– О, какие мы тут все красивые! – протянула Лариса, сестра мужа, переступая порог. – Прямо как в журнале. – Она скинула ботильоны аккурат на белый коврик. – Ничего, я быстро врежусь в ваш интерьер.
Я молча подвинула тапочки. Она их не заметила. Или сделала вид.
За её спиной маячил муж с двумя сумками и дочка Вика с чемоданом на колёсиках. В коридоре мгновенно стало тесно и громко.
– Лара, вы до какого числа? – осторожно спросила я. – Чтобы понимать, как нам распределить комнаты.
– Да мы ненадолго, – отмахнулась она. – Недели на две. Там разберёмся. Ты же знаешь, мы люди неприхотливые.
«Ненадолго» и «две недели» в одной фразе меня всегда настораживали.
О том, что Лариса собирается «отдохнуть в столице», я узнала за три дня до её появления. Саша пришёл вечером с цветами, явно хотел сгладить новости.
– Мариш, только не пугайся, – начал он с порога. – Ларка… ну… в общем, они решили к нам заехать.
– На выходные? – наивно уточнила я.
– Ну… не совсем. – Он помялся. – У них в санатории бронь сорвалась, а Вика в школу только через три недели. Лара сказала: «Поживём у вас немного, погуляем».
«Немного» – это то слово, под которое люди легко помещают чужой отпуск и чужой бюджет.
Уже в первую ночь выяснилось, что расписание у нас с гостями различается радикально. Я вставала в семь на работу, а Лариса бодро разговаривала по видеосвязи с подругой в час ночи на кухне.
– Ты не представляешь, какая у них тут кухня! – вещала она в телефон, широко распахнув дверцу холодильника. – Хумус, какая-то крупа непонятная, всё в баночках… Я говорю, Лёха без нормальной еды тут зачахнет. Хорошо, я колбаски привезла.
Я сделала вид, что ничего не слышу, но наутро в мусорном ведре обнаружила пустую упаковку от дорогого сыра, который я берегла к выходным.
– Лар, вы сыр вчера ели? – задала я вопрос максимально нейтральным тоном.
– Мы так, чуть-чуть попробовали, – не моргнув, ответила она. – Ты же сама говорила, угощайтесь. А что, он особенный был?
«Особенный» – это когда его цена равна половине её билета на автобус. Но вслух я сказала:
– В следующий раз, пожалуйста, спрашивайте. Я рассчитываю продукты.
– Ой, да не будь ты такой правильной, – отмахнулась она. – Мы что, в пионерском лагере?
Через три дня у меня было ощущение, что я живу в общем общежитии, только оплачиваю всё сама.
– Марин, – окликнула меня Лариса из ванной. – У тебя шампунь закончился.
– Не может, – удивилась я. – Я же только новую бутылку поставила.
– Ну, значит, была маленькая, – философски заметила она. – Сегодня зайдём, купишь побольше. А то втроём совсем быстро идёт.
Я открыла шкафчик. Пусто.
– Ты могла бы хотя бы свою косметику привезти, – не выдержала я. – Я же не рассчитываю обеспечивать всех.
– Господи, – закатила глаза Лариса. – Нашла где экономить. На родных. Ты как бухгалтер звучишь.
Счёт за коммунальные платежи пришёл на четвёртый день их проживания. Стояло начало осени, отопление ещё не включили, но электричество, вода – всё это работало по полной. Лариса стирала вещи каждый день, причём отдельным циклом для двух футболок.
Вечером, когда мы втроём сидели на кухне, я положила бумагу на стол.
– Нам с Сашей хватает, – сказала я. – Но когда у нас живёт ещё двое взрослых почти две недели, расходы растут. Давайте обсудим, как вы участвуете.
– В чём? – искренне удивилась Лариса.
– В оплате коммунальных и продуктов, – спокойно повторила я. – Мы не гостиница и не база отдыха. Мы семья. И это значит, что если кто-то пользуется ресурсами – он участвует.
Вика оторвалась от телефона, Лёша перестал ковырять вилкой в тарелке.
– Ты что, денег с нас хочешь? – Лариса даже рассмеялась. – Марин, ну не смеши. Мы же не чужие люди. Мы и так с гостинцами приехали.
– Ты приехала с остатками овощей из погреба, – уточнила я. – Но за свет, воду, интернет и еду плачу я. И Саша. Сейчас фактически мы содержим вашу семью.
– Саш, скажи ей, – повернулась она к брату. – Мы же тут временно. Скоро уедем.
Саша помолчал, посмотрел на меня, потом на неё:
– Лар, временно – это пару дней. Вы у нас уже почти неделю. И ещё минимум одну останетесь. Марина права. – Он вздохнул. – Я не потяну всех один.
Мы договорились о простом: они участвуют в продуктах и скидываются фиксированной суммой за проживание. Небольшой, символической, меньше, чем одна ночь в самом скромном хостеле. Я сама предложила цифру, чтобы не выглядело грабежом.
Лариса обиделась.
– Запишу в дневник: «Жила у родного брата по тарифу», – язвительно сказала она. – Потом родным покажу, пусть знают, как нынче люди живут.
– Запиши, – ответила я. – И обязательно добавь, что никто не заставлял. Можно было снять комнату где угодно.
На следующий день она «забыла» перевести деньги.
– Лар, ты хотела вчера кинуть, – напомнила я вечером.
– Ой, вылетело из головы, – всплеснула она руками. – Завтра точно. У меня сейчас голова кругом, мы же гуляем.
На третий день «забыла» уже вместе с Лёшей, у них «не работал банк».
К концу недели общий долг перевалил за приличную сумму.
Решение пришло, когда я увидела в их переписке в семейном чате фотографию нашей гостиной с подписью: «Живём как белые люди, но родственнички считают каждый киловатт».
Я не подглядывала специально – Лариса просто оставила телефон на столе, а сообщение пришло с всплывающим окном. Я увидела свою же квартиру глазами человека, которому дали крышу, кровать и горячий душ, а он при этом чувствует себя обиженным.
Вечером я распечатала листок. На нём были три колонки: «продукты», «коммунальные», «прочее». Внизу – общая цифра.
– Что это? – спросила Лариса.
– Смета, – ответила я. – За десять дней вашего «у нас ненадолго». Вот столько на вас пришлось. Это не мои фантазии, это чеки и квитанции. Здесь половину беру на себя и Сашу. Остальное – честная доля.
– Ты сумасшедшая, – выдохнула она. – Марин, ты в своём уме? Мы же родственники. Какие ещё сметы?
– Родственники – это не бесплатный ресурс, – спокойно сказала я. – Это люди, с которыми договариваются. Ты приехала без предупреждения по срокам, без предложения чем-то компенсировать неудобства. Мы приняли вас. Теперь твоя очередь быть взрослой.
Лариса резко отодвинула стул.
– Лёша, собирай вещи, – сказала она. – Нас тут посчитали до копейки, я здесь больше не останусь.
– Лар… – начал Саша.
– Саш, – перебила я. – Я никого не выгоняю. Я озвучила условия. Либо вы платите и спокойно доживаете свой отпуск, либо съезжаете. Выбор за вами.
Сцена сборов была громкой, но короткой. Лариса вслух вспоминала все семейные истории, где она кому-то помогла «по доброте душевной». Лёша буркнул про «странные нравы новопитерской молодёжи». Вика единственной из всех подошла ко мне на секунду:
– Тётя Марина, – сказала она тихо. – А вы правда считаете, что это нормально – просить денег у родных?
– Я считаю нормальным, – ответила я, – заранее обсуждать сроки, расходы и границы. И брать на себя ответственность за свои решения. Даже если ты едешь «к своим».
Она пожала плечами:
– Просто нам всегда говорили, что родные – это те, кто должен помогать.
– «Помогать» и «жить за чей-то счёт» – разные вещи, – сказала я. – Ты сама когда-нибудь почувствуешь разницу, когда начнёшь зарабатывать.
Она кивнула. В её глазах мелькнуло не согласие, но понимание: так тоже можно.
Когда дверь за ними закрылась, Саша долго молчал.
– Они, конечно, расскажут всем, – сказал он. – Что мы жлобы, что ты деньги считала, как бухгалтер.
– Пускай, – ответила я. – Нам с тобой с этими счетами жить, не им. Ты хотя бы знаешь, на что мы тратим.
– Знаю, – он потер лицо руками. – И спасибо, что озвучила. Я сам… не решился бы.
Я улыбнулась:
– Зато теперь у тебя есть опыт. В следующий раз ты сам скажешь: «У нас не гостиница».
Он усмехнулся:
– Думаешь, будет следующий раз?
Я задумалась.
– Уверена, – сказала я. – Но не факт, что с ними.
Телефон пикнул. Пришло новое уведомление: «Новый пользователь добавил ваш номер в чат “Родня”». Я нажала «покинуть группу», даже не открывая.
– Знаешь, – сказал Саша, обнимая меня за плечи. – Мне всегда казалось, что если не соглашаться на «как у всех», останешься один.
– А по факту? – спросила я.
– А по факту, – он посмотрел вокруг, – у нас тихо, чисто, я вижу свой диван и знаю, что завтра из холодильника не исчезнет сыр. И мы вдвоём. – Он вздохнул. – Неплохая цена за то, чтобы не играть в бесплатный пансион.
Я поставила чайник. Впервые за две недели захотелось просто молча посидеть на кухне. Без гостей. Без «род же». Только с человеком, с которым мы теперь оба знали: родство – это не про обязанность содержать, а про право выбирать формат отношений.