Глава 1. Трещины
Все началось с запаха. Не с чужих духов или табака, а с его отсутствия. С того, что Лика, которая всегда пахла ванилью и теплой кожей, вдруг стала пахнуть… ничем. Как свежевыстиранная простыня. Безлично и холодно.
Я списал это на усталость. Она много работала над новым проектом, а я погряз в сделках с недвижимостью. Наш быт стал похож на слаженный, но бездушный механизм. «Доброе утро», «как день?», «что на ужин?» – ритуальные фразы, которые мы бросали друг другу, уткнувшись в экраны.
Поворотный момент случился в среду. Я приехал домой раньше, застав ее в гостиной. Она сидела на диване, сжав телефон в руках, и на лице у нее было выражение, которого я не видел годами – острое, живое волнение. Глаза сияли, а в уголках губ играла улыбка, которую она тут же попыталась скрыть, увидев меня.
— Ты так рано? — ее голос прозвучал неестественно высоко.
— Дела отменились. Что-то хорошее? — кивнул я на телефон.
— Да нет, так. Мем смешной, — она быстро положила гаджет экраном вниз.
Я не стал допытываться. Но что-то щелкнуло внутри. Это был первый звоночек, тихий, но отчетливый.
Начались «переработки». Лика засиживалась в офисе, ссылаясь на дедлайны. Однажды я позвонил ей в семь, предложив заехать. Она ответила сдавленно:
— Не надо, Антон, я скоро сама. У нас пицца с коллегами, все в порядке.
А я, проезжая мимо ее офиса по другому делу, увидел темные окна ее этажа. Вся башня была темна, как скала. Рука сама потянулась к телефону, но я заставил себя уехать. «Не тот человек, — думал я, глотая ком ревности. — Я не тот, кто будет устраивать сцены из-за ничего».
Но сомнения точили изнутри. Я стал замечать мелочи. Новую музыку в ее плейлисте – мрачный инди-рок, который она раньше ненавидела. Ее рассеянность, когда она могла долго смотреть в одну точку, а потом вздрагивать от моего прикосновения. И взгляд. Взгляд, который скользил мимо меня, куда-то вдаль, туда, где ее мысли были интереснее, чем я.
Мы не ругались. Мы просто тихо отдалялись, как два корабля в ночи, потерявшие общий курс. Однажды ночью, когда она спала, демон искушения одержал верх. Я взял ее телефон. Пароль не изменился – дата нашей свадьбы. Горькая ирония.
Переписка с коллегами была скучной. С подругами – обычные сплетни. Но была одна цепочка. С именем «Сергей В.». Сохраненный номер, но незнакомый. Последнее сообщение от него, полученное сегодня: «Сегодня было невероятно. Твои слова горят во мне. До завтра, моя муза».
Мир перевернулся. Я сел на пол на холодный паркет, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, громко и неровно. «Моя муза». Это про мою жену. Про Лику, которая вчера говорила, что любит мой суп.
Я не стал читать все. Мне хватило. Я положил телефон на место и до утра смотрел в потолок, чувствуя, как подо мной рушится земля, а я даже не могу пошевелиться.
Глава 2. Тень
Я стал сыщиком в собственном доме. Ненавидя себя за это, но будучи не в силах остановиться. «Сергей В.» оказался Сергеем Валерьевичем, владельцем небольшой, но модной галереи современного искусства. Именно с ним Лика якобы работала над корпоративным арт-проектом для своей фирмы.
Я нашел его в соцсетях. Молод, лет сорока, с умными насмешливыми глазами и сединой у висков. Тип «творческая интеллигенция», которого я всегда подсознательно недолюбливал за пафос. Его посты были полны цитат Ницше и туманных рассуждений о красоте. А на одной из фотографий, в углу, я увидел шарф. Ликин шарф, который я подарил ей в прошлом году. Она говорила, что потеряла его.
Я решил нанять частного детектива. Это было унизительно, но я уже не доверял ни себе, ни ей. Петр, так звали сыщика, был немногословен и эффективен. Через три дня у меня был отчет: встречи в кафе на другом конце города, два посещения галереи после ее закрытия, продолжительностью более трех часов. Фотографии, где они сидят близко, смеются. Где его рука лежит на ее руке.
— Прямых доказательств физической измены нет, — сухо констатировал Петр. — Но контекст говорит сам за себя.
Я платил ему, а сам чувствовал себя нищим. Я решил поговорить. Не как следователь, а как муж, который все еще любит.
Мы сидели за кухонным столом. Она пила чай, я молчал, собираясь с духом.
— Лика, — начал я, и голос дрогнул. — Что происходит с нами?
Она насторожилась. — Ничего. Устали оба.
— Это не просто усталость. Ты далеко. Ты… не здесь. Со мной.
— Антон, не выдумывай.
— Я не выдумываю. Я знаю о Сергее.
Она побледнела так, что губы стали синими. Чайная чашка звякнула о блюдце.
— Ты следил за мной? — прошептала она, и в ее глазах вспыхнула не вина, а ярость.
— Я пытался достучаться! Кто он тебе, Лика? Скажи прямо.
Она долго смотрела на меня, и я видел, как в ней борются эмоции: гнев, страх, что-то еще.
— Он… он все видит, — наконец вырвалось у нее. — Он видит меня. Не твою жену, не менеджера Лику. А меня. Ту, которая внутри. Он разбудил во мне то, что я сама забыла. Жажду жизни, творчества, чувств.
— А я? Я что, усыпил тебя? — голос сорвался на крик.
— Ты перестал замечать! Мы превратились в мебель друг для друга! — вскрикнула она.
Это был нож в сердце. Потому что в этом была доля правды. Горькой и неудобной.
— Ты спишь с ним? — спросил я прямо, глядя ей в глаза.
Она отвела взгляд. Всего на секунду. Но этого было достаточно.
— Это не главное, — прошептала она.
Для меня это было главным. В тот миг наша семья рассыпалась в прах. От ее слов пахло пеплом.
Глава 3. Провал
Я ушел. Сказал, что мне нужно время, и съехал в съемную квартиру. Петр продолжал присылать отчеты. Их встречи участились. Теперь они не скрывались. Я видел фото, где они целуются у входа в его галерею. Каждое такое фото было как удар током.
Я погрузился в работу, пытаясь заглушить боль. Пил слишком много. Отвечал грубо клиентам. Жизнь стала черно-белой и очень громкой внутри моей головы.
А потом пришло письмо. Официальное, от нотариуса. Лика подала на развод. В причине стояло холодное «непреодолимые разногласия». К письму прилагался проект соглашения о разделе имущества. Все было четко, грамотно и по-деловому. Наш общий дом, купленный в ипотеку, который мы еще не выплатили, она предлагала продать, а выручку поделить. Но была одна деталь. Ее доля, согласно прикидкам, была бы чуть больше, так как изначальный взнос делали ее родители. Логично. Но читая эти сухие строчки, я видел не юриста, а Сергея. Его умные, хищные глаза за этим расчетом.
Я взорвался. Не выдержал. Позвонил ей и, не здороваясь, зарычал:
— Быстро ты все решила! Уже и бумаги подготовили! Он тебе помогает, твой художник? Осваиваете наши общие активы?
— Антон, прекрати. Это просто логичный шаг. Нам нечего делить, кроме долгов и квартиры.
— А наши семь лет? Их тоже поделить? Или они ничего не стоят?
В трубке повисло молчание. Потом тихий голос:
— Они уже прошли.
Я бросил трубку. Мне было нужно действовать. Я поехал в эту галерею. Я не знал, что скажу. Хотел просто увидеть его. Увидеть врага.
Галерея оказалась маленьким, но стильным пространством в центре. На стенах – абстрактные полотна, в центре – странная инсталляция из проволоки и старых ключей. И он. Сергей Валерьевич. Он разговаривал с парой посетителей. Увидев меня в дверях, он на мгновение замер. Он знал, кто я. По фотографиям, по рассказам Лики. Кивнув клиентам, он направился ко мне.
— Антон? — спросил он спокойно. Без вызова, без страха.
— Мы должны поговорить, — прорычал я.
— Пройдемте в мой кабинет.
Кабинет был завален книгами и эскизами. Он не предложил сесть.
— Вы разрушаете мою семью, — сказал я, чувствуя, как трясутся руки.
— Я не разрушаю то, что уже рассыпалось, — мягко ответил он. — Лика… Она была несчастна. Засыхала. Я просто дал ей воду и свет.
— Вы дали ей себя! — крикнул я. — Вы воспользовались моментом!
Он вздохнул, как взрослый уставший от капризов ребенка.
— Антон, это не так. Это любовь. Сложная, болезненная, но настоящая. Мы с Ликой… мы родственные души. Простите, но что вы можете ей дать? Рутину? Ипотеку? Она — пламя. А вы пытались сделать ее свечкой под колпаком.
Каждая его фраза была как умелый тычок в самые больные места. Он не защищался, он нападал, и делал это изящно, с жалостью в глазах. Я был для него дикарем, который ворвался в храм искусства с дубиной.
— Вы заберете у нее все, — сказал я уже тише, без веры в победу.
— Она придет ко всему сама. Со мной. Или без. Но уже не с вами.
Я ушел, чувству себя униженным и разбитым. Он выиграл эту битву, даже не начиная драки.
Глава 4. Откровение
Развод двигался со скрипом. Лика настаивала на своих условиях, я тянул время, надеясь… на что? Не знаю. Я был в тупике.
И тут позвонил Петр. Его голос звучал иначе – с оттенком недоумения.
— Антон, тут новый поворот. По вашему Сергею. Он не просто галерист.
— И кто он? Террорист? — мрачно пошутил я.
— Нет. Но у него серьезные долги. Не по кредитам, а… неофициальные. Он связан с одной сомнительной инвестиционной группой. И, что важнее, его галерея на грани банкротства. Есть информация, что он активно ищет инвесторов или… выгодные связи.
Ледяная змея заползла мне за шиворот.
— Что ты хочешь сказать?
— Я говорю, что его интерес к вашей жене мог иметь не только творческую подоплеку. Ее фирма – солидная, она имеет доступ к средствам. А вы вместе владеете невыплаченной, но уже дорогой недвижимостью. Быстрый развод с продажей квартиры мог бы решить его финансовые проблемы.
Мир снова перевернулся, но теперь в другую сторону. Не он был ее спасителем от скуки. Она была его… финансовым планом? Или и то, и другое?
Я не мог молчать. Я пригласил Лику встретиться в нейтральном месте, в тихом кафе. Она пришла, похорошевшая, помолодевшая, в новом пальто. От нее исходила уверенность, которая резала мне глаза.
— Я не буду отказываться от своих условий, Антон, — начала она сразу, защищаясь.
— Я не об этом. Я пришел поговорить о твоем Сергее.
Она нахмурилась.
— Оставь его в покое. Ты не понимаешь его.
— А ты уверена, что понимаешь? Ты знаешь о его долгах? О том, что его галерея вот-вот закроется?
Лика замерла. В ее глазах промелькнуло что-то – не удивление, а скорее… раздражение? Как будто я испортил ей красивую картину неприятной правдой.
— Клевета. Завистники. Ты нанял кого-то, чтобы очернить его.
— Проверь сама! Спроси у него прямо! Попроси показать финансовые документы галереи, если вы такие родственные души!
— Он художник! Он выше этих материй!
— Материи, Лика, платят за его арт-пространство! И за новое пальто твое! — сорвался я.
Она покраснела.
— Я не буду это обсуждать. Ты просто не можешь смириться, что я счастлива без тебя. Ты пытаешься все испортить.
— Я пытаюсь тебя предостеречь! Он использует тебя!
Она встала, глаза блестели от гневных слез.
— Знаешь что, Антон? Даже если это так… Может, мне лучше быть «использованной» для красоты и чувств, чем быть «уважаемой» для скуки и пустоты рядом с тобой! Он дал мне крылья. А ты давал только советы по рефинансированию ипотеки!
Она развернулась и ушла. Ее слова повисли в воздухе, ядовитые и страшные. Я понял, что проиграл. Не Сергею. Ее иллюзиям. Ее жажде побега из нашей реальности, даже если побег вел к обрыву.
Глава 5. Эхо
Развод состоялся. Я сдался. Продали квартиру, поделили деньги. Последняя встреча в суде была короткой и безэмоциональной. Мы были чужими людьми, подписывающими бумаги.
Прошел год. Я потихоньку собирал себя по кусочкам. Переехал в другой район, нашел новую работу. Боль стала приглушенной, но фоновой, как шум в ушах после концерта.
И вот, сидя в очереди в автосервисе, я листал ленту соцсетей. И увидел ее. Лику. Фото было выложено ею самой. Она сидела в том же кафе, где мы последний раз ругались. Но выглядела иначе. Помятой, уставшей. Без того сияния. Подпись гласила: «Иногда то, что ты принимаешь за восход, оказывается красивым закатом. Начинать с нуля страшно. Но честно».
Сердце екнуло. Я, как дурак, полез в профиль Сергея. Его галерея закрыта. Последний пост был полгода назад: туманное прощание с «неблагодарным миром безвкусицы». По слухам, которые я слышал от общих знакомых, он действительно был в долгах, а после продажи нашей квартиры и вложения Ликиных денег в «спасение галереи»… он довольно быстро охладел. Оказалось, что «родственные души» требуют не только восхищения, но и постоянной финансовой подпитки, которую Лика после развода обеспечить не могла.
Предательство обернулось бумерангом. Она предала нашу семью, наше прошлое, ради человека, который предал ее будущее. Ирония была горькой, как полынь.
Я закрыл телефон. Во мне не было торжества. Не было даже жалости. Была пустота и тихая, невыносимая грусть за нас обоих. За ту любовь, которую мы растеряли по пути, не заметив. За доверие, которое стало разменной монетой. За два сломанных человека, которые, пытаясь убежать от пустоты, нашли только другие ее виды.
Я вышел на улицу. Был холодный, но солнечный день. Я вдохнул полной грудью. Боль была моей. Пустота была моей. Но и этот чистый, холодный воздух, и кусочек синего неба между серыми домами – тоже были моими. История предательства закончилась. Начиналась история тишины. И, возможно, однажды, исцеления. Но это уже совсем другая история.