необходимо. Иначе они нас сожрут.
Они снова налили вина, пытаясь вернуть праздничное настроение. Но телефон Андрея не унимался. Звонил Витя, потом снова мама, потом Ира. Андрей просто отключил звук и перевернул аппарат экраном вниз.
Однако через полчаса зазвонил телефон Марины.
– Не бери, – попросил Андрей. – Это Ира, сто процентов.
– Нет, это соседка, тетя Валя, – удивилась Марина, глядя на экран. – С ней-то что?
Она ответила:
– Алло, Валентина Ивановна? С наступающим!
– Мариночка, деточка, тут такое творится! – голос соседки дрожал от возбуждения. – Вы где? Тут к вам родственники приехали, ломятся в дверь так, что штукатурка сыплется! Звонок уже, по-моему, сожгли. Орут на весь подъезд! Дети плачут, мужик какой-то матом ругается, ногами в дверь бьет! Я вышла, говорю: «Нет их, уехали они», а эта женщина, в шубе которая, на меня как попрет! «Врешь, – кричит, – старая, они затаились, открывать не хотят!» Мариночка, я полицию сейчас вызову, сил нет это слушать!
Марина включила громкую связь, чтобы Андрей слышал. Лицо мужа налилось краской стыда и гнева.
– Валентина Ивановна, – громко сказал Андрей. – Вызывайте полицию. Смело вызывайте. Скажите, хулиганы дверь ломают.
– Ой, Андрюша, это ты? Так это ж родня твоя... Неудобно как-то, полицию...
– Удобно, тетя Валя. Очень удобно. Если они по-человечески не понимают, пусть участковый объяснит. Мы за сто километров, мы не приедем открывать. Гнать их надо в шею.
– Ну, раз ты разрешаешь... – соседка помедлила. – А то они тут уже на коврике вашем расселись, пакеты разложили, воняет чем-то... Чесноком, что ли. Ладно, звоню 02. С Новым годом вас, детки.
– И вас, – Марина отключилась.
Андрей встал и прошелся по комнате.
– Нет, ну ты посмотри! На коврике расселись! Это уже ни в какие ворота. Они что думали, мы испугаемся и телепортируемся дверь открывать?
– Они думали, что мы там, просто прячемся. Они не верят, что мы могли позволить себе уехать без их высочайшего соизволения, – усмехнулась Марина. – Для твоей мамы мы – придаток к её жизни. Ресурс.
Прошло еще минут сорок. На улице совсем стемнело, за окном падал крупный снег, подсвеченный фонарями. В домике было тепло и уютно, но напряжение все еще витало в воздухе. Казалось, что длинные руки Зинаиды Петровны дотянутся и сюда.
Телефон Андрея снова ожил, на этот раз пришло сообщение в мессенджер. Он нехотя взял его в руки.
– От мамы, – констатировал он. – Голосовое.
– Включай, – махнула рукой Марина. – Хуже уже не будет.
Андрей нажал на «плей». Из динамика раздался голос Зинаиды Петровны, но уже не такой боевой, а скорее плаксиво-обиженный, с нотками трагизма:
«Ну спасибо, сынок. Удружил. На старости лет мать по ментовкам таскать... Приехал наряд, документы проверили, сказали – нарушение общественного порядка. Витька чуть не забрали, он буянить начал. Выгнали нас из подъезда, как собак шелудивых. Стоим вот на улице, мерзнем. Гусь в машине потек, весь салон провонял. Ирка ревет. Внуки промерзли. Едем мы домой, к Ире. В тесноту. Будем пельмени магазинные варить. Живите как хотите, но знай: нет у тебя больше матери. И у тебя, Марин, свекрови нет. Не звоните мне больше».
Сообщение закончилось. Андрей сидел, глядя в одну точку.
– Манипуляция восемьдесятого уровня, – нарушила тишину Марина. – «Мерзнем», «как собак», «нет матери». Заметь, ни слова о том, что они сами виноваты. Ни слова извинений за то, что ломились в дверь и хамили соседке.
– Я знаю, – Андрей потер лицо ладонями. – Знаю. Но все равно... паршиво на душе.
– Андрюша, – Марина подошла и села к нему на колени, обхватив лицо руками. – Давай посмотрим на это с другой стороны. Это хирургическая операция. Больно, кровь, неприятно. Но это нужно было сделать, чтобы удалить опухоль, которая отравляла нам жизнь. Если бы мы сейчас были дома и пустили их – они бы поняли, что с нами можно делать все что угодно. Что наши границы ничего не значат. Что мы – обслуга. Сегодня ты показал, что мы – отдельная семья. Взрослая семья.
Андрей посмотрел на жену. В его глазах медленно проступало осознание.
– Думаешь, они правда больше не позвонят?
– Позвонят, – уверенно сказала Марина. – Через неделю, максимум через две. Когда холодец закончится и эмоции улягутся. Зинаида Петровна не из тех, кто теряет такую кормушку, как мы. Но в следующий раз они будут звонить и спрашивать разрешения. И это главное.
– А сейчас? Что будем делать сейчас?
Марина улыбнулась и кивнула на накрытый столик, где стояли тарелки с изысканными закусками, которые они привезли с собой: сырное ассорти с медом, канапе с красной рыбой, свежие фрукты.
– Сейчас мы забудем про гуся, про Витю и про полицию. У нас есть еще пять часов до Нового года. Мы пойдем гулять по лесу, там такая красота. Потом вернемся, примем горячий душ и встретим праздник так, как хотели. Вдвоем. В тишине. В любви.
Андрей глубоко вздохнул, словно сбрасывая с плеч тяжелый мешок.
– Ты права. Идем гулять.
Они оделись и вышли на крыльцо. Воздух был чистым, морозным и звенящим. Где-то вдалеке, у главного корпуса отеля, играла музыка, слышался смех людей. Но здесь, у их домика, было тихо. Снег скрипел под ногами.
Они шли по заснеженной тропинке, держась за руки.
– Знаешь, – вдруг сказал Андрей, глядя на звездное небо. – А ведь это, наверное, лучший Новый год. Несмотря ни на что.
– Почему? – спросила Марина.
– Потому что я впервые почувствовал себя хозяином своей жизни. И это благодаря тебе. Спасибо, что вытащила меня сюда.
– Я просто хотела спасти нашу семью, – улыбнулась она, сильнее сжимая его руку в своей варежке. – И кажется, у меня получилось.
Где-то далеко, в городской квартире с надежными замками, было темно и тихо. Никто не гремел кастрюлями, не кричал на детей, не включал телевизор на полную громкость. Квартира отдыхала. А в другой квартире, на другом конце города, сейчас, наверное, кипели страсти, варились магазинные пельмени и звучали проклятия в адрес «неблагодарных детей». Но это было там, далеко. За невидимой стеной, которую они наконец-то смогли построить.
Когда часы пробили двенадцать, Марина и Андрей стояли на террасе с бокалами шампанского. Салюты взрывались над верхушками елей, раскрашивая снег в разноцветные огни.
– С Новым годом! – прошептала Марина.
– С новым счастьем, – ответил Андрей и поцеловал жену.
Телефон Андрея снова дзынькнул. Пришло короткое сообщение от Иры: «С НГ. Бог вам судья».
Андрей прочитал, усмехнулся и наконец-то полностью выключил телефон. В этот момент он окончательно понял: небо не упало на землю. Жизнь продолжается. И она будет прекрасной. Без навязанных гусей и чужих правил.
На следующий день они проснулись поздно, когда зимнее солнце уже заливало комнату ярким светом. Позавтракали в постели, долго пили кофе. О вчерашнем инциденте напоминали только отключенные телефоны. Включать их не хотелось.
– Слушай, – лениво протянул Андрей, жуя круассан. – А может, продлим еще на денек? У меня отгулы есть, у тебя тоже выходные.
– Отличная идея, – отозвалась Марина. – Деньги есть, гусь нас дома не ждет. Почему бы и нет?
Они остались. И это были лучшие три дня в их семейной жизни. А когда вернулись в город, первым делом зашли к соседке, тете Вале, с огромной коробкой конфет и бутылкой хорошего вина.
– Ох, детки, вернулись! – обрадовалась старушка. – Ну вы дали жару в этот раз! Весь двор обсуждает. Но правильно, правильно. Нельзя так на голову садиться. Я вот своей невестке тоже спуску не даю, но чтоб дверь ломать – это уж увольте.
Отношения с родственниками восстанавливались долго и трудно. Зинаида Петровна молчала месяц. Потом начала звонить с жалобами на здоровье, но Андрей был вежлив и холоден: «Вызвать врача? Денег на лекарства скинуть? Приехать не могу, занят». Постепенно свекровь поняла, что прежние методы не работают. К Восьмому марта лед растаял, но теперь визиты оговаривались за две недели, и никаких «сюрпризов» больше не было.
Та закрытая дверь тридцать первого декабря стала дверью в новую жизнь. Жизнь, где уважают личное пространство и где «нет» означает «нет», а не «поуговаривайте меня». И Марина ни разу не пожалела о том, что увезла мужа в лес, оставив проблемы за запертым замком. Иногда, чтобы сохранить тепло в доме, нужно просто не пускать в него холод, даже если этот холод носит имя родной мамы.
Если вам понравился рассказ и вы поддерживаете решение героев отстоять свои границы – ставьте лайк и подписывайтесь на канал. Напишите в комментариях, как бы вы поступили в такой ситуации?