— Машенька, золотце моё! — Тамара Ивановна влетела в кухню. — Как вкусно пахнет! Небось весь день у плиты стояла?
Маша молча помешивала соус. Три года замужества научили её распознавать фальшь в голосе свекрови за километр. Особенно когда дома был Антон.
— Мам, не мешай жене готовить, — донеслось из гостиной.
Тамара Ивановна тут же изменилась в лице. Подошла к Маше вплотную и прошипела едва слышно:
— Только попробуй пересолить индейку. В прошлый раз я три дня изжогу лечила после твоей стряпни.
Маша сжала ложку. Рука сама потянулась к карману халата, где лежал её старый диктофон. Тот самый, что она использовала на работе для записи важных совещаний. Сегодня он понадобится для другого.
Нажав кнопку записи, она улыбнулась свекрови самой невинной улыбкой:
— Тамара Ивановна, вы же сами просили добавить соли в прошлый раз. Помните? Говорили, что недосол хуже пересола.
— Я такого не говорила! — голос свекрови моментально стал медовым, как только в дверях показался Антон. — Деточка моя, да разве я буду тебя критиковать? У тебя золотые руки!
Антон, довольный семейной идиллией, прошёл к холодильнику за водой. Тамара Ивановна тут же приняла страдальческий вид и прижала руку к груди.
— Сынок, только не волнуйся, я потерплю. Знаю, что молодой жене тяжело всё успевать. Я в твоём возрасте уже троих детей поднимала и дом на двести квадратов содержала.
Маша вздохнула. Дом Тамары Ивановны был стандартной хрущёвкой на сорок пять квадратов, а детей у неё было двое. Но Антон, как всегда, ничего не заметил.
— Мам, ты же знаешь, что Маша старается.
— Конечно, конечно, — свекровь всплеснула руками. — Я же не жалуюсь! Просто голова кружится немного, я с утра ничего не ела. Но ничего, это пустяки.
— Мама, почему ты не позавтракала? — забеспокоился Антон.
Тамара Ивановна вздохнула так трагично, что впору было вызывать скорую.
— Да куда мне есть, сынок. Одна я, старая. Встану утром, посмотрю в холодильник — а там пусто. Ну, есть там что-то, конечно, но не то, что мне можно.
Маша прекрасно знала, что вчера сама отвозила свекрови полный пакет продуктов. Включая творог, который Тамара Ивановна так любила.
— Тамара Ивановна, — осторожно начала она, — но ведь вчера я привозила вам творог, яйца, хлеб...
— Творог! — всплеснула руками свекровь. — Ты видел, Антоша, какой она мне творог привезла? Обезжиренный! Мне же врач велел жирный кушать, для костей. А она принесла какую-то пластмассу.
— Машенька, почему ты не купила нормальный творог? — Антон посмотрел на жену с лёгким укором.
— Потому что в прошлый раз... — начала было Маша, но осеклась. В прошлый раз она устроила скандал, что жирный творог ей нельзя, холестерин поднимается.
— В прошлый раз что? — насторожилась Тамара Ивановна.
— Ничего, — Маша повернулась к плите. — Я запомню на будущее.
— Вот и славно! — просияла свекровь. — Какая ты умненькая, деточка.
Антон удовлетворённо кивнул и вернулся в гостиную. Как только его шаги затихли, Тамара Ивановна снова подошла к Маше.
— Только не думай, что я не вижу, как ты на меня смотришь, — процедила она сквозь зубы. — Терпеть не можешь, да? А виду не показываешь, змея подколодная.
— Я вас терпеть не могу? — Маша даже рассмеялась. — Это вы три года мне жизнь превращаете в кошмар!
— Тише! — зыркнула глазами свекровь. — Сынок услышит, беда будет. Скажу ему, что ты меня обижаешь, старую женщину. Как думаешь, кому он поверит? Матери или тебе?
Маша промолчала. Ответ был очевиден.
— То-то же, — довольно хмыкнула Тамара Ивановна. — А теперь шевелись, я голодная. И запомни: мне отрежь самый большой кусок индейки, я с утра ничего не ела. А то накормишь меня объедками, как в прошлый раз.
— В прошлый раз я вам отрезала точно такой же кусок, как всем, — спокойно ответила Маша.
— Вот именно! — вскинулась свекровь. — Такой же! А я мать твоего мужа, уважение где? Я в доме старший человек, мне и почёт полагается!
Маша глубоко вдохнула. Диктофон в кармане грел лучше любой грелки. Пусть записывает. Всё записывает.
— Хорошо, Тамара Ивановна. Самый большой кусок будет ваш.
— Ну вот, умница! — свекровь похлопала её по плечу так, будто дрессировала собаку. — А я-то думала, у тебя совсем мозгов нет. Оказывается, есть немножко.
Обед начался в традиционной атмосфере вымученного семейного благополучия. Тамара Ивановна восседала во главе стола, как царица. Антон подливал матери компот. Маша молча раскладывала индейку по тарелкам.
— Машенька, золотко, а тебе самый маленький кусочек, — сладким голосом пропела свекровь. — Ты же на диете, я видела. Да и вообще, тебе худеть пора, а то располнела в последнее время.
— Мам! — возмутился Антон.
— Что "мам"? — Тамара Ивановна изобразила оскорблённое недоумение. — Я ж о её здоровье забочусь! Сынок, ты посмотри на её бока. В приличное платье уже не влезет.
Маша положила себе индейки. Обычный кусок. Не самый маленький, вопреки словам свекрови.
— Тамара Ивановна, — сказала она спокойно, — я вешу ровно столько же, сколько весила на свадьбе. Пятьдесят восемь килограмм при росте сто семьдесят.
— Да ну? — недоверчиво протянула свекровь. — А мне казалось... Ну да ладно, может, это одежда полнит. Хотя, деточка, в твоём возрасте я весила пятьдесят два. И была красавицей, все мужчины с ума сходили.
— Мам, хватит, — попросил Антон.
— Да я же ничего такого! — всплеснула руками Тамара Ивановна. — Обидеть хотела, что ли? Боже упаси! Просто разговор поддерживаю. Знаешь, Машенька, а картошка у тебя сыровата. Ты её сколько варила?
— Двадцать минут после закипания, — ответила Маша.
— Маловато, — покачала головой свекровь. — Надо полчаса. Я Антошу всю жизнь так кормила, и ничего, вырос здоровым. А ты жалеешь, видно, газ экономишь.
— Мам, картошка нормальная, — заступился Антон.
— Конечно, конечно, — Тамара Ивановна принялась усиленно жевать, изображая на лице муки. — Я ж не спорю. Просто так, к слову. Хотя у меня зубы не те уже, мне бы помягче...
— Хотите, я вам сделаю пюре? — предложила Маша.
— Не надо! — отмахнулась свекровь. — Что я, маленькая? Справлюсь как-нибудь. Хотя, знаешь, можно было бы и подумать о старшем поколении заранее. Но ничего, я потерплю. Я вообще всё могу стерпеть.
Маша чувствовала, как внутри закипает. Но она продолжала спокойно есть, зная, что каждое слово записывается.
— Мама, может, тебе водички принести? — засуетился Антон.
— Не надо, сынок, — Тамара Ивановна снова прижала руку к сердцу. — Я сама дойду. Хоть и тяжело мне, ноги болят, давление скачет, но я не хочу никого затруднять.
Она медленно, демонстративно поднялась и поплелась к холодильнику. Антон встревоженно посмотрел ей вслед.
— Маша, может, правда к врачу маму свозить? Она какая-то бледная.
— Свози, — кивнула Маша. — Я только за.
— Вот видишь, как жена твоя обо мне заботится! — прокричала из кухни Тамара Ивановна. — Золото, а не девушка!
Вернувшись к столу, свекровь продолжила:
— Знаешь, Машенька, я тут подумала. Может, тебе на курсы кулинарные записаться? Я бы оплатила. Серьёзно, не жалко. Ты же хочешь радовать мужа вкусной едой?
— Мама, хватит, — Антон начал раздражаться. — Маша отлично готовит.
— Да я ж не говорю, что плохо! — оправдывалась свекровь. — Просто можно же лучше, правда? Совершенству нет предела. Вот я, например, всю жизнь училась, развивалась. В отличие от некоторых...
— От кого "некоторых"? — холодно спросила Маша.
— Да ни от кого! — засуетилась Тамара Ивановна. — Что ты сразу на себя примеряешь? Я вообще в общем говорила.
Маша положила вилку. Достала из кармана диктофон и положила его на стол. Тамара Ивановна побледнела.
— Это... это что?
— Диктофон, — спокойно сказала Маша. — Записал весь наш сегодняшний день. Начиная с ваших слов на кухне о том, что я плохо готовлю.
— Антон! — взвизгнула свекровь. — Ты слышишь? Она меня записывала! Как преступницу какую-то!
— Маша, что это значит? — нахмурился Антон.
— Это значит, что я три года терплю унижения, — Маша впервые за весь обед повысила голос. — Твоя мать при тебе изображает заботливую свекровь, а наедине говорит, что я змея подколодная. Хочешь послушать?
— Не смей! — крикнула Тамара Ивановна, пытаясь схватить диктофон.
Но Маша была быстрее. Она нажала кнопку воспроизведения.
Из динамика полился голос свекрови: "Терпеть не можешь, да? А виду не показываешь, змея подколодная... Скажу ему, что ты меня обижаешь, как думаешь, кому он поверит? Матери или тебе?"
Антон медленно побледнел. Тамара Ивановна судорожно глотала воздух.
— Это... это не то... она меня спровоцировала! Сынок... — жалобно протянула Тамара Ивановна.
— Мама, это правда? — голос Антона дрожал.
— Она всё переврала! Запись можно смонтировать!
— На старом кассетном диктофоне? — усмехнулась Маша. — Я что, хакер международного уровня?
Повисла тишина. Антон смотрел на мать, как на незнакомого человека. Тамара Ивановна нервно теребила салфетку.
— Три года, Антон, — тихо сказала Маша. — Три года я молчала, потому что ты не верил. Думал, я преувеличиваю или выдумываю. Но я больше не могу. Либо твоя мать извиняется и перестаёт меня унижать, либо я уезжаю к родителям. Навсегда.
— Антоша, не слушай её! — заголосила свекровь. — Она хочет нас рассорить! Разлучить мать с сыном!
— Мама, заткнись, — впервые в жизни Антон так грубо оборвал мать. — Я сейчас думаю.
Он встал из-за стола, прошёлся по комнате. Остановился у окна.
— Ты действительно так о Маше говорила?
— Я... я просто иногда нервничаю, — залепетала Тамара Ивановна. — Ты же знаешь, у меня давление, голова кружится...
— У тебя давление кружится только когда нужно манипулировать, — отрезал Антон. — Я теперь многое понимаю. Почему Маша всегда напряжённая после твоих визитов. Почему не хочет с тобой оставаться наедине.
— Сынок!
— Мама, ты будешь извиняться перед Машей. Нормально извиняться, без "но" и "хотя". И больше никаких унижений. Иначе...
— Иначе что? — вскинулась Тамара Ивановна. — Ты от матери откажешься?
— Иначе я от тебя откажусь, — твёрдо сказал Антон. — Да. Маша — моя семья. А ты... ты превратилась в какую-то фурию.
Свекровь смотрела на сына, не веря своим ушам. Потом её лицо скривилось, и она разрыдалась. Не театрально, как обычно, а по-настоящему.
— Я... я не хотела, — всхлипывала она. — Просто мне так одиноко... и я ревную... он у меня единственный...
Маша почувствовала жалость. Но не настолько сильную, чтобы простить три года издевательств.
— Тамара Ивановна, — сказала она, — одиночество — не оправдание. Я готова общаться с вами нормально. Но это должно быть взаимно.
— Я постараюсь, — прошептала свекровь. — Честное слово. Я не хочу потерять сына.
— Тогда начни с извинений, — предложил Антон.
Тамара Ивановна вытерла слёзы, посмотрела на Машу.
— Прости меня. Я вела себя отвратительно. Ты хорошая девушка, я правда так думаю. Просто... мне страшно было, что ты заберёшь у меня Антона.
— Я никого не забираю, — мягко сказала Маша. — Любви на всех хватит, если не вредничать.
— Я постараюсь, — кивнула свекровь. — Только диктофон этот... может, удалишь?
— Нет, — улыбнулась Маша. — Оставлю как напоминание. На случай рецидива.
Антон засмеялся. Даже Тамара Ивановна улыбнулась сквозь слёзы.
— Ладно, заслужила. А индейка и правда вкусная получилась, — признала она. — Честное слово.
— Спасибо, — Маша тоже улыбнулась. — Добавки хотите?
— Хочу. Но не самый большой кусок, — свекровь хмыкнула. — Нормальный. Как всем.
Обед продолжился в неожиданно тёплой атмосфере. Тамара Ивановна даже помогла убрать со стола. А перед уходом попросила рецепт индейки.